Разжигать

Она сидела там же, где я оставил её в темноте, но внезапно меня охватило яростное желание увидеть её, посмотреть, как она разваливается подо мной. Я задёрнул вертикальные жалюзи на раздвижной стеклянной двери и включил лампу.

Её щёки, и без того раскрасневшиеся, стали ещё розовее. Она подняла на меня глаза и неуверенно улыбнулась, выглядя такой юной и прекрасной, что я почти смог решиться не делать этого.

Почти.

Я опустился на колени у её ног, запустила руку ей под платье и снял с неё нижнее белье. Просунув руки под её ноги, я притянул её к себе и раздвинул её колени. Она ахнула. — Что ты делаешь?

— То, о чём я думал раньше? О том, чтобы трахнуть тебя своим языком.

Её челюсть отвисла, и я опустил голову между её бёдер.

Она стонала, когда я ласкал её киску языком, длинными медленными движениями, от которых её руки вцепились в край подушки. Её вкус был чистейшей сладостью, и я поглощал её так, словно боялся, что кто-то заберёт мою тарелку, прежде чем я доем.

— О, Боже, — хныкала она, пока я сосал её клитор. — Это так приятно. Комната кружится.

В то время как её звуки становились всё более нетерпеливыми, её руки зарылись в мои волосы. Я просунул в неё два пальца. Мой член болел от возбуждения, когда её тело напряглось, и она стала ещё более влажной. Её пальцы сжались в кулаки, и она закричала, когда достигла кульминации.

В тот момент, когда её руки разжали мои волосы, я встал, стянул джинсы, нащупал на полу место, куда бросил презерватив, и разорвал его зубами. Она смотрела, как я надеваю его, её дыхание было тяжёлым и учащённым.

Снова опустившись на колени, я обхватил её за талию и потянул на пол. Вытянувшись над ней, я приставил кончик своего члена к тёплому, влажному местечку между её бёдрами и вошёл в неё. Она ахнула и вцепилась в мои плечи.

Я закинул её руки над головой, прижав её запястья к ковру. — Я же говорил тебе, что я не нежен, — прорычал я, покачивая бёдрами медленными, но глубокими, жёсткими толчками, которые заставляли её вскрикивать от шока или боли, или от того и другого.

Она немного сопротивлялась, пытаясь освободить руки, но я был больше и сильнее, и мне доставляло удовольствие овладевать ею. Я даже не потратил время на то, чтобы раздеть её, но почему-то её маленькое платье в цветочек только разогрело мою кровь, а мои побуждения стали грязнее. Неужели она специально надела его, зная, что я не смогу ей противостоять? На секунду я представил, как кончаю прямо на это красивое платье, чтобы она больше никогда не смогла его надеть, не думая о том, что я с ней сделал.

Это была её вина.

— Ты знала, на что шла. — Я двигался в грубом, непрекращающемся ритме.

— А? — Она звучала запыхавшейся и растерянной.

— Ты знала, как это сделать. — Я изменил угол, погружаясь в неё ещё глубже. — Как заставить меня хотеть тебя таким образом. Как сделать меня таким твёрдым.

— О, Боже, Декс. — Она с трудом говорила. — Ты такой большой, что это причиняет боль.

— Хорошо. — Я хотел наказать её за то, что она заставила меня сдаться, за то, что она лишила меня сдержанности. — Может быть, в следующий раз ты дважды подумаешь, прежде чем прийти сюда в красивом маленьком платьице и положить руки на мой член.

Я знал, что рискую, разговаривая с ней таким образом — она была так чертовски молода и, вероятно, не настолько сексуально опытна — но я ничего не мог с этим поделать. Если она ударит меня по лицу, когда всё закончится, и скажет, что больше никогда, блять, не хочет меня видеть, хорошо. Я заслужил это.

Но на самом деле, похоже, ей это нравилось. Когда она привыкла к моим размерам, её тело расслабилось, и она обхватила меня ногами, покачивая бёдрами подо мной и шепча свои грязные словечки.

Да. Трахни меня. Прямо здесь. Так глубоко.

И моё любимое — мне не жаль.

Она была так чертовски хороша. Я даже не мог вспомнить, когда в последний раз я так сильно хотел кого-то или так сильно нуждался в разрядке.

Моя кожа горела. Мои мышцы были напряжены. Моё тело безудержно двигалось в ней, жар собирался у основания моего позвоночника. Она выкрикивала моё имя, её голос срывался, её бёдра извивались подо мной.

Буря разыгралась, обрушиваясь на меня бушующими волнами, от которых мой мир стал серебристым, в голове раздалось эхо грома, а член напрягся и запульсировал, когда я выпустил всё накопившееся внутри напряжение.

Когда я снова мог нормально видеть, я уставился на неё, тяжело дыша. Выражение её лица было чем-то средним между восторженным и потрясённым. Отпустив её запястья, я упёрся руками ей в плечи. — Блять. Ты в порядке?

— Думаю, да. — Она мягко рассмеялась. — Я не чувствую своих рук. Они всё ещё прикреплены к моему телу?

— Прости, я слишком увлёкся.

— Ты предупреждал меня, что это не будет нежно. — Она улыбнулась. — Ты был прав… отчасти.

— Отчасти?

Её глаза лукаво блеснули. — Ты был нежен со своим языком.

При воспоминании о её бёдрах, раскрытых передо мной, моё сердце пропустило удар. И тут же я подумал, когда же я смогу снова попробовать её вкус.

Отстранившись от её тела, я встал, одёрнул джинсы и протянул ей руку. Она взяла её и поднялась на ноги, одёргивая платье. Её волосы растрепались. — Могу я воспользоваться твоей ванной?

— Конечно.

Она подняла с пола своё нижнее белье и скрылась в маленькой ванной напротив кухни, потирая одно запястье. Закрыв на секунду глаза, я выдохнул, надеясь, что завтра она не проснётся с синяками. Что, чёрт возьми, она скажет, если кто-то спросит о них? Найдя свою футболку в другом конце комнаты, где я её бросил, я натянул её через голову и пошёл наверх.

В своей спальне, где была ванная комната, я избавился от презерватива, вымыл руки и привёл себя в порядок. Когда я снова спустился вниз, она сидела на диване, её волосы мягкими волнами спадали на плечи. Одна рука была поднята, и она рассматривала что-то сбоку своего платья.

— Блять, — сказал я, заметив дыру. — Я порвал твоё платье?

— Да, думаю, что да.

Я застонал. — Боже, какой же я мудак. Прости меня.

— Всё в порядке. Это прямо на шве, так что его можно легко зашить.

— Позволь мне сделать это.

Она удивлённо подняла на меня глаза. — А?

— Я сделаю это прямо сейчас. — Я снова направился к лестнице. — Дай мне одну минуту, чтобы найти иголку и нитку.

— Ты шьёшь?

— Да, я шью, — сказал я, поднимаясь по ступенькам. — И я оскорблён твоим тоном.

Она разразилась смехом. — Прости! Ты застал меня врасплох, вот и всё.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить, куда я положил подаренную мамой коробку с крошечным швейным набором, но в конце концов я нашёл её на полке в шкафу. Засунув коробку под мышку, я достал из комода футболку «ПСОТ», понюхал её, чтобы убедиться, что она действительно чистая, и спустился вниз.