Ребёнок магната. Не.Разлучные

В момент, когда я готова разлететься, как осколочная граната, и уничтожить тех, кто сидит напротив, к столу подходит Божена, сиделка Адама. Ян взял ее вместо Эда. Я не спорила, подчинилась его мнению, но ввиду последних событий… начинаю сомневаться.

— Ваши лекарства, пан Адам, — Божена ставит блюдечко с таблетками возле тарелки деда.

Мне от одного вида разноцветных кружочков без упаковки и каких-либо опознавательных знаков не по себе становится. Ведь здесь может быть все, что угодно…

Кем на самом деле является Божена? Насколько мы можем ей доверять? Что если ее подкупит кто-нибудь из Левицких и…

Смотрю на деда, перевожу взгляд на комнату, где скрылся Дан, опускаю на свой живот. Зажмуриваюсь и вздыхаю шумно. Встряхнув головой, распахиваю глаза. Слишком много дорогих мне людей на квадратный метр проклятого особняка.

В одиночку мне не справиться. У Яна свои союзники вроде Анны, которым я не намерена доверять.

— Дедуль? — зову вкрадчиво, а боковым зрением за Левицким слежу. — Давно спросить хотела, но все как-то не до этого было… А где Эдуард? — делаю вид, что действительно не в курсе.

Вместо ответа на всю гостиную раздается звон разбитого стекла.

Осекаюсь на полуслове и устремляю взгляд на «счастливую чету» Левицких-Новак. Они практически одновременно наклоняются, изучая разлетевшиеся осколки бокала под столом.

— Извините, я такая неуклюжая, — виновато лепечет Анна, оттряхивая юбку.

Дрожащими руками к салфетнице тянется, но Ян опережает ее. Жестом прислугу подзывает, чтобы стекла убрали. А потом любезно салфетку подает своей «дражайшей супруге».

— Ничего страшного, — тихо успокаивает.

Остро хочется схватить тарелку и тоже разбить, желательно, об голову Яна. Но я сохраняю внешнюю невозмутимость. Возвращаюсь к деду.

— Признаться, я не знаю, где Эд, — пожимает плечами Адам. — Ян утверждает, что доктор уволился, пока я в больнице был. И уехал. Странно, конечно, что Эд так внезапно оставил особняк, ведь его здесь не обижали…

Откашливаюсь нервно, вилку в руке сжимаю, но тут же кладу ее на стол. От греха подальше.

Какой же лжец!

— Ян лукавит, — ухмыляюсь хитро и голову набок наклоняю, смело в платиновую бездну его глаз смотрю.

— Мика! — рычит он, не выдержав.

— Та-ак, — дед бьет ладонью по столу. — Опять от меня что-то скрываете? Надоели! Оба! В собственном доме я имею право знать правду, — закашливается надрывно, и я наливаю ему воды из графина.

— Я расскажу, Адам, — киваю поспешно, наплевав на недовольство Яна. — Но… — кошусь на Божену. — Наедине поговорим, ладно? — шепотом добавляю.

Дед кивает, с прищуром на внука смотрит, пока тот сидит чернее тучи и метает в меня молнии взглядом. Мы все умолкаем, словно по команде. В воздухе искрит напряжение. Кажется, еще одно слово — и рванет.

— Пожалуй, мне пора, — приподнимается Анна со своего места.

— Стоять, — рявкает разозлившийся Адам. — Позавтракаем, а потом Ян отвезет тебя.

Судорожно вздыхаю, не успев удержать эмоции в узде.

— Я выделю Анне машину с водителем, — покосившись на меня, постановляет Левицкий. — А мне в компанию нужно, — заключает он.

— Хорошо, тогда Мика с тобой едет, — добивает его дед. — Пора вам разобраться с бизнесом и контрактами.

— С удовольствием, — улыбаюсь так широко, что скулы сводит.

Тем временем сердце в груди скачет бешено, как с цепи сорвалось.

Стоит лишь подумать, что мне придется ехать в одной машине с Яном, а потом весь день провести с ним вместе. Душно становится.

Но я обязана собраться и начать решать проблемы. У меня не так много времени на это.

— Приятного аппетита! — говорит Адам таким тоном, будто приказывает всем заткнуться.

Подсознательно мы понимаем его намек и, переглянувшись с Яном, закрываем рты на замок.

Отвлекаюсь на свой завтрак. Машинально тянусь к блюду с разнообразными канапе, подношу крохотный бутербродик к губам. В нос бьет резкий запах рыбы — и мгновенно желудок хватает спазмом. До боли сжимаю челюсть и дыхание задерживаю.

Бросаю канапе на тарелку, лихорадочно вытираю пальцы салфеткой, но вонь продолжает преследовать меня. Чувствую, что если задержусь за столом еще хотя бы на секунду — меня стошнит.

— Спасибо, я не голодна, — бубню я.

И сбегаю, провожаемая удивленными взглядами Левицких.

Глава 16

Дышу глубоко, пытаюсь в норму себя привести. Но мне плохо…

Я чудом успела закрыться в комнате и умчаться в туалет, прежде чем меня буквально вывернуло наизнанку. Невыносимо противное и болезненное ощущение.

Я надеялась, что мне станет хоть чуточку легче, но сейчас чувствую себя по-прежнему отвратительно. Меня мучает дикий голод, но при этом продолжает тошнить.

Однако я собираюсь с силами, скрываю бледность кожи под макияжем, выбираю деловое платье для поездки в офис. Лишь от каблуков отказываюсь: я и в обычном состоянии неважно на них хожу, а сейчас… не хочу рисковать здоровьем малыша. Поэтому надеваю лодочки, но морщусь недовольно: со своим реальным ростом я буду Яну в грудь дышать. Снизу вверх смотреть на него.

Впрочем, я вообще не намерена к нему приближаться! Хотя это будет сложно. Мы весь день вынуждены так или иначе контактировать друг с другом.

Вот зачем мне эти трудности? Так хочется тишины и спокойствия.

Но слабый стук в дверь напоминает, ради кого я все еще в Польше.

На пороге — малыш Даниэль, который держит в руках тарелку с фруктовой нарезкой, печеньем и булкой. Он молча протягивает ее мне, и я присаживаюсь, принимая угощение.

Беру ломтик зеленого яблока, кусаю с наслаждением. Кислый сок помогает слегка притупить тошноту. И в то же время обостряет чувство голода.

Срочно надо что-то с этим делать! Позвоню Пашкевичу, как только останусь без надзора. Есть же какие-то методы борьбы с токсикозом? В противном случае мое положение раскроют быстрее, чем я сбегу.

— Кто же такой хитрый и делает вид, что заботится? — на секунду забываясь, выпаливаю я.

— Па, — выдает Дан неожиданно. Новое слово.

Я едва тарелку из рук не выпускаю. Ставлю ее прямо на пол, а сама обнимаю малыша за плечи. Он Яна имеет ввиду? А ведь прав: скоро Левицкий официально отцом Дана станет.