Развод в 45. Начать сначала

Моей дочерью.

– Здравствуйте, – вдруг прошептала она, её голос был таким тихим, что я едва услышала.

Мой мир рухнул.

Я не могла сдержать слёз. Они хлынули, как ливень, обжигая щеки, срываясь на губах. Я закрыла лицо руками, пытаясь подавить этот поток, но было уже поздно.

– Простите… – вырвалось у меня. – Простите меня…

Маша была первой, кто двинулся ко мне. Её шаги были быстрыми, но неуверенными. Она подошла, опустилась передо мной на колени и осторожно взяла меня за руку.

– Мама… – сказала она тихо, её голос дрогнул.

Мама.

Я посмотрела на неё через пелену слёз.

– Маша… – прошептала я. – Ты такая взрослая. Я… я пропустила всё.

Её глаза наполнились слезами, но она быстро моргнула, стараясь их скрыть.

– Ты ничего не пропустила, – сказала она твёрдо. – Ты здесь. Это главное.

Но это было неправдой. Я пропустила всё.

– Артём… – я повернула голову к нему, и он, наконец, сделал шаг вперёд.

– Привет, мама, – сказал он тихо. Его голос был низким, мужским, но в нём всё ещё был тот мальчишеский оттенок, который я помнила.

– Ты такой… взрослый, – проговорила я, пытаясь улыбнуться, но моя улыбка дрожала.

Он кивнул, но не подошёл ближе.

И снова я посмотрела на неё. Соню.

Она не двигалась. Просто смотрела на меня своими огромными глазами, будто боялась, что я исчезну, если она сделает хоть шаг.

– Соня… – моё сердце сжалось. – Иди ко мне, пожалуйста.

Она нерешительно сделала шаг вперёд, потом ещё один. Её маленькие руки сжимали подол платья, как будто она искала в нём опору. Когда она оказалась достаточно близко, я протянула к ней руку.

– Привет, – сказала я, стараясь говорить мягко, чтобы не напугать её.

Она замерла, а потом вдруг быстро бросилась ко мне, обняв меня так крепко, что я на мгновение потеряла дыхание.

– Я знала, что ты вернёшься, – прошептала она, уткнувшись лицом мне в плечо.

Моё сердце разрывалось.

Я обняла её, чувствуя, как по моим щекам текут новые слёзы.

– Прости меня, милая, – прошептала я. – Прости, что не помню…

Соня подняла голову, её глаза блестели от слёз, но она улыбалась.

– Это неважно. Ты – моя мама.

И в этот момент я почувствовала, что всё, что я должна была сделать, – это просто быть здесь. Для них. Для всех троих.

Глава 6

Она нерешительно сделала шаг вперёд, потом ещё один. Её маленькие руки сжимали подол платья, как будто она искала в нём опору. Когда она оказалась достаточно близко, я протянула к ней руку.

– Привет, – сказала я, стараясь говорить мягко, чтобы не напугать её.

Она замерла, а потом вдруг быстро бросилась ко мне, обняв меня так крепко, что я на мгновение потеряла дыхание.

– Я знала, что ты вернёшься, – прошептала она, уткнувшись лицом мне в плечо.

Моё сердце разрывалось.

Я обняла её, чувствуя, как по моим щекам текут новые слёзы.

– Прости меня, милая, – прошептала я. – Прости, что не помню…

Соня подняла голову, её глаза блестели от слёз, но она улыбалась.

– Это неважно. Ты – моя мама.

И в этот момент я почувствовала, что всё, что я должна была сделать, – это просто быть здесь. Для них. Для всех троих.

***

Я стоял в коридоре больницы, как в клетке. Стены давили. Воздух не лез в грудь – будто внутри распяли, и каждый вдох отдавался гвоздём под рёбра. Только что из палаты вышли дети. Мои. Наши. И я даже не знал, как на них смотреть. Соня – бледная, как снег весной, вцепилась в подол кофты, будто в него можно было спрятаться. Маша – холодная, собранная, почти каменная. Артём… чёрт, Артём весь сжался в пружину, будто одно слово – и он взорвётся.

Тишина между нами была не пустотой. Это была натянутая струна. Жгучая. Режущая. И я чувствовал, как мы все стоим над пропастью – на ней.

– Значит, вы решили? – выдохнул я, хрипло, резко, сжав кулаки, чтобы не швырнуть кулаком в стену. – Решили молчать?

– Она ничего не вспомнит, если мы сразу вывалим всё, – сказала она твёрдо, но я услышал, как дрогнул её голос. Сомнение. Она не знала. Никто из нас не знал.Маша сложила руки на груди. Спокойная. Уверенная. Только глаза у неё колючие – мои.

Но я чувствовал его взгляд – будто нож под рёбра.Артём хмыкнул. Засунул руки в карманы. Нахмурился. – Лучше для кого? – пробормотал он, не глядя на меня.

– Артём! – бросила Маша. В голосе – остро. Но он не заткнулся.

– Что? – огрызнулся он, глядя мне в глаза. – Может, ты скажешь, что это нормально? Притворяться, будто всё в порядке, будто ты не предал её, не ушёл, не оставил нас в дерьме, а теперь играешь семью?

– Думаешь, я хочу врать ей? Думаешь, я получаю удовольствие от этого балагана?Я шагнул ближе. Медленно. Сцепил зубы так, что челюсть свело. – Артём. Хватит, – сказал я низко. Голос был как металл. Не крик – хуже. В нём было всё, что я не сказал.

Я видел это. Видел в его глазах свою злость, своё разочарование, своё "где ты был, когда мать плакала ночами".Он отшатнулся. Не испугался – отгородился. Защитная реакция. Всё правильно.

– Но есть только одна правда: если мы скажем ей всё сейчас, она может не выдержать. Её психика на грани. Один толчок – и всё. В бездну. Поняли?– Нам всем сейчас невыносимо, – сказал я тише. Жёстко.

– Ты говоришь, будто знаешь, что для неё лучше.Артём скривился.

– Ты хочешь, чтобы мама снова рухнула? Прямо на глазах? Чтобы это было не её восстановление, а похороны памяти?– А ты, придурок, знаешь?! – рявкнула Маша, и я вздрогнул. Редко она так. Редко – но метко.

В глазах у Маши – слёзы. У Артёма – ярость. И боль. Такая боль, что самому захотелось выть.– Хватит.– Мой голос взрезал воздух. Они оба замолчали.

Моя девочка. Моя самая нежная боль.Я повернулся к Соне. Она стояла у стены. Тихая. Маленькая. Её плечи дрожали.

– Мы будем делать то, что нужно. – Я смотрел на них обоих. – Не то, что хочется. Не то, что кажется честным. А то, что нужно, чтобы мать ваша жила, а не ломалась. Ей сейчас не нужен шок. Ей нужна семья.

– Я не буду ей лгать, – прошептал он. Но больше ничего не добавил.Маша кивнула. Артём отвёл взгляд.

Я уже знал, кто это. Даже смотреть не надо. Имя горело на экране, как ярлык на позоре.Я хотел сказать что-то ещё. Но в этот момент в кармане завибрировал телефон.

Кристина.

– Идите домой, – бросил я, резко, как приказ. – Я сам разберусь.

Дверь захлопнулась.Они не спорили. Просто ушли.

Желание разбить этот телефон о стену было таким ярким, что едва сдержался.А я стоял у окна, сжав зубы так, что хрустнуло в челюсти. Пальцы дрожали.

Как будто я всё ещё был тем, кем она помнит меня.Я нажал зелёную кнопку. И в тот момент мне хотелось только одного – чтобы она никогда не была частью нашей жизни. Чтобы я мог стереть всё. Всю ложь. Всё предательство. И просто держать Свету за руку, как когда-то.