Развод. Предателей не прощают!

– В смысле? – голос подруги поднимается на октаву выше, выражая одновременно и недоумение, и гнев. – И что ты собираешься делать? Куда пойдёшь?

– Что значит «куда пойдёшь»? Никуда я не пойду. Это и мой дом тоже, пусть даже по документам он принадлежит Вите.

– Вот именно, по документам! Суд на них смотреть и будет. Никто тебя не пожалеет лишь потому, что ты женщина с ребёнком.

– Оль, да мы когда в тот дом въехали, в нём страшно жить было. Он же Вите от отца достался в ужасном состоянии. А сейчас что? Не дом, а мечта! Мы там всё поменяли. Столько сил вгрохали, времени, нервов! Второй этаж достроили, веранду. Ремонт капитальный сделали. На чьи деньги?

– На Витины? – рассеянно хлопает глазами подруга.

– На Витины, ага. На те, которые ему принёс бизнес, в который вложилась я. Рыночная цена дома сейчас миллионов двадцать, если не больше, а он мне предлагает квартиру снять и два миллиона вложенных средств вернуть. Думает, швырнёт мне эти деньги, как собаке кость, а я и рада буду! Как будто я прав своих не знаю. Хорошо устроился. «Бизнес мой, дом мой, а твоё здесь только сопли в носу»!

Оля садится на стул напротив меня, шок на её лице сменяется пониманием.

– Ты права, конечно. Но, Ань, что он за зверь такой, выгонять жену с ребёнком? Измена – это одно, но чтобы так?

– Не знаю, это ты мне скажи. Ты же у нас психолог.

– Детский, – ведёт бровью подруга.

– Детский. А это что, поведение взрослого человека? Сходить налево, обрюхатить девчонку и дать пинка под зад родной дочери и жене. Так себя взрослые мужчины ведут?

Оля задумчиво постукивает пальцами по подбородку.

– Наверное, кризис среднего возраста. Они все ближе к сорока резко начинают исполнять, будто белены объелись. Знаешь же, как говорят: седина в бороду, бес в ребро. Видимо, он чувствует неудовлетворение жизнью и пытается это компенсировать наличием молоденькой шлюшки рядом.

– А я старая, да?

– Тебе тридцать шесть, звезда моя. Ты уже отработанный материал, как говорится. Наскучившая, предсказуемая, изученная досконально. А там всё новое, интересное. Тело упругое, сиськи стоячие, жопа – орех.

– То есть всему виной целлюлит на моих бёдрах? – Раздражённо фыркаю я. – Да и вообще, нормальная у меня жопа! Хватит уже женщин винить в том, что мужчины член свой в штанах удержать не могут. Впрочем, не так важно, кто виноват. Я решила, что никуда не уйду. Это мой дом. Никаких побегов, никаких уступок. Я Витю знаю. Чуть дай слабину, и он заберётся под панцирь и выест внутренности.

– А Машка? Рассказала ей уже?

Качаю головой.

– Я не знаю, как ей это объяснить. Жалко малышку. Как сказать ей, что папа больше не хочет быть с нами?

– Собрать в кулак всю свою силу и сказать, – тяжело вздыхает Оля. – Тебе придётся найти слова. Ребёнку в её возрасте не обязательно знать подробности, но ввести в курс дела всё равно нужно. Мягко. Без лишних эмоций.

– Ты права. Знаешь, я стараюсь не унывать, но внутри такое чувство… Как будто я всё это время была для него просто обузой. Пытаюсь вспомнить, когда это началось, но не могу. У нас всё было нормально. Не идеально, да. Где-то бодались, но всегда мирились и приходили к общему знаменателю. Находили компромиссы. А теперь вдруг… Любовница. Неужели я так плоха?

– Не смей так думать! Ты – потрясающая женщина, Анют. Если он не видит этого, то он самый настоящий болван. Но это его проблема, а не твоя. Ты явно заслуживаешь лучшего.

– Спасибо, – шепчу я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. – Но сейчас мне трудно в это поверить. Меня просто списали. Предпочли мне молодую, со стоячими сиськами…

– А кто она хоть такая? Ты её видела?

– Какая-то Вика, – произношу я, не скрывая неприязни. – Не видела и видеть не хочу.

– А если он её в дом притащит?

– Не знаю. Надеюсь, хватит совести этого не делать, – закрываю глаза ладонью. – Да, на одном энтузиазме я далеко не уеду.

– Верно, дорогая моя, тебе нужен хороший адвокат.

– Нет, Оль, мне нужен лучший. Тот, кто знает своё дело досконально.

– Досконально?

Оля вдруг оживляется, лезет в карман за телефоном.

– Точно, Анют! – Листает что-то и тычет горящим экраном мне в лицо. – Помнишь громкий развод помощника Фролова? Из каждого утюга тогда вещали об этом деле.

– Помню.

– Я на Пименова, адвоката этого, подписана в соцсетях с тех пор. Толковый мужик. Сложные дела – его конёк. Может, он и тебе поможет? Против твоего Витька явно тяжёлая артиллерия нужна. Ты у нас, конечно, дама боевая, но у него мощностей побольше, чем у тебя, как ни крути.

– Спасибо. Скинь контакты его.

Если уж придётся бороться за то, что мне принадлежит, то лучше иметь в союзниках человека, который на этом собаку съел.

– Не переживай, Ань, нормально всё будет! У тебя есть я, Машуля. Мы справимся. Ты главное не сдавайся!

С решимостью киваю.

Нет, сдаваться я точно не собираюсь.

Глава 6

Анна.

Сильный дождь барабанит по крыше, заливая улицы, но дома тепло и спокойно. Электрокамин уютно потрескивает.

Маша играет рядом, расставляя в ряд своих кукол и единорогов, а я без конца прокручиваю в голове разговор с адвокатом.

– Постарайтесь не вступать в открытую конфронтацию с мужем хотя бы до нашей личной встречи. Завтра мы с вами всё обсудим и решим, как действовать дальше, – сказал он мне по телефону, добавив, что шансы на победу у нас есть.

Не вступать в конфронтацию, усмехаюсь я мысленно.

Легко сказать…

Мы уже в неё вступили и пригрозили друг другу войной.

Размышления прерываются громким хлопком двери.

Витя застывает на пороге с выражением искреннего недоумения на лице.

Маша, радуясь папиному приходу, бежит к нему и обхватывает его ногу. Но Витя не замечает дочери, его взгляд, полный ярости, вонзается в меня стальными иглами.

– Почему ты всё ещё здесь? – Небрежно стряхивает он с плеч пиджака крупные дождевые капли.

– Машуль, поиграй немного в своей комнате, хорошо? – Улыбаюсь я дочери, прекрасно понимая, что улыбка выходит натянутой.

Маша согласно кивает, забирает своих кукол и уходит в детскую.

– Вить, давай спокойно поговорим, без истерик.

– Поговорим? – он почти смеётся, но в этом смехе нет ничего весёлого. – Я вроде ясно выразился, Ань. Я хочу, чтобы ты ушла. Я собираюсь строить новую жизнь. Без тебя и твоих идиотских правил.

– Этот дом и мой тоже, – произношу я спокойно.