Развод

Может, врач ошиблась? Может, это там опухоль какая-нибудь?

— У меня две недели назад были месячные…

— Скудные?

— Да… но у меня обычно и не льёт…

— Это была небольшая отслойка плаценты. Она зажила и теперь опорожняется. С кровотечениями в первые недели сталкивается до восьмидесяти процентов женщин, Ирина. Видимо, вы приняли это за менструацию.

Голова кружится. Новость слишком… оглушающая.

— Срок? — поднимаю на врача глаза.

— По УЗИ шесть недель и два дня.

Боже, это как раз тогда, в ванной. Когда потом мы “шутили” на кухне…

Мать твою, Гордей.

Врач выписывает рецепт на витамины и поддерживающие препараты, даёт рекомендации по образу жизни и питанию, вручает заключение, а к нему прикалывает степлером маленький снимок.

Я выхожу на улицу, спускаюсь по ступеням и замираю у дерева. Холодный ветер треплет волосы, ледяные капли секут кожу на лице. Наверное нужно накинуть капюшон, мне ведь теперь… теперь нельзя простудиться…

— Боже… — шепчу и опускаю глаза на снимок УЗИ.

Какой-то маленький овал в чёрном треугольнике. Мой ребёнок.

Внутри меня ребёнок.

Я беременна.

Я в разводе.

Да что происходит с моей жизнью?

Кажется, для Гордея у меня появилась ещё одна новость.

Только вот что мы оба будем с ней делать?

Glava 35

Мне становится холодно. Я иду в машину, завожу её, но выезжать не спешу. Беру кофе в термокружке и подношу к губам, но потом останавливаюсь. Открываю двери и выливаю его на асфальт.

Мне же теперь, наверное, нельзя кофе.

И вчера было нельзя, и позавчера, но я не знала…

— Прости… — прикасаюсь к животу и зачем-то шепчу извинения за то, что пила кофе. Извинения перед… перед ребёнком. — О Господи…

Упираюсь лбом в руль и всхлипываю. В груди дрожь.

Я только что попросила прощения у малюсенького ребёнка в моём животе за то, что целых шесть недель травила его литрами кофе. И не ела нормально. Перехватывалась ни пойми чем.

И будто только сейчас, когда потрогала пальцами свой живот через одежду, до меня дошёл весь смысл.

Беременна. Я беременна.

Это уже не в первый раз, но чувства такие новые, непривычные.

Вику мы ждали, планировали, каждое утро, делая тест, я задерживала дыхание. И когда второго хотели. Ждали. Но не получалось, столько слёз было пролито.

— Мы тебя не дождались, — шепчу, вытирая слёзы.

Что же дальше?

Нельзя просто взять и перечеркнуть, забыть то, что я узнала. Нельзя выключить недоверие и обиду. Мы в разводе в конце концов. Мы больше не семья с Гордеем.

Но этот малыш… он ведь не виноват. Он не знает. Он просто немного задержался. Придёт в этот мир, а семья уже сломалась.

И я просто не знаю, что теперь делать, ведь пропасть между мной и Гордеем становится всё шире.

Но в любом случае, это наш ребёнок. И вариантов, кроме как рожать, я даже не рассматриваю. Поэтому нужно сказать Гордею, а дальше уже решим, как всё будет. Он ведь тогда на кухне сам сказал — значит, будем рожать. Только я и подумать не могла, что ситуация возникнет в реальности.

Немного причесав чувства, я выезжаю с парковки и направляюсь в сторону офиса Гордея. Сначала пытаюсь продумать, что сказать, как сказать, какие слова подобрать, но потом отпускаю. Как есть, так и скажу.

Паркуюсь возле бизнес центра, в котором располагается офис Гордея. Сжимаю руль и несколько раз глубоко вдыхаю-выдыхаю. Чувствую, как дрожит нижняя губа. Голова немного кружится от волнения, а ладони становятся влажными.

Глушу мотор и только собираюсь выйти из машины, как вижу Гордея. Он выходит из здания. И он не один — снова с этой блондинкой-поварихой.

Она идёт рядом с ним, к машине Гордея, судя по всему, направляются. Вместе.

Боже, как же невовремя.

Женщина улыбается, они оба смеются с чего-то. У Гордея лицо расслаблено. Мне кажется, в последнее время я только хмурым видела его.

А потом блондинка вдруг подворачивает ногу, но Гордей не даёт ей упасть, подхватывает под локоть, она же цепляется за него руками и смотрит с такой благодарностью, что, кажется, вот-вот взорвётся фонтаном восторгов от того, какой же он рыцарь.

Снова сжимаю влажными пальцами руль. В груди бой нервный и неровный. Дыхание прерывистое, мышцы спины в напряжении.

Гордей помогает дойти блондинке до машины, открывает перед ней дверь и даже сесть помогает. За руку придерживает.

А потом они уезжают.

Я же так и остаюсь сидеть в своей машине и сжимать руль.

Где-то в районе желудка появляется сосущий холод. А что если… если мы уже и не нужны ему? Если наш ребёнок уже не вписывается в его жизнь?

Эта блондинка… Только слепой не увидит, что она влюблена в Гордея. По самые уши. Готова ковром персидским перед ним расстелиться.

Что, если мы уже в его жизни лишние? Если он уже пошёл дальше.

Имел право. Я сама его попросила о разводе — напоминаю себе. Какие тогда претензии?

Интуитивно кладу руки на живот и прикрываю глаза. По щекам катятся слёзы. Я ловлю их губами, чувствую соль и то, как в груди разверзается дыра.

Что он скажет? Как отреагирует? Нужен ли ему теперь этот ребёнок?

Нет, уверена, Гордей будет ему отцом. Будет в его жизни. Это же Гордей. Но не станет ли для него это обузой в том свободном полёте, в который он уже расправил крылья и готов лететь?

— В любом случае ты — будешь, маленький, — шепчу, вытирая слёзы. — Даже если только мой, то всё равно будешь.

Я выезжаю с парковки и еду за Викой в детский сад. Перед тем, как выйти из машины, опускаю козырёк и смотрю в зеркало. Нужно себя в порядок привести. Дочка у меня внимательная, заметит, что я плакала.

Вытираю тушь под глазами, крашу искусанные губы. Пробую улыбнуться. Скоро я так буду улыбаться двоим своим детям. И буду любить маленького за двоих, если будет нужно.

Забираю дочь и мы идём в кафе-мороженое, как я ей и обещала. Пока болтаем, смотрю на Вику другими глазами. Скоро она перестанет быть единственной в семье малышкой, у неё будет новая и очень важная жизненная роль — она станет старшей сестрой. Уже представляю, как её обрадует эта новость. Вика давно говорила, что хочет маленького братика или сестричку.