Развод. Высекая из сердца

Наглый лжец и предатель!

— Уже здоровались. — бросаю, садясь в салон.

Он закрывает дверь и я вижу через окно, как он прикрывает глаза и выдыхает.

Да, сейчас все накалено до предела. И увы, далеко не от страсти.

Кажется, что мы не в силах дышать одним воздухом.

Я так точно.

— Выглядишь необычно. — озвучивает он, не глядя на меня: — Твои эскизы?

Пытаюсь забыть на пару часов, что этот человек разрушил даже фундамент наших отношений.

— Да.

— Красиво.

Бросаем друг другу короткие фразы, и мне кажется, что не вкладываем в них смысл.

Дальнейшая дорога в молчании, а учитывая, что нам ехать двадцать минут, это время довольно быстро проходит.

Замечаю журналистов у входа в зал и нервно сжимаю пальцы. Такого масштаба у меня еще не было, и какими бы стальными не были мои нервы, я нервничаю.

Жутко.

Пока всматриваюсь в окно, вдруг чувствую касание руки Марата и резко оборачиваюсь, пытаясь ее сбросить.

— Все пройдет отлично… — сипит, вглядываясь в мое лицо.

— Не трогай…

Он в секунду становится невозмутимым и жестким.

— И как ты представляешь наше фото?! В дистанцию метр?! — усмехается он, вскидывая бровь.

Не отвечаю, потому что не знаю, как это должно быть.

Исаков открывает свою дверь, а с моей стороны мне помогает обслуживающий персонал.

Ступаю на асфальт, нервно благодаря молодого человека, и ощущаю присутствие Марата рядом.

Он касается спины, знаю. Даже сквозь плотную ткань, чувствую. Ведет меня ближе к входу, и я пытаюсь не вдыхать его аромат.

Это только на несколько часов.

Ничего не значащая игра.

А внутри буквально все протестует, но это мой первый выход и я не позволю его предательству все испортить.

Цепляю улыбку только войдя в помещение, где тут же Марат снимает с меня пальто, а вспышки камер мелькают со всех сторон.

Чувствую, как крепкая рука обволакивает талию и прижимает к себе.

Крепко, по-хозяйски.

Даже несмотря на звуки вокруг, я слышу его дыхание, а биение сердца отдачей бьет в меня.

Наверняка мы выглядим как союз истинной пары, только внутри у меня свербит горькая боль.

Проходим дальше, не давая никаких комментариев и я вижу украшенные столы для фуршета, а в другом зале, который сейчас скрыт, состоится дефиле.

Веду глазами по людям, лениво потягивающим напитки, улыбаюсь знакомым. Марат рядом и продолжает держать мою талию.

Рассматриваю и потихоньку питаюсь этой атмосферой предвкушения, когда, наконец, люди увидят наши творения.

Однако, в какой-то момент оно будто лопается и взгляд цепенеет.

В голове тут же стреляет неверие… Я наверняка, ошиблась.

Всматриваюсь, прищуривая глаза, и нет… Это не ошибка. Не обман зрения.

За одним из столов, по диагонали от нас, надув губы стоит та самая черноволосая подстилка из отеля.

Вскидываю глаза на Исакова, и сама чувствую, как в них сейчас гремит гром и молния. Необратимое желание прямо здесь сделать из него грушу для битья.

Шок, неверие, абсурдность ситуации молниеносно поднимают волну безумного, дикого гнева.

Марат смотрит с, мать его, знающим уверенным взглядом.

Он…

Я даже слов подобрать не могу.

Он пригласил свою дрянь на мой вечер.

Мой.

И боли уже не чувствую, нет.

Сейчас я готова их обоих убить своими руками.

Глава 12

Я ощущаю себя загнанной в угол, желание одно — бросится на него, разодрать кожу на его лице, не оставить даже намека на жалкую ухмылку, но держусь.

Стискиваю тонкими пальцами бокал, пытаюсь успокоить дыхание, ловя точку на противоположной стене, но если честно, получается хреново.

Не замечаю, как стеклянная ножка бокала хрустит под моими пальцами, тут же ломаясь пополам и оставляя рану на моей руке. Такая боль меня не пугает, она ничто по сравнению с душевной. А вот от душевной внутри все рвется на части, словно канат натянули и он порвался прямо по середине, оставив неаккуратные концы веревки.

Это конец всему. Нас больше нет. Я не надеялась на большее, не собиралась его прощать, но он отец нашей дочери, и мне горько осознавать, что ее отец самый настоящий подлец.

Ничто не бывает больнее, чем разочарование. Для многих предательство — самая страшная боль, но меня в жизни часто предавали. У меня иммунитет на эту дрянь.

А вот разочаровываться в людях еще та мука, особенно, когда ты с этим человеком шел рука об руку двадцать лет.

С ним был первый поцелуй, первая прогулка, первый интим, первое “люблю”. Получается, что вот так просто можно перечеркнуть все это одним действием.

Марат переводит взгляд с моих глаз на руку, тут же меняясь в лице. Достает из нагрудного кармана сложенный белый платок, встает напротив меня и прикладывает его к израненной руке.

Жаль нет такого платка, чтобы приложить к моему сердцу.

Хочу выдернуть, потому что его касания пробивают током, но привлекать внимание нельзя.

Важный день.

Мы стоим непростительно близко друг к другу, я чувствую его дыхание и тот самый парфюм, которым он пользуется и который я так люблю.

— И тебе опять нечего сказать, Дарина? — он первый нарушает тишину, но не выпускает меня из плена своих глаз.

— Я ненавижу тебя. Этого достаточно?

Он качает головой, усмехаясь. Запрокидывая голову назад, стонет едва слышно.

— Непробиваемая, да? — цокает: — Хочешь сказать, что ничего сейчас не чувствуешь?

Чувствую.

Ощущение как перелом костей во всех местах сразу, если бы была кнопка телепорта, я бы всенепременно ей воспользовалась. Но увы, мы живем не в сказках.

Но он забыл, что помимо гордости во мне есть непоколебимая упертость, благодаря которой я и добилась многого в своей жизни. И эта упертость не даст мне сдвинуться со своего места. Он хочет моих эмоций, но увы, он их не получит.

— Чувствую, как низко ты пал. Смотри, — киваю на пол, он тут же опускает взгляд вниз: — Что это, Марат?