Реальный придуманный мир

– Да чего греха таить, - вставил его товарищ, - я бы тоже послушал. В море не так много развлечений. А хорошие истории мы любим.

Богдан бросил на меня взгляд из серии «я же говорил» и подмигнул. Мужчины предлагали посидеть ещё, выпить по кружечки эля в надежде на очередную байку, но мы оказались и распрощались на дружественной ноте. Напоследок, Богдан долго о чем-то шушукался с подавальщицей. Судя по тому, как она жеманничала и театрально смущалась, разговор был личным. Внутри шевельнулась обида. Или это что-то другое? Я отвернулась, не дав мысли развиться. Чужие шуры-муры меня не касается.

– А что, историй со счастливым концом у тебя не предусмотрено? – спросил Богдан, когда мы вышли на улицу.

– Ну знаешь, какой мир такие и истории.

– Хочешь сказать, ты на ходу сочиняешь?

Я кивнула и, состроив максимально равнодушную физиономию, спросила.

– А о чём ты так долго болтал с официанткой?

– Организовывал ночлег. Нам разрешили переночевать в сарае.

– Какая неслыханная щедрость.

– Весь сеновал в нашем распоряжении, так что хорош ворчать.

Сенник был заполнен лишь наполовину. Ворох сухой травы, сваленный в дальнем углу, пах лугом и утренней свежестью. Ещё зеленоватая, видно недавно собранная, она мягко пружинила и оказалась лучше любой перины. Я в полной мере оценила стремление деревенских парней затащить девушку на сеновал. Правда мне сельской романтикой пришлось наслаждаться в одиночестве. Богдан куда-то смылся. Неужто пошёл охмурять подавальщицу, которая сама была не прочь. В груди неприятно кольнуло, и я мысленно себя отругала. Взрослый мальчик имеет право. Он же не мой парень. "А мог бы стать твоим" - пришла внезапная мысль.

[1]струнный смычковый музыкальный инструмент, распространённый в Скандинавии VIII-XI веков.

Попытка уснуть успехом не увенчалась. Я крутилась с боку на бок, пока шорох не известил о возвращении этого ловеласа. Приподнявшись на локтях, смерила Богдана взглядом. Его довольный вид неприятно полоснул по нервам.

– Чего не спишь?

– Уснёшь здесь. Ты где-то шляешься. Нарвёшься опять на неприятности, вытаскивай тебя потом. Что ты так ухмыляешься?

– У меня отличная новость. Я нашёл нам корабль.

– Правда? Я думала...
– я запнулась, меня не должно касаться с кем и как он проводит время.

– Что ты думала?
– подозрительно сощурился Богдан.

– Не важно. Когда мы отплываем?

– Завтра утром.

– Кто-то всё-таки польстился на коготь дракона?

– Ага щас. Пришлось добавить.

Он ухватил себя за мочку уха, на которой больше не было серьги полумесяца. Богдан устроился за спиной и подсунул мне руку под голову, а вторую опустил на талию. Напряжение терзавшее последние пару часов спало, и мышцы расслабились. Я поймала себя на том, что как-то быстро привыкла к его объятиям. Но сопротивляться собственному организму не хватило сил. Я обмякла и удобнее устроилась в его руках.

– Устала?

– Безумно. Ходьба по пересечённой местности скоро меня доконает.

– Впереди три дня в море. Успеем отдохнуть. Надеюсь ты не страдаешь морской болезнью.

– Я тоже надеюсь. Никогда не ходила в море.

– Спи. Завтра рано вставать, - шепнул он и поцеловал в макушку.

Вопреки здравому смыслу и данному себе обещанию, я ждала, когда Богдан пойдёт дальше. Хотела жарких прикосновений и того, что едва не случилось в пещере. Как выяснилось, он джентльмен. А я трусиха. И пока Богдан забылся блаженным сном, я до боли кусала губы и пыталась отвлечься чем угодно, чтобы не думать о том, что занимало больше всего. Вслушивалась в шорохи и стрекот ночных сверчков. Но воображение с изощрённым коварством транслировало в мозг самые непотребные картинки.

***

Я только задремала, как разбудил крик петуха. Богдан опять куда-то слинял. Лишь бы не влип в неприятности. Я спустилась с сеновала и вышла во двор. Утренняя прохлада забралась под одежду и заставила поёжиться. Увидев Богдана, я застыла с открытым ртом. Он стоял у лошадиной поилки по пояс голый и обливался водой из деревянного ведра. Рядом маячила вчерашняя подавальщица и держала в руках его рубаху. Девушка жеманничала и глупо хихикала. Закрались подозрения, что когда он ходил вчера в порт, они всё-таки пересекались. Снова чувство раздражения забурлило по венам. Захотелось нашлёпать себе по щекам. Я подошла и растянула губы в притворной улыбке. Девушка увидела меня и вернула улыбку, такую же фальшивую. Будь у нас соревнования объявили бы ничью. Богдан обернулся и сверкнул глазами. Я пыталась найти в них разочарование, что помешала их флирту, но ничего такого не заметила.

– Хорошо, что ты уже встала.

– Польёшь мне?

Я подставила ладони сложив их лодочкой, и он плеснул мне на руки, чтобы могла умыться. Потом вернул девушке ведро, забрал рубашку и натянул на мокрое тело. Она прилипла, облегая стройную подтянутую фигуру. Чёрт! Жар прилил к щекам, покрывая их румянцем. Я провела ладонью по лицу, делая вид, что смахиваю влагу. Девушка всё это время переминалась с ноги на ногу и улыбалась как дурочка. К моему облегчению, её окликнул женский голос, она вздрогнула, быстро попрощалась и скрылась.

– У тебя целое гнездо на голове, - хохотнул Богдан.

Я запустила пальцы в волосы, расчёсывая и попутно вытаскивая солому. Попыталась заплести подобие косы, но короткие пряди не слушались: рассыпались и никак не желали укладываться. Обесцвеченные, без специального шампуня и кондиционера, они стали напоминать паклю. Богдан усмехнулся и переместился мне за спину.

– Давай помогу.

Он обхватил мою голову ладонями и наклонил к себе, чтобы было удобно. Забрал с боков ровные пряди и принялся туго сплетать на макушке. Закончив он скрепил резинкой, оставив маленький хвостик болтаться вдоль шеи. Я посмотрела на отражение в лошадиной поилке и провела пальцами по плотной аккуратной косичке.

– Здорово, где научился?

– Тренировался на младшей сестре.

– У тебя есть сестра?

– Была.

Богдан коснулся мочки уха, где раньше висела серьга и сразу убрал её. В глазах промелькнула тоска, и он тряхнул головой пряча взгляд.

– Идем, опоздаем на корабль.

Богдан зашагал вперёд не оглядываясь. Я смотрела на опущенные плечи и поникшую голову, а в груди разразилась буря эмоций: грусть, горечь, разочарование, сожаление. Серёжка принадлежала его сестре, и он отдал её, чтобы попасть на корабль. Он проецирует на меня её образ. Вот откуда это желание заботиться о ближнем. Я догнала его и взяла за руку. Хотелось поддержать, сказать, как ему благодарна, но подходящих слов не нашлось. По дороге на причал мы перекусили выданной гномами припасами, и я решила завести разговор, чтобы прервать молчание.

– Какая у нас легенда на этот раз?

– Та же, что я придумал для Елика.

Богдан подергал мочку уха, и я поняла, он что-то не договаривает.

– Что не так? – насторожилась я.

– Я сказал, что мы муж и жена.

– Зачем?

Он повернул голову, посмотрел на меня, как на дурочку и, видя, что я не понимаю красноречивого взгляда, пояснил.

– Так я могу не опасаться за твою честь. Если конечно сама не будешь слоняться среди матросов, бухать с ними и строить глазки.