Развод. Со мной так нельзя

– Сейчас выйду, – ответила дочери и, ополоснувшись, накинула на плечи халат.

Когда же оказалась на кухне, откуда раздавались голоса, поняла, что прибыла вовсе не моя мама, а Агата, самая лучшая свекровь на свете. И, судя по мрачному выражению, которое было написано на лице Даши, внучка была рада видеть бабушку не больше моего.

– Агата Васильевна, добрый вечер, – начала я, но мать Алексея прикрыла глаза и замотала головой.

– Я же просила не называть меня так, Арина! Для тебя я Агата. И никаких бабушек, пожалуйста.

Последние слова она обратила к Даше, которая и без того не была замечена ни в чем подобном. Хотя если бы и делала так, была бы целиком и полностью в своем праве.

– Агата, признаться, мы вас не ждали, – сказала я, начав вытаскивать из холодильника продукты для печенья. – Так что у нас ничего не готово для гостей. Но если вы задержитесь, я придумаю что-то к чаю на скорую руку.

Свекровь всплеснула руками и потянулась к шкафчику, в котором, конечно же, безошибочно нашла бы бутылку вина. Но вот беда – ее мы не так давно приговорили на троих с мамой и Виолеткой.

– Вообще-то, Дарья уже в том возрасте, когда пора передавать ей по наследству свои умения в кулинарии! – заявила Агата Васильевна, все же откопав в недрах шкафа бутылочку настойки.

– Дашуль, иди проверь, как там Люся, – попросила я дочь, на что она отреагировала, жизнерадостно закивав.

Дочь ушла, а мы остались вдвоем. Предлагать свекрови рюмки и прочую посуду для душевных посиделок я не стала. В мои планы не входило распивать с этой женщиной какие-либо напитки. Мы никогда не были близки. Как я ни старалась с ней сойтись, ведь Агата была матерью моего мужа, мне это так сделать и не удалось. А теперь и вовсе для фальшивых улыбок в тридцать два зуба поводов не будет. Так что я намеревалась обсудить, зачем ко мне заявилась свекровь, и на этом все.

– Арина, я считаю так – что бы ни случилось, ты должна быть хитрее и умнее.

В пару к бутылке настойки Агата нашла рюмку, в которую и налила себе щедрую порцию. О, понятно, речь пойдет о ее сыночке.

– Что бы ни случилось – это что? – нахмурившись, сделала я вид, что не понимаю.

– Ну, Алексей сказал, что будет переезжать ко мне в квартиру. Значит, у вас все неладно! – заявила Агата, отхлебнув из рюмки сразу пару обильных глотков.

Я пожала плечами и принялась за тесто для печенья.

– А сын с вами не делился, что же там у нас с ним такое неладно? – задала я вопрос, ответ на который был очевидным.

Конечно, Ковалев станет последним, кто бросится рассказывать матери о своих похождениях. Тем более, что в этом они с ней схожи и даже могут дать друг другу или совет, или фору.

– Мне вообще до этого нет никакого дела! Но жить со взрослым сыном – это последнее, что я хочу в данный момент! Конечно, когда постарею и ослабею, он переедет ко мне, чтобы за мной ухаживать. Но сейчас в этом нет никакой необходимости!

О! Вот как мы заговорили. Значит, у этой прекрасной женщины на Ковалева свои планы, и она очень рассчитывает на то, что сыночек будет рядом в старости. Что ж, препятствовать исполнению ее планов я точно не стану.

– Агата, мы с Алексеем приняли решение развестись. У него другая, но жениться они не собираются. Я надеялась, что мой муж вам поведал о своем неземном ангеле, к которому летает по выходным. Но раз нет, значит, это сделаю я.

Вымыв руки, я вытерла их о кухонное полотенце и, улыбнувшись настолько открыто, насколько это было возможно, сообщила застывшей с рюмкой наперевес свекрови:

– Поздравляю, мама! Скоро Алексей перевезет к вам свою новую любовь! И там есть мальчик! Он, правда, от другого. Но я думаю, это мелочь! Вы ведь один раз сказали мне, что настоящие женщины рожают исключительно сыновей. Вот наш Лешенька, наконец-то, отыскал себе именно такую! И скоро она обязательно переедет к вам с вашим новым внуком.

Сначала Агата допила настойку, а потом рухнула обратно за стол и, выпучив на меня глаза, прохрипела:

– И что же теперь делать?

Я свела брови на переносице и участливо спросила:

– Может, для начала нашатыря?

Конечно, мать Ковалева вот-вот придет в себя. Ее, как говорится, колом не убьешь, хотя попытки были. И не просто возьмет себя в руки, но еще и даст сыну прикурить. Но это уже совсем другая история.

– Почему ты мне ничего не сказала? – отмахнувшись от моей попытки поднести к лицу ватку, которую я смочила раствором аммиака, потребовала ответа свекровь.

После первой рюмки ей похорошело, а когда в ход пошла вторая, здоровье окончательно поправилось.

– Арина, у нас с тобой, конечно, имеются разногласия, но в таком деле мы должны быть едины! – заявила она воодушевленно.

Я не удержалась от кривоватой усмешки. Характер был у меня весьма уживчивым и, как мне думалось, легким. И я искренне хотела в свое время если не дружеских отношений с Агатой, то хотя бы теплее на пару градусов чем те, которые у нас имелись на данный момент. Однако, не срослось. И вот теперь выяснялось, что для единения со свекровью всего лишь нужно было, чтобы у Алексея появилась другая.

– Агата, мы и вправду разводимся, – вздохнув, повторила я сказанное, присев напротив свекрови. – Сейчас я всячески даю понять Ковалеву, что со мной так, как он поступил, делать нельзя. По поводу же Нины я не соврала тоже. Весьма высока вероятность того, что ваш сын вот-вот приведет к вам в дом новую жену с ребенком.

Я даже не успела договорить, когда поняла, что своими словами вызываю просто бурю негодования со стороны Агаты.

– Этому точно не бывать! – заявила она с жаром. – И спасибо, что предупредила. Борис намекал, что ему было бы неплохо переехать ко мне, но я сомневалась. Теперь же вижу – это правильный выход!

Кто такой Борис, по правде говоря, мне было неведомо. И знать об этом я не очень-то хотела. Но покивала в ответ на слова Агаты с умным видом. Какая мне разница, кто там будет где жить и в каком составе? У меня теперь совсем другие интересы.

– Так, ладно… Пойду я домой, – сказала свекровь, немного посидев и поцедив настойку. – Если вдруг будут еще какие-то новости – звони, – попросила она и, прихватив с собой спиртное, удалилась.

Когда же я проводила Агату, выдохнув с облегчением, стоило только двери закрыться за нею, меня стало охватывать чувство, которое мне категорически не нравилось. Какого-то странного сожаления, что все происходит вот так, а не по-человечески, как может быть у людей, которые обладают способностью нормально общаться.