Ребенок от убийцы брата

— Я тебя не съем, — смешливо фыркнул Валеев, каким-то невиданным образом почуяв моё волнение. — Точнее, съем, но не сейчас.

Поставив чайник на огонь, я собрала на стол и вопросительно посмотрела на Валеева.

— Вам нравится меня дразнить?

— Тебе, — незлобливо поправил Валеев. — Да, нравится.

— Почему?

— Нравится наблюдать за тем, как ты смущаешься.

Я покраснела — почувствовала, что покраснела — и отвела взгляд в сторону.

— Вот про это я и говорю, — протянув руку через весь стол и проведя тыльной стороной ладони по моей щеке, улыбнулся Валеев. И тут же его тон мгновенно поменялся.

— Значит, Оксан, план такой: завтра утром я заеду за вами. Отведём Ромку в школу — вдвоём, затем поедем регистрироваться в ЗАГС. После свадьбы ты можешь съездить в свою контору, попрощаться с бывшими коллегами и немного отдохнуть. Но к обеду ты должна быть готова: отметим наше семейное торжество втроем в ресторане. Мне будет приятно, если ради сына ты постараешься навести марафет. Кстати, о Ромке не беспокойся — я сам заберу его из школы. Мы можем встретиться непосредственно в ресторане.

— Я могу забрать сына сама.

— Я всё равно буду в школе, одна из ромкиных учительниц преподаёт мне язык жестов, — пожал плечами Валеев. — Кстати, я нанял её и на какое-то время: она поедет вместе с нами в мой город и какое-то время поживёт в коттедже для прислуги рядом с нашим домом.

Я удивлённо посмотрела на Валеева.

— Что? — пожал плечами Рафаэль. — Я, конечно, могу продолжить учить жестовый язык с местными педагогами — наверняка, они ничем не хуже ваших, но ни один из них не знает нашего Ромку. То есть эта дамочка продолжит учить меня разговаривать жестами, но в остальное же время она будет под твоим командованием: я полагаю, это поможет Ромке адаптироваться в новой среде.

— А кто эта учительница?

— Алла.

Алла Константиновна, молодая, скромная, даже немного пугливая женщина. Она во взрослом состоянии сделала операцию по восстановлению слуха, но, по-моему, теперь очень сильно стеснялась своего аппарата.

— Зачем ей это надо? — вслух удивилась я. Не то, чтобы хотела как-то оскорбить Валеева — просто не сдержалась. — У неё здесь стабильная работа, хорошая зарплата.

— Ты понятия не имеешь, что значит хорошая зарплата, — насмешливо усмехнулся Валеев, придавив меня одной этой фразой.

— Наверное, не имею, — согласилась я, покосившись на руку, которая теперь оказалась облеплена его дорогими подарками: и кольцо, и часы сразу. — Но прекрасно знаю, что такое стабильность.

Я почувствовала, как перстень оттягивает мою руку вниз. Весь вечер я старалась не замечать кольцо, но сейчас мне стало жутко неудобно — даже неприятно от того, что я обязана была носить его.

— Не зачем было дарить мне это кольцо, — заметила я, поднявшись, чтобы выключить закипевший чайник. — И такое огромное количество вещей нам не к чему.

— Мне лучше знать.

Залив кипяток в заварочный чайник, я выразительно посмотрела на Валеева.

— Откуда вам знать-то лучше? Это ведь я — слышите, я, а не вы и не кто-то другой воспитывал этого ребенка. И я не позволю портить его деньгами, ясно?

Валеев смерил меня долгим, выразительным взглядом.

— Деньги могут испортить человека только в том случае, если он не знает, как с ними обращаться. У меня приличное состояние, которое когда-нибудь перейдет моему сыну. И я собираюсь научить его, как использовать деньги себе во благо. Как не допустить, чтобы кто-то другой пользовался им самим. Это понятно?

— И каким образом ты собираешься выполнить свой план? Будешь сначала покупать его самого подарками, а затем начнёшь покупать ему друзей?

Валеев процедил что-то неразборчивое.

— Что? — воинственно воскликнула я. — Ответить нечего?

— Почему же, — усмехнулся Валеев. — Я надеюсь, что он научится покупать приятелей — и потому никогда не будет обманут в своих надеждах. Потому что у каждого есть своя цена, Оксана.

— Неправда, — замотала я головой. — Не всё продается и покупается.

— Да? — Валеев насмешливо склонил голову на бок. — Что именно, может, просветишь?

— Настоящая любовь, настоящая дружба, верность, в конце концов.

— Любовь? — поднявшись со стула, Валеев несколько раз повторил это слово, будто смакуя его. — Любовь… Даже у любви есть своя цена. Ты тоже продалась, Оксан. Да, не за колечко и не шмотки, а за нечто другое. Но это другое тоже, в конце концов, тоже стоило мне каких-то денег.

— Послушайте…

— Продалась, — неприятно улыбнулся, как будто оскалился Валеев. — И теперь ты будешь готовить мне обеды, гладить мне рубашки и ублажать меня в постели когда и как я захочу, потому что я купил тебя с потрохами.

Прижав меня к себе, он с силой впился в мои губы. Последовавший за этим поцелуй был нехорошим и злым.

— Это тебе, — процедил Валеев, швырнув пластиковую карточку на стол. — Пин код на обороте. Советую засунуть свою гордость в одно место и записаться в салон красоты. Ребенок должен видеть счастливую и красивую мать.

Он ушёл, громко хлопнув дверью.

Я осталась на кухне одна. Какой звук действовал мне на нервы. Вода не капала, чайник не шумел, но непонятный шум отвлекал … я не сразу поняла, что это я рыдаю.

Рафаэль

Я вылетел из квартиры сиротки, с силой хлопнув дверью — Ромка всё равно не проснётся, а так хоть душу отведу.

Нет, ну какова, а? Вместо того, чтобы спасибо сказать, отчитывать меня начала, как будто я школьник какой-то.

До этой дурёхи ещё не дошло, что я — самый лучший вариант, который мог с ней произойти.

А если бы объявилась родная мамаша — что бы она в этом случае делала? Стояла бы под окнами Лейсян и просила бы вернуть её мальчика? Это у меня в планах не было замещать мать. А если моей бывшей внезапно понадобился парень? Ради выплат, лишних метров по прописки… ради самых низких, меркантильных вещей. Чтобы бы в этом случае мягкая сиротка стала бы делать? Денег у неё нет, связей — тоже нет. Как бы она противостояла Лейсян? Да никак!

А дальше? Ну, хорошо, вырастит Ромка под её юбкой — дальше его куда? Она думала вообще о том, что парень с его способностями может горы свернуть? Но кто ж ему даст-то с его глухотой. Ему придется конкурировать даже не с другими кандидатами, а с целым обществом и его предрассудками. Кому захочется нанимать глухого, если можно нанять обыкновенного, здорового парня, для которого не нужны специальные ухищрения или язык. Ромке пришлось бы прогрызать себе пусть к успеху — только лишь потому, что он разговаривает не так, как большинство окружающих его людей. Ну бред же ведь!