Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Развод в 45. Начать сначала
Шрифт:

Но она продолжила. Жёстко, как всегда:И я поверил. Она бы смогла.

– Ради детей – играй роль. Притворяйся. Делай вид, что вы всё ещё семья. Хочешь или нет – не важно. Надо.

Я поднял на неё глаза. Без эмоций. Холодно.

– Думаете, мне нужно напоминать? Думаете, я забыл, как это – быть её мужем? И перестаньте орать! Я сам знаю, что мне делать!

И я снова остался один.Она отступила. На полшага. Но глаза не опустила. Упрямая. Такая же, как Света.

И с её памятью, в которой меня больше нет.Один – со всем, что натворил.

– Её психика сейчас слишком уязвима, – сказал врач. Голос

у него был ровный, как у человека, читающего инструкцию от стиральной машины. Ни эмоций, ни пауз. Только этот его блядский профессионализм, которым он пытался заклеить дыру в том, что происходило. – Если вы попытаетесь рассказать ей правду… о разводе, о том, что прошло пятнадцать лет, – её состояние может резко ухудшиться.

Я молчал. Скрестив руки на груди. Вцепившись в них так, будто пытался не развалиться по частям. Смотрел на него долго и тяжело, пока не увидел, как его глаза на мгновение дрогнули. Этот человек только что предложил мне сыграть спектакль. Вернуться в прошлое, в котором я больше не существую. Стать тем, кем я давно не был. Мужем. Любимым. Защитником. Хотя, по факту, я был последним, кто имел на это право. Я предал её. Я похоронил нашу жизнь своими же руками. А теперь, по мнению врача, мне нужно прикинуться, что ничего не произошло, и подарить ей… стабильность.

– Ей нужно ощущение семьи, – добавил он, выдержав театральную паузу. Как будто я тупой. Как будто я не понял. – Стабильности. Тепла. Поддержки.

Семьи.

Я сжал зубы. Антонина Григорьевна стояла рядом. Руки сцеплены, пальцы белые. Смотрела на меня, будто сейчас врежет. Не словами – кулаком. Я чувствовал, как от неё тянет ледяным презрением. Она меня ненавидела. И, честно? Имела право. Я не прятался. Я всё знал. Всё помнил. Всё чувствовал. И всё равно стоял здесь. Потому что Света была там. Потому что это были мои дети. Потому что мне больше некуда.Слово прозвучало, как плевок. Как издевка.

– Как долго? – спросил я. Холодно. Глухо. Без эмоций. Как будто я – это уже не я, а механизм, запрограммированный на терпение.

– Неизвестно. Недели, месяцы. Всё зависит от организма, от того, как она будет реагировать. Но мы точно знаем: её нельзя шокировать. Ни в коем случае. Резкие эмоции, стресс, конфликт – это может вызвать осложнения. Или инсульт.

Я кивнул. Снаружи – ровно. Внутри – взрывной отсчёт. Всё пульсировало. Всё рвалось наружу. Но я держал себя. Потому что нельзя. Потому что я мужчина. Потому что если я дам слабину – пиздец всему.

– Ты слышал, что он сказал? – прошипела Антонина Григорьевна, обернувшись ко мне. Её голос был острым, как нож, а взгляд – как гвоздь в висок. – Не смей. Не смей сделать ей больно. Она не переживёт ещё одного удара. Тем более от тебя!

Я поднял на неё глаза. Медленно. Спокойно. Но так, что воздух между нами сжался. И ледяным, выверенным тоном, без одного колебания, ответил:

– Не учите меня, Антонина Григорьевна. Не вы. И не сейчас. Я не для того сюда пришёл. Развод был. Ошибки – до хрена. Но я здесь. Потому что это…моя женщина. Мои дети. Моя ответственность. Хотите вы того или нет.

– Не твоя женщина! Запомни – не твоя!

– Хватит!

Я не кричал. Но это было жёстче любого крика.Она открыла рот, но я шагнул ближе. Её глаза на секунду дрогнули – она не ожидала.

– Я останусь. Поняли? Останусь. И разберусь.

Не ради вас. Ради неё. Ради тех, кто сейчас сидит за этой стеной и не понимает, что, чёрт возьми, происходит с их матерью.

Я повернулся к врачу. Он прижался к планшету, как к щиту.

– Хорошо. Нельзя шокировать? Не буду. Буду вести себя как примерный муж. Как тот, кого она помнит. Но если вы хотя бы на йоту ошибётесь… если ваша терапия даст сбой… если из-за этого её состояние ухудшится – я буду первым, кто с вас спросит. Я ясно выражаюсь?

А я снова посмотрел на дверь.Он кивнул. Глотнул воздух.

Я думал, что сжёг всё. До пепла. Что больше не чувствую. Что можно жить дальше.Притвориться её мужем. Вернуться в роль, которую сам похоронил десять лет назад. Заново надеть на себя маску, от которой меня тошнило.

Я стоял на краю. Перед этой дверью. И знал: за ней женщина, которая помнит меня. Но не меня. А того, кем я был до лжи. До измен. До ошибок. Того, в кого она верила. Того, кого она любила. Того, кто когда-то поклялся, что никогда не предаст.А теперь…

Провёл рукой по лицу. Пальцы дрожали. Ладонь была холодной.Я выдохнул. Глубоко. Сквозь зубы.

А теперь, по иронии, ты снова стал её настоящим.Соберись, Вадим. У тебя нет права сдаться. Ты не для того пришёл. Ты – её прошлое.

Глава 4

Его слова должны были меня успокоить, но вместо этого вызвали странное чувство. Слишком гладко. Слишком правильно.

– Почему я ничего не помню? – мой голос сорвался.

Вадим сделал шаг ко мне, его взгляд стал мягче, но он по-прежнему держался на расстоянии.

– Светлана, ты только что пережила аварию. Это всё… временно. – Его слова звучали уверенно, но я заметила, как он чуть напрягся.

– Но почему я чувствую… – я замолчала. Как сказать ему, что внутри меня что-то разрывается? Что я не могу понять, кто я, кто он? Почему его присутствие вызывает во мне то тепло, то холод?

Вадим вдруг присел на край кровати, его движения были медленными, словно он боялся меня напугать.

– Всё будет хорошо, – сказал он. – Я здесь. Я с тобой.

Его слова звучали так убедительно, что я на секунду поверила. Но потом внутри снова поднялся этот странный страх.

Кто я? Кто он теперь? И что мы для друг друга?

Я почувствовала, как моя ладонь сама собой потянулась к его руке. Её касание было таким знакомым, но в то же время чужим. Как будто моё тело помнило больше, чем я.

– Вадим… – я снова произнесла его имя, как будто оно могло стать ответом на все мои вопросы. – Дети… где они?

Его взгляд на мгновение опустился, и я заметила, как его пальцы чуть дрогнули.

– Они здесь, – сказал он мягко. – За дверью. Ждут.

Я судорожно вдохнула.

– Они… в порядке?

Он кивнул.

– Да, конечно. Они переживают, но… они сильные, как и их мать.

Я попыталась улыбнуться, но внутри всё скручивалось от напряжения. Я вспомнила Машу и Артёма. Я помню, как они были ещё такими маленькими. Как трёхлетняя Маша училась кататься на велосипеде, а Артём, совсем крошечный, полугодовалый младенец, лежал в коляске и агукал, наблюдая за сестрой.

– Им ведь… уже не три года и полгода, да? – тихо спросила я, чувствуя, как ком подступает к горлу.

Поделиться с друзьями: