Развод. Ты разрушил нас

— В клубе была вчера. Проспала, — сознаюсь.

— Встретимся в кофейне? Есть разговор.

— Конечно, — киваю, хотя брат не видит этого. — Через час, хорошо?

— Договорились.

Отключаюсь и валюсь на спину.

Осознание приходит болезненно быстро.

Рассматриваю лепнину с позолотой, хрустальную люстру, балдахин.

Боже. Где я? Это явно не моя квартира.

Поднимаю одеяло, которым укрыта, и рассматриваю свое обнаженное тело. На мне нет даже трусиков!

Нет.

Нет. Нет. Нет. Я же не наделала никаких глупостей?

Этому наверняка есть какое-то объяснение.

Всхлипываю, чувствуя зарождающуюся истерику, и верчу головой по сторонам. В роскошной спальне я одна. На кресле, похожем на трон, лежит мое платье и белье.

Вскакиваю с постели и быстро натягиваю все на себя. Смотрю в огромное зеркало.

Лицо красное, волосы в беспорядке, макияж постыдно размазан.

В дверь коротко стучат, и я подпрыгиваю от неожиданности.

— Войдите, — произношу неуверенно.

В дверях появляется горничная. Женщина лет сорока, восточной наружности. На ней закрытое платье, на голове платок. Я видела ее раньше в доме…

— Господин Иман Рамазанович просил позаботиться о вас, — произносит нейтрально и опускает голову, явно смущенная моим внешним видом.

Мутным калейдоскопом воспоминания о вчерашнем вечере. Алкоголь и танец с Иманом. А дальше… провал.

— А где… — Кто? Ваш хозяин? Господин? Боже, как меня угораздило-то, а? На глаза наворачиваются слезы. — Иман Рамазанович?

— Господин уехал рано утром, но распорядился насчет вас. Для вас, госпожа, приготовлен завтрак. Иман Рамазанович сейчас на работе. Обычно он возвращается затемно, но вы можете дождаться господина здесь или в гостиной.

Нерешительно переминаясь с ноги на ногу:

— А уехать я могу? — спрашиваю со страхом.

Женщина поднимает на меня озадаченный взгляд и быстро моргает.

— На этот счет распоряжений не было, так что я полагаю, да, можете.

Нервно выдыхаю:

— Я могу узнать ваш адрес, чтобы вызвать такси?

— Это ни к чему. Я попрошу водителя отвезти вас куда скажете. — Я слышу облегчение в ее голосе, кажется, она довольна моим решением смыться отсюда.

— Спасибо.

Горничная разворачивается, собираясь уйти.

— Постойте! — зову ее, и та оборачивается. — А я как тут оказалась?

— Вы приехали вместе с господином.

Боже, стыдно-то как…

— И я… и он…. и мы…. — как спросить-то, а?

Кажется, женщина понимает смысл моего вопроса.

— Вы пришли сюда с господином, он запер дверь и открыл ее рано утром, перед тем как покинуть дом, — ее щеки заливает краска. — Остальное мне неведомо.

Резко разворачивается и уходит, а я падаю на пол, потому что ноги подкашиваются, закрываю лицо ладонями.

Мамочка… что же я наделала? Какова вероятность того, что такой мужчина, как Иман, просто сидел ночью у кровати и охранял мой сон?

Пока я спала… голенькая…

Слезы срываются потоком, в груди дыра размером с Марианскую впадину, все клокочет, ревет изнутри. Я изменила своему мужу. Да, он предал меня, но теперь что получается — я ничем не лучше него?

К горлу подкатывает тошнота от отвращения к самой себе.

Как я могла опуститься до такого?

После короткого сеанса самобичевания поднимаюсь и выхожу из комнаты. Горничная стоит в коридоре и молча ждет меня.

— Скажите, а я могу попросить у вас номер телефона вашего… господина? Имана Рамазановича.

Нужно разузнать, вдруг я все-таки что-то не так поняла.

— Простите, госпожа, я не имею на это права.

Ясно. Ладно.

Семеню за горничной, молясь, чтобы никто меня не увидел.

Глава 14

Ксюша

Остервенело, до красноты, тру себя мочалкой.

Губы дрожат, но я запретила себе плакать. Что это вообще? Как такое возможно, черт возьми?!

Хочется окунуть себя в чан со спиртом. И утопиться в нем, ага.

Выхожу из ванной, надеваю джинсы и футболку. Мокрые волосы собираю в пучок. На ноги кеды — и вперед на встречу с братом.

Артем уже ждет. Увидев меня, поднимается навстречу, и в помещении сразу становится меньше места. Он крепко обнимает меня, зажимая в свои медвежьи объятия:

— Ты плакала? — хмурится.

— Немного, — выдавливаю улыбку и сажусь напротив.

Тема пододвигает ко мне большую кружку капучино и круассан с красной рыбой. Только в этот момент понимаю, как сильно проголодалась. Вгрызаюсь в круассан и прикрываю глаза от удовольствия.

— Ну ты даешь, мелкая, — он раскрывает глаза от удивления.

Нервно веду плечом, никак не комментируя его замечание.

Тема молчит, ожидая, когда я прикончу свой завтрак.

— Рассказать ничего не хочешь? — спрашивает у меня настороженно.

Быстро качаю головой и округляю глаза. Нет. Точно нет. С Артемом у нас хорошие отношения, но я пока не готова говорить обо всем, что было этой ночью, потому что… ну, черт возьми! Я понятия не имею, что там было.

— Ты как вообще, Ксюх? Помощь моя нужна?

— Помощь — нет. Плечо — да, — улыбаюсь устало.

— Что с Киром решила? — смотрит на меня выжидающе.

Ставлю локти на стол и закрываю глаза.

Моя мачеха Светлана непременно отчитала бы меня за то, что я веду себя неподобающе. Не по статусу дочери Оболевского сидеть, положив локти на стол.

Ага, а трахаться с практически незнакомым чеченцем, будучи замужем, — это, конечно, верх благородства.

— Да что с тобой? — психует Тема.

Убираю руки от лица и смотрю на него. Я в шаге от нового приступа истерики.

— Что ты наделала, Ксюх?

— Я не уверена, что наделала, — отвечаю туманно и опускаю взгляд в пустую чашку. — Но если да, то я не знаю… ну… пожалуй, я себя ненавижу.

Тема трет лицо и тяжело вздыхает.

— Там Кир…

— Не надо, — выставляю вперед руку, чтобы пресечь разговоры о муже. — Я не хочу ничего слышать о нем!