Ребёнок моего мужа

– Который час? – Следующий взгляд Лана бросила на окно. На улице стемнело. Фонари вдалеке горели ярким и ровным светом.

– Начало девятого.

– Долго я спала?

– Около четырёх часов. – Лицо у Юли сделалось виноватым. – Я взяла твой ноутбук и подготовилась к завтрашним урокам.

– Ничего страшного. Завтра понедельник, так что я всё понимаю. Спасибо, что посидела со мной.

– А ещё я съела две тарталетки. И почти весь сыр.

– Это я тоже смогу пережить.

– А знаешь, что я придумала, пока ела, – Юля весело крутанула головой. – Нам Влада надо как-то наказать.

– Я уже кормила его тушёной капустой.

– Перестань ему гладить и стирать.

Лана откинула назад упавшие на лоб волосы, по-прежнему тёмные, без единого намёка на седину.

– Он умеет.

Юлька заплясала на месте, как стая разъярённых индейцев.

– Тогда давай добавим ему в шампунь крем для депиляции. Представляю, как он запоёт, когда начнёт лысеть. Тут уж ему не до памперсов с погремушками будет.

Засмеяться Лана не успела: в двери повернулся ключ. Юля издала воинственный клич, будто собиралась идти в атаку – Лана замахала на подругу руками. Чутьё её не обмануло. Спустя шестьдесят три секунды в гостиную устало ввалился Влад.

– А вот и наш боброхвост выдрообразный, – ядовито зашептала Юля. Лана посмотрела на мужа в упор – он её взгляда не выдержал.

– Кто родился? – спросила она.

Несколько секунд Влад молчал, будто собирался с мыслями. Потеряв терпение, Юля пощёлкала перед ним пальцами.

– Мальчик. Роды затянулись. У Вики открылось кровотечение, меня поэтому вызвали. Всё могло плохо…

– Анализ взяли? – резко перебила его Лана. Её голос прозвучал громче обычного. Вику ей жалко не было.

– Взяли. И...

Она резко вскинула руку, представив, как закрывает его рот.

– Не продолжай. Про вес и ростеёребёнка я слушать не желаю.

Влад кивнул. Ни гордым, ни довольным он не выглядел. Только измождённым.

– Я приму душ и пойду спать.

– Иди. Я останусь тут.

Он наконец нашёл в себе силы посмотреть на неё, но отвернулась уже она. Слов для Влада у Ланы больше не было. Ни плохих, ни хороших.

– И ты, Юля, поезжай домой. Тебя наверняка Макс заждался.

– Уверена?

Лана изобразила китайского болванчика и завернулась в плед, будто в кокон. Она слышала, как Влад вышел из комнаты, доковылял до ванны и включил воду. «Первый день закончился, – произнесла она. Наконец-то закончился. – Осталось ещё четыре».

Глава 18

Вбив в компьютер последние три абзаца текста, Лана с чувством выполненного долга нажала на кнопку «выключить». Большинство коллег офис уже покинуло, а те, кто ещё не успел смыться, лениво шелестели на столе бумагами и собирались домой.

– Не думай, что ты чем-то лучшее её. Ты такая же! Точно такая же. Тоже залезла к Владу в постель, хотя знала, что у него есть девушка.

– Простите? – Подняв голову, Лана не сразу поняла, в чём дело, а, разобравшись, издала протяжный стон. Перед ней, уперев руки в бока, стояла невысокая худощавая женщина с невзрачными серыми глазами. Её жидкие русые волосы были собраны в небольшой пучок, жёлтые кривоватые зубы испачканы розовой помадой. Светлые брови, как и ресницы, на фоне бледного лица почти не выделялись. Зато выделялся ярко-красный прыщ, который красовался на самом кончике длинного, задранного кверху носа.

Сердце у Лана забилось быстрее. Ладони вспотели. Выходит, много месяцев назад Влад сказал ей неправду.Аринани капли не изменилась. Ни на день не постарела и даже одежду продолжала носить всё такую же. Мешковатые, бесцветные кофты и широкие бесформенные брюки.

– Жизнь циклична! – продолжила Арина и театрально рассмеялась. В груди у Облонской кольнуло. Дышать стало тяжелее. Она пыталась что-то сказать, как-то защититься, но из горла у неё вырывались только булькающие звуки. –Влад бросил своего ребёнка ради тебя, а теперь бросает тебя ради своего ребёнка. Всё честно, всё по справедливости. Нельзя вывалиться в грязи и остаться чистенькой. Рано или поздно это должно было случиться. И никакие бабушки с почты отмыться тебе не помогут.

– Другая женщина?

– Ребёнок?

– Залезла в постель…

Лана слышала, как недоумённо зашептались коллеги и принялись обмениваться документами. Без разницы какими, лишь бы создать видимость работы. Сбежать домой пораньше уже никто не стремился. Одна особенно любопытная сотрудница, та самая Анжела, которая год назад застукала мужа с любовницей, едва выключив компьютер, включила его снова и даже волосы с ушей убрала, лишь бы получше слышать чужую ругань. Арина, ничуть не сбавив тон, продолжала смеяться. Издевательства вылетали из её рта, как пули. Арина наслаждалась положением Ланы – униженным и растоптанным. Во время одного особенно колкого замечания её правая ладонь взметнулась вверх. Она всегда любила жестикулировать: пальцы будто помогали ей говорить. И… Лана заметила её маникюр. Ядовито-красный, как кровь. В эпоху студенческой юности самая серая мышка иняза никогда не красила ногти, но сегодня почему-то решила изменить своим принципам. Ногти у неё были острые и длинные. Будто и не ногти вовсе, а когти животного. Кровавые когти тигрицы, которая только-только задрала косулю.

И почему-то это придало Лане сил. Она больше не видела перед собой женщину, только хищницу. А хищников, как известно, жалеть не стоит. И выбрав момент, она схватила Арину за руки и потащила за дверь к лестнице, туда, где никого не было.

– Ты такая же! Такая же! Точно такая же! Ты тоже у меня его отобрала, хотя он и нужен-то тебе не был. Просто хотела потешить своё самолюбие.

Арина истошно орала, лягалась, кусалась и старалась вырваться. Захлопнув дверь, Лана с силой толкнула её на середину лестничной клетки. Арина пустила в ход когти, началась борьба, и Лана не заметила, как оказалась на самом краю ступеньки. Последний рывок оказался решающим. Арина вывернулась и схватилась за перила. Пальцы Иоланты до них не достали. Она полетела в темноту. Вниз головой, прямо на каменный пол. Но, достигнув его, не умерла, а проснулась.

На диване, в своей дорогой четырёхкомнатной квартире. Проклятое ярко-красное сердце из семидесяти одной розы стояло на том же столике. Оно никуда не делось. И, как обещал курьер, не завяло.

Сунув ноги в пушистые тапочки, Лана тяжело вздохнула и прошлась по комнате. Футболка на неё была сырая насквозь, по лбу текли капли пота, колени дрожали. Сон с Ариной она видела уже третий раз. И третий раз наблюдала за своим падением и смертью.

– Я не такая! Не такая, как Вика, – произнесла громко Лана, глядя на себя в зеркало. – Я полюбила его. Не сразу, но полюбила.

Зеркало молчало. Взгляд у Иоланты был пустой и безжизненный, под ресницами залегла синева, лицо осунулось и стало белым, как у покойницы.

Часы показывали начало десятого. Влад, как водится, ещё не вернулся. Теперь он возвращался домой поздно. Наверное, сидел до самого закрытия в роддоме и любовался «своим» сыном. Последние три дня они с Ланой играли в кошки-мышки. Он уходил в семь утра, а приходил ближе к десяти вечера. Она ничего не спрашивала и вообще старалась не попадаться ему на глаза. Закрывалась в гостиной и, обняв подушку, ложилась на диван. Когда он порывался к ней зайти, притворялась спящей. А порой и не притворялась. Порой она действительно спала, как, например, сегодня, и видела кошмары с Ариной. Посуда в их доме больше не мылась, еда не готовилась, пол никто не пылесосил уже неделю. Лане было всё равно, что Влад ест и во что одевается. Она ждала и считала дни. Что будет потом, она пока не решила, но знала, что решит, как только узнает результат.