Ребёнок моего мужа

Дзынь-дзынь. Долгий звонок в дверь заставил её встрепенуться. Она дёрнулась и даже слегка испугалась, но с места не сошла. Влад никогда не звонил и всегда открывал дверь сам с помощью ключа. Значит, это был кто-то другой, а никому другому Лане открывать не хотелось.

Дзынь-Дзынь. Звонок повторился, а через десять секунд в дверь настойчиво заколотили. Чертыхнувшись, Лана всё же бросилась открывать. А открыв, ахнула. К ней пришла Александра Фёдоровна.

– Здравствуй, Ланочка! Я могу войти?

Иоланта кивнула и смущённо отошла назад. Александра Фёдоровна перешагнула порог и неспеша разделась. Новое серое пальто повесила в шкаф на плечики, маленькую кокетливую шляпку примостила на полочку сверху. Платье на ней было длинное, тёмное и приталенное, светлые волосы аккуратно подстрижены и чуть завиты. Спины прямая, как у балерины, а в завершении всего лёгкий шлейф дорогих духов. От дачной женщины, какой она была месяц назад, и следа не осталось. Сегодня Александра Фёдоровна по элегантности могла перещеголять даже английскую королеву.

– Как ты, Ланочка?

– Нормально.

Лана едва заметно повела плечами. А что она могла сказать ещё? Не рассказывать же про родителей, которые не звонили ей с самого юбилея, или про работу, на которой от неё все шарахались. Да и как тут не шарахаться, если видок у неё был, как у зомби из фильмов шестидесятых. Даже тонна тонального крема по утрам ситуацию не спасала.

– Это хорошо, что нормально. – Александра Фёдоровна прошла в гостиную и села на диван. Лана тоже села и только после этого осознала, насколько у неё не прибрано.

– Влада нет дома, и я не знаю, когда он придёт.

– Я знаю, поэтому и пришла. – На несколько секунд Александра Фёдоровна задумалась и пожевала нижнюю губу. Взгляд у неё стал бегающим и боязливым. – Сегодня я ходила к этой девочке и видела Серёженьку.

– Кого Вы видели?

– Серёженьку.

Лана не поняла, как оказалась на ногах. Она вдруг вспомнила, что свекровь ушла из ресторана сразу после Влада. Без единого слова поддержки и прощания. Сбежала, точно крыса. И тогда к Лане на юбилей она так одета не была. Надо же, сколько чести для Вики.

– Ему значит уже имя выбрали? Имя Вашего мужа. Ну надо же как здорово!

До ушей Ланы донесся громкий смех. Её собственный смех. Неискренний и дребезжащий, точно стёкла в старом трамвае. Александра Фёдоровна снова замялась. По-видимому, слова ей сегодня давались тяжелее обычного.

– Я думаю, это ребёнок Влада.

– Как определили? По голубым глазам?

– Нет, просто я помню, как выглядел мой сын, когда родился.

Лана почувствовала себя кастрюлей с супом на дачной плитке. Внутри неё всё так и бурлило и жаждало затопить кипятком всех, особенно Александру Фёдоровну. Чтобы не видеть свекровь, она встала, скрестила на груди руки и отвернулась.

– Влад никогда тебе не скажет. Он по-прежнему сильно тебя любит, и у него не хватит духу, поэтому я решила сказать за него. Отпусти его. Не держи около себя.

– Отпустить к «этой девочке»?

– Да, к этой девочке. – Лана фыркнула, Александра Фёдоровна предпочла это фырканье не заметить. – Конечно, Влад попытается угодить всем. И тебе, и ребёнку. Будет разрываться между вами. Какое-то время вы будете жить как бы втроём, а потом… Потом ты окончательно его возненавидишь. Если бы ты только знала,какон смотрит на этого мальчика. Смотрит и говорит о тебе. Он по-прежнему думает о ребёнке из приюта. Считает, что Серёжа и тот ребёнок подружатся, и все будут счастливы, всем будет хорошо. Но я-то знаю: всем хорошо уже не будет. И раз уж сложилось так, как сложилось, пусть…

Что последовало за словом «пусть» Лана услышать не пожелала. Она хотела напомнить свекрови про анализ ДНК, что тот ещё не готов, но, хорошенько всё взвесив, махнула на своё желание рукой. Она и без того порой ощущала себя попугаем, так зачем же в конец в него превращаться? Влад хорошо «обработал» мать, или та сама себя обработала.

– Я растила сына одна. Я знаю, каково это.

– Она не будет растить сына одна. Влад будет им помогать. У этого ребёнка будет всё.

Александра Фёдоровна тяжко вздохнула и постучала ногой по полу.

– Всё да не всё. Детям ведь не айфоны нужны, не джинсы и не Барби. Им нужны внимание и забота. Ребёнок будет постоянно тянуть его туда, а ты будешь сходить с ума от ревности. Подумай, Лана. Подумай, кому ты сделаешь хуже?

Лана снова засмеялась. Скорее всего, это было уже что-то нервное.

– А если бы Вашей дочерью была я, Вы бы также говорили? Отпусти, не держи. Если бы Влад был Вам только зятем?.. Или вообще чужим человеком.

– Также, потому что я делаю это не ради него, а ради тебя. И я удивлена, что твоя мать до сих пор не сказала тебе этого. Ты ещё молодая и красивая. Тебе всего-то тридцать пять. Когда идёшь по улице, мужчины тебе вслед оборачиваются и будут ещё лет десять оборачиваться. Тебе ещё встретится достойный мужчина. Вдовец или тот, кому не нужны дети.

– А квартиру и все вещи я должна оставить «этой девочке»? – Лана специально выделила голосом последнее словосочетание и резко повернулась. Крышка внутри неё слетела, и то, что она так долго сдерживала, полилось наружу с безудержной силой. – Ребёнку ведь нужно пространство, чтобы бегать и развиваться. И неважно, что я зарабатывала на эту квартиру наравне с Вашим сыном. Я должна всё отдать, только потому что какая-то пигалица вовремя на него повесилась. Ведь через год она может ещё одним забеременеть, а я переживу. Я ведь красивая и умная, и мне всего-то тридцать пять. А она пусть радуется жизни!

Александра Фёдоровна изменилась в лице и поспешно встала с дивана.

– Я, наверное, Ланочка, пойду. Вижу, ты спала, а я пришла невовремя. Надо было мне позвонить и предупредить о своём приходе заранее.

Лана также поспешно закрыла свекрови проход собственным телом.

– И Вы всерьёз хотите, чтобы «эта девочка» стала женой Вашего сына? Всерьёз? – Александра Фёдоровна молчала и с ужасом взирала на невестку. Лана и без неё знала, что выглядит плохо. Мятая, потная пижама, облупившийся на указательных пальцах лак, волосы грязные и нечёсаные. – Меня, если честно, Ваше мнение не интересует, но я хочу, чтобы Вы знали. Моего мужа эта дрянь не получит. Ни с ребёнком, ни без. Я его единственная законная жена. И я не собираюсь отпускать его и отдавать «этой девочке», – Лана демонстративно взмахнула рукой, показывая на пространство квартиры, – всё, что мы когда-то с таким трудом заработали. Теперь плакать будет она, потому что до сегодняшнего дня она видела только добрую Лану, а теперь ей придётся посмотреть на Иоланту-стерву. И вот тогда она попляшет.

Не говоря ни слова, Александра Фёдоровна протиснулась к дверям и поскорее переобулась в начищенные сапожки. Пальто надевать не стала. Выбежала в подъезд, схватив его и шляпу в охапку. Лана не стала её останавливать. Она думала, что мать Влада пришла посочувствовать ей. А оказалась, Александра Фёдоровна явилась, чтобы просить за «эту девочку».

– И пусть катится, – громко прокричала Лана, надеясь, что свекровь её услышит. – Пусть катится вместе с моими родителями, если они считают также. Не получит эта дрянь моего мужа! Не получит!