Реализация

– Хватил, брат. Человека я тебе, допустим, найду — есть один такой на примете. И — не поверишь, как раз артист. Но, чтобы его официально трудоустроили, надо чтобы у «Главплатины» образовалась вакансия на эту должность.

– Вот с этим как раз проблем не возникнет. — Я рассказал Смушко историю про застреленного Дужкина.

Начальник губрозыска выслушал меня внимательно.

– Говоришь, обставили всё как самоубийство… И зачем такие сложности? Просто бы кокнули и всех делов.

– Не хотели привлекать лишнего внимания. Иначе бы милиция стала думать: кто такой этот Дужкин и почему он вдруг стал так интересен бандитам. А у Алмаза — большие планы на платину. Ему дополнительная шумиха не нужна, — пояснил я. — Так что — познакомите с вашим артистом?

– Познакомлю. Только… — Смушко вдруг смутился. — В общем, это мой племяш, он из Омска приехал погостить на месячишко. И действительно работал в театре. Ничего серьёзного, никаких тебе Гамлетов, но «кушать подано» изобразит в лучшем виде. Парень надёжный — кандидат в партию, так что я его уговорю помочь нашему делу. Но я себе не прощу, если с ним что-то случится. Так что, Быстров, будешь беречь его как зеницу ока.

– Буду, товарищ Смушко, — пообещал я.

Глава 13

Глава 13

Встречу с племянником Смушко назначили на час дня, парень должен был сам прийти в губрозыск. Запас времени позволял совершить ещё один визит из запланированных, и я отправился к Лаубе.

Табличка «Осторожно! Злая собака!» висела на прежнем месте. Да и сам Константин Генрихович ни капли не изменился.

Мы встретились словно старые друзья!

– Георгий Олегович, какими судьбами? Неужто вспомнили о старике?

– Константин Генрихович, как вам не стыдно? Наговариваете на себя! Вы ещё молодцом! Мне бы в ваши года так…

– Моё молодечество осталось в прошлом, — махнул рукой Лаубе. — Слышать, о себе хорошее, конечно, приятно, но я реалист и знаю: возраст есть возраст. С годами здоровье уходит, зато болячки наваливаются скопом.

Он спохватился.

– Что же это я гостя на пороге держу?! Пройдёмте в дом, я вас угощу чаем. Будете чай?

– С огромным удовольствием.

– Вы как чувствовали — прямо подгадали, я как раз чайку заварил. А чаёк у меня не простой, на ягодках и травках настоянный.

– Тогда принимайте угощение к чаю. — Перед тем, как навестить Лаубе, я зашёл в магазин и купил на развес конфет «Мишка косолапый».

Для меня стало приятным открытием, что эти, памятные ещё с детства шоколадные конфеты, оказывается начали изготавливаться ещё в девятнадцатом веке, и никакие потрясения не повлияли на их выпуск.

– Балуете, старика, — улыбнулся Лаубе.

Гром спал на коврике, неподалёку от входа. При виде меня поднялся, помотал большой головой и вопросительно посмотрел на хозяина.

– Свой это, — сказал Лаубе. — Неужели не узнал.

Пёс подошёл к нему, сел рядом, не сводя с меня настороженных глаз. Хозяин потрепал его за мощную холку.

– Всё нормально, Георгий Олегович. Гром вас помнит.

– Я тоже его никогда не забуду.

Когда-то с помощью этого замечательного пса, потомка легендарного Трефа, мы нашли похищенного ребёнка.

– Он ведь у вас сладкоежка. Могу угостить его конфетой?

– Сладкоежка, — согласился Лаубе. — Только у вас из рук он ничего не возьмёт. Так приучен. Что касается конфеты… Одна, думаю, не повредит. Хочешь конфету, Гром?

Пёс довольно заворчал и стал чем-то смахивать по поведению на ребёнка.

– Вижу, что хочешь. Ладно, заслужил, — Лаубе развернул фантик и угостил собаку конфетой.

Гром проглотил её в один миг и уставился на хозяина с немым вопросом.

– Нет, Гром. Одной хватит. Больше тебе нельзя. Ступай на место. Ну, иди, — Лаубе подтолкнул разочарованного собакина.

Тот явно настроился на более щедрое угощение.

– За мной, кстати, должок, — вспомнил я. — Обещал накормить Грома пирожными до отвала, а обещание так и не выполнил. Нехорошо это, слово надо держать.

– В другой раз покормите. Гром, конечно, сладкоежка, но меру надо знать. Садитесь за стол, Георгий Олегович. Будем чаёвничать.

Чай у Константина Генриховича и впрямь оказался знатным: душистым и богатым на вкус. Давненько такого не пробовал. Бодрил он не хуже кофе. Я с наслаждением выпил две чашки, прежде чем решился приступить к делу.

– А я ведь к вам не просто так приехал, Константин Генрихович.

– Так я уже догадался, — Лаубе отставил чашку в сторону. — Судя по всему, уголовному розыску снова понадобилась моя помощь?

– Всё верно, Константин Генрихович. Я снова к вам с поклоном за помощью. Только уже не на разовой основе.

– И как это прикажете понимать? — удивился он.

– Сегодня я совмещаю полезное с приятным. Мой визит в какой-то степени имеет и официальный характер. Я теперь начальник милиции Рудановска.

– Поздравляю с новым назначением, Георгий Олегович. Как только я вас увидел, сразу понял, что вы далеко пойдёте, — с теплотой в голосе произнёс Лаубе.

– Благодарю, Константин Генрихович, — кивнул я. — Не стану скрывать: ситуация с преступностью в городе тяжёлая. Грабежи, разбой, убийства… Картина, прямо скажем, невесёлая. Больше всего проблем доставляют две бандитские шайки: Алмаза и Яшки Конокрада, однако хватает и другой сволочи. И всех этих гадов нужно давить. Вы и ваш Гром очень нужны милиции.

– Георгий Олегович, а вы не забыли, что я, как это принято сейчас называть — лишенец? — напомнил Лаубе. — Советская власть запретила таким, как я, занимать должности на государственной службе. Путь в милицию мне заказан.

– Прекрасно помню. Но у меня есть договорённость с исполкомом Рудановска. Вас, как особо ценного сотрудника, восстановят во всех правах.

– Даже так, — удивился Лаубе. — Исполком пойдёт навстречу потомку прибалтийских дворян и бывшему полицейскому?

– Не вижу причин для отказа. Даже среди высшего руководства хватает бывших дворян. Что касается вашей службы в полиции… Вне зависимости от государственного строя, вы служили России, Константин Генрихович. Служили честно, не щадя себя. Да, власть сменилась, но страна, Россия — осталась. И вы ей нужны, — горячо произнёс я. — Знаю, вы обижены, с вами поступили несправедливо. Но иногда нужно перешагнуть через себя. В конце концов, служить вы будете не власти, а стране. Снова станете заниматься любимым делом. И это главное!

Лаубе задумчиво опустил голову.

– Константин Генрихович, отказа я не приму! — объявил я.

Старый сыщик вскинул подбородок, посмотрел на меня с восхищением.

– А вы знаете, какие струны души надо затрагивать, Георгий Олегович! Как только вы принялись меня уговаривать, я сразу хотел дать вам твёрдый отказ. Уж извините за прямоту — вы честный человек, я могу говорить вам правду, без опаски, что вы донесёте на меня в ГПУ: я давно понял, что мне с советской властью не по пути. Большевики слишком многое сломали в той стране, к которой я привык. Не знаю, может, они в чём-то правы, однако я просто не могу принять эти перемены. Но вы не стали рассказывать мне сказку о светлом завтра, о коммунизме, счастье и благоденствии для всех. Вы просто сказали, что я должен снова послужить России. Георгий Олегович, вы подобрали правильные слова. Я готов снова встать в строй. Да и Гром, — он оглянулся на собаку, — засиделся без работы.