Развод. Между нами только ненависть

— Какая грозная, — щурится, — но лучше так, чем сопли на кулак наматывать.

— Как же ты утомила, — кидаю помаду в косметичку.

Замираю, когда слышу резкий и громкий звук дверного звонка. Меня сначала обдает жаром, а потом холодом.

На носочках семеню мимо мамы. В прихожей сдуваю локон со лба, похлопываю себя по щекам и приподнимаю подбородок.

Марк должен увидеть меня королевой.

Шальной императрицей, которая ничего не боится. Это ее боятся.

Я решительно проворачиваю ключи в замочной скважине, резко давлю на ручку и распахиваю дверь, и меня накрывает дикое разочарование.

На пороге стоит не Марк, а немой Ваня.

— Это ты…

Он кивает, а после разворачивается и шагает к лифту. Он пришел за мной, а Марку, видимо, было лень подниматься.

Я злюсь.

Я уязвлена. Марк в очередной раз щелкнул меня по носу и напомнил, что мне не стоит зарываться.

Переступаю порог и слышу голос Димки за спиной:

— Мам.

Я оглядываюсь.

— Удачи.

Прищуриваюсь и хитреньким шепотом спрашиваю:

— Но все-таки подружка-то у тебя есть?

— Да блин! — громкой тянет Димка и разъяренно и тяжело топает на кухню. — Достала!

Да, есть в нем подростковое негодование, однако это уже не пренебрежительная жалость и раздражение ко мне, как к кринжовой тупой курице.

В лифте я поправляю на плечах манто.

Стою чуть позади Вани,и понимаю, что это неправильно. Так не должно быть.

Пусть мне сейчас очень неловко и даже стыдно, но я делаю два маленьких шага и выхожу вперед.

Ну, это не мои правила жизни.

В отражении отполированных стальных дверей лифта вижу, как Ваня одобрительно ухмыляется, но после на его лице опять непроницаемая маска равнодушия.

Так, значит, я делаю все правильно.

Мы выходим из лифта. Я неторопливо спускаюсь во входной тамбур и останавливаюсь. Терпеливо жду, когда Ваня услужливо распахнет передо мной дверь, и выплываю на крыльцо.

На скамейке сидят испуганные молчаливые бабки и пялятся круглыми глазами на ряд припаркованных у детской площадки машин: пять черных внедорожников с тонированными стеклами.

Медленно переводят на меня шокированные взгляды. В средней узнаю мать Николая.

— Здравствуйте, — сдержанно заявляю я и дефилирую мимо, уверено цокая каблуками по асфальту.

Бабуси тихо покряхтывают и мне приветствия и опять растерянно замолкают. Ну что же.

Уверена, что часть соседей вышла на балкон и с интересом наблюдают за ситуацией в тихом дворе.

Я чувствую в воздухе любопытство, испуг и желание все поскорее обсудить, но пока черные зловещие машины не уедут, никто рта не раскроет.

Я уверенно шагаю к низкому хищному седану, в котором обычно разъезжает Марк. Я его узнаю в конце ряда внедорожников по номерам.

Удивляюсь своему острому взгляду. На адреналине я стала видеть четче и дальше, будто неосознанно оцениваю пути отхода при опасности.

Козлина. Мог бы сам зайти за мной и показать свою бандитскую рожу всем нашим соседям, а то вдруг решат, что я, как престарелая эскортница, переметнулась к кому-нибудь другому мафиознику.

Эти бабки точно придумают свой сценарий развития событий: разнесу по округе, что меня выперли из дома, потому что связалась с конкурентом мужа, который вот приехал за мной, а я к нему, проститутка, в норковом манто вышла.

Ни стыда, ни совести! А потом этот бешеный рогатый муж бегает и честным приличным мужчинам носы ломает!

Ваня опережает меня, чтобы открыть для меня заднюю боковую дверцу машины.

— Спасибо, Иван, — важно и сдержанно благодарю я и сама офигеваю от того, какая я деловая и властная дама.

Грациозно ныряю в полумрак кожаного салона, придерживая у груди манто, и делаю глубокий вдох.

Я прежде всего не вижу, а чувствую Марка по его терпкому древесному парфюму и осязаемой довлеющей ауре.

— Здравствуй, Марк, — говорю я.

Сердце отбивает несколько громких и сильных ударов, которые, наверное, услышал и водитель Валерий.

Медленно выдыхаю.

Я справлюсь. Я не боюсь.

— Здравствуй, Оля, — тихо и с легкой заинтересованностью отвечает Марк.

Глава 40. Золото и дерзость

Поздоровались и молчим.

Но это молчание не о брачной многолетней скуке, которая разливается между супругами, потому что поговорить уже не о чем и нового ничего друг другу не скажем.

Не-а.

Это молчание напряженное, наэлектризованное, и все мое внимание сейчас сосредоточено на Марке, который сидит, откинувшись назад и скучающе прикрыв глаза.

Я настороженно вслушиваюсь в его дыхание, и, кажется, что я даже чувствую, как он сглатывает.

Под норковым манто мне жарко, но не решаюсь его скинуть, так как боюсь, что неловкой суетой сдам свое волнение.

— Тебе не жарко? — Марк будто считывает мои мысли.

Замираю и смотрю перед собой, не моргая.

— Нет, — лгу я. — Не жарко.

— Ты же врешь, Оля, — хмыкает.

— Ну, допустим, — сдавленно соглашаюсь и расстегиваю манто.

Стягиваю его с плеч и кладу на колени. Платье у меня строгое с рукавами «три-четверти», но я все равно чувствую себя так, будто оголила перед Марком плечи и грудь.

— Кондер усилить? — вежливо спрашивает Валерий.

Вспоминаю, что в машине мы не одни, и присутствие водителя немного отрезвляет.

— Нет, — тихо отвечаю я, — а то меня продует.

Чувствую на себе внимательный взгляд Марка, и мои ресницы предательский вздрагивают, а по шее ползет горячая капелька пота.

Марк ее заметил?

Конечно, заметил. Поджимаю пальцы в туфлях.

— Как Фаина? — слишком резко поворачиваю к нему лицо.

Лучшая защита — это нападение, и упоминание Фаины окончательно отрезвляет меня.

Какого черта я тут все разгорячилась, когда этого насмешливого козла, который изгибает бровь, в нашем доме ждет любовница?

Это унизительно возбуждаться от предателя.

— А что с Фаиной должно быть?

— Она знает, что ты сейчас со мной?

— Прозвучало двусмысленно, Оля, — серьезно Марк, и я не могу понять по его цепким и пристальным глазам настоящее его настроения. — Словно это свидание, и Фаине надо нервничать.

Я приоткрываю рот. Вот это наглость, но ведь это я начала, и да, он лишь ловко сыграл с моей глупой атакой: перенаправил ее в мою сторону.