Развод. Ошибку не прощают

Прошлые бабы пыль перед ней. Из-за гребаных комклексов просрал жизнь, профукал с треском и гарью. Дался мне Семенов. Су-у-ка-а… Я же больше ему доказывал, что что-то стою в жизни. Жрал себя постоянно, что он лучше, он выгоднее. Перед ним все двери открыты, с пинка открывал. Подсознательно ссал, что уйдет к нему, когда надоест больные заебы терпеть.

Стегало, что общаться не перестает, подозревал по-черному. Если бы она разорвала дружбу с ним, может и сидел на жопе ровно, но Ира, как назло, раскручивала отношения с Семеновым все больше и больше. И меня понесло. Рвал с кровью, чтобы в люди вылезти. Доказать, что я не хуже. Что могу быть круче, выше, лучше.

Дебил… Какой же я дебил…

Запускаю пальцы в волосы любимой женщины и с ума слетаю только от прикосновения к жаркой коже затылка. Может ли от этого волочить нормального человека не знаю, но меня прёт конкретно. Нажимаю и заставляю повернуться ко мне лицом.

– Поцелуй.

Без промедления склоняюсь. Пью мед с губ любимой, как самую желанную пряность. Рушится под ногами пол, трескается и со свистом проваливается. Летим в пропасть оголенных нервов и обнаженных чувств. Вертит по спирали и против нее, едва сознанием краев касаемся и снова летим. Только крепче сжимаю Иру в руках, будто потерять боюсь.

Схлестываемся, соединяемся. Будь проклят мир, если не возьму ее себе сейчас. Заберу всю без остатка, самой маленькой крохи не оставлю Панцирь, что сопровождал меня в долгое время разлуки трескается. Кожа и та слетает, едва живым остаюсь.

– Я не могу без тебя. Все время без вас не жизнь, – прямо в горячий рот транслирую вечное и незыблимое. Уверен, как никогда. – Все пустое. Ненастоящее. Только ты, Ир. Только ты.

– Андрей!

Умоляющий голос бьет по ушам. Я четко различаю нотки отчаяния и трепета.

Сдавайся же, молю про себя, сдавайся!

Бросаюсь целовать сильнее и трепетнее, всю обиду прошлого испепелить отчаянно желаю. Своими жаркими и искренними объятьями хочу выпестовать прощение. Трогаю, замираю от возможности гладить везде.

Шея, плечи, бедра. Грудь ласкаю через одежду. Подтягиваю за пояс, намеренно врезаю шов в промежность. Ирина стонет и прогибается.

Сдавайся!

Впусти меня, родная. В тело, в душу впусти. Разреши любить тебя.

– Губишь меня, убиваешь, – захватываю мочку, выдыхаю признание. – Каждый день о тебе. Все время. Возвращайся ко мне, Ириш. Ты думаешь я приехал из-за контракта?

Она отшатывается, зажимает распухшие губы рукой. Я как маньяк наблюдаю и получаю удовольствие от мысли, что рот ее вспух не без моего участия. Хочу еще. И не только ротик. Голодно мечусь по телу любимой. Мимолетом отмечаю, что волосы растрепались. Она милая, но такая порочная, что в трусах сильнее вспухает. Все мысли вниз стекают.

– Нет? Разве не контракт?

– Нет, – качаю головой. – Он в меньшей степени. Закончим войну?

– Я не…

– Ира!

Терпение подходит к концу. Мечется же, вижу. Хочется и колется малышке моей. Усмотрев сомнение, нажимаю на газ. С места сотку разматываю, не глядя на спидометр. Рву без промедления, хватаю здесь и сейчас. Куда вывезет, там разберемся. Окончательно понимаю, назад хода нет. Без своих обратно не уеду, а значит сейчас в моей голове горит исключительно зеленый.

Мы в ловушке, из которой не убежать. Дебильная мысль, но она только растягивалась во времени, а сейчас схлопнулась, приклеив нас друг к другу.

– Боюсь, – сдавленным голосом признается.

– Чего?

– Будущего.

– Все будет так, как захочешь.

– А если не будет? Если все очередная ошибка?

– Нет.

– Нет?

– Я тебя люблю. Только тебя.

– И никого нет больше? Тебе звонили…

– Ира, – крепче некуда обнимать, но я обнимаю. – Единственная, кто имеет значение и имела всегда - ты. Вернись, – встряхиваю легонько, боясь навредить. – Вернись!

Тяжелый всхлип сотрясает хрупкое тело. Она мешкает совсем немного и потом со всей силы бросается на шею. Вперемешку со слезами касается губами, и меня выворачивает из шкуры. Бьет об пол. Рассыпаюсь на куски и тут же собираюсь заново. Не могу быть слабым перед ней, не имею права.

– Будь что будет, – выпаливает быстрым шепотом. – Но сопротивляться не хочу. Что дальше, Андрей?

Молча подхватываю за задницу и сажаю на стол. Вклиниваюсь между ножек, подхватываю легкую футболку и сдираю с нее. Спирает дыхание, пока любуюсь голой грудью моей бывшей.

Твою ж мать… Как же я скучал.

Сразу набрасываться считаю преступлением. Так долго не был с ней, что первое что хочу, насладиться зрительно. Пожираю желанное тело, мечусь от выступающих ключиц до впалого живота голодным взглядом. Пальцы зудят и немеют.

Фокус плывет, щурюсь высмотреть желанное. Слепо веду пальцами по выступающим ребрам. Ириша непрерывно вздрагивает. Шумно вдыхаю воздух и в голове вспыхивают образы нашей постели.

Что же мы творили в ней… Твою мать… Как выжить… Как собраться…

Она была и остается лучшей.

Она мое продолжение сердца, моя половина, моя душа.

– Ир, – безголосо вибрирую. – Сдавайся. Совсем сдавайся. Я не отпущу больше.

Жду ответ, а внутри комом колючим заворачивается. Бьется и крутит, я просто по факту сейчас сдохну от сбоя в организме. В целом силу свою не отрицаю, выдержать могу многое, но сейчас в манную кашу просто.

Долбит с силой. Ищу спасения в Ирише, приклеиваюсь наглухо, предварительно скинув поло на пол. Соприкасаемся горячей кожей, одномоментно дыхание смешиваем. Дикая похоть сметает в пропасть. Держаться сил нет.

– М-м-м, черт, – пищит моя. – Ты тоже это чувствуешь?

– Не то слово, родная.

Не договариваю. В одну секунду снимаю с нас оставшуюся одежду. Расталкиваю ноги, пододвигаю роскошную попу к краю стола.

Из-за облаков показывается луна. Светлая предательница высвечивает нас. Вижу расфокусированный взгляд Иры, дурею ответно махом.

Она тоже хочет. Она отвечает. Тоже ощущает ебучую шизофрению происходящего.

– Я тебя прямо сейчас. Прямо здесь без защиты возьму.

Глава 38

Мы на улице. За забором бунгало соседей и в окнах горит свет. Сбесившаяся луна заливает маленький дворик, оголяя нас еще сильнее, но наплевать. Я изнемогаю, рассыпаюсь в пепел. Я так хочу Андрея, так истово желаю, что больно становится.

Он тоже меня хочет. Все слова, что говорит источником вдохновенной похоти служит. Не могу больше держаться. Не желаю анализировать что когда-то было, какие ошибки сделали, что случилось и как, мне теперь все равно. Мы прожили сложный этап нашей жизни, все позади.