Рецепты Апиция. Миссия 3

Вот тебе мой совет, я ж Апиций в конце-концов, советник.
– я постарался улыбнуться добродушно.
– Совмести культ императора с мессианством. Объяви себя мессией, покажи пару чудес. Найди "потерянное" пророчество. А потом дай правильные инструкции, переведи всё в правильное русло, то, которое тебе нужно. Обязательно посоветуйся с колеблющимися или покинувшим культ. Узнай, что их подтолкнуло, на то и дави. Заведи «правильных» толкователей, пусть истолковывают их книжки как тебе надо. А то и вовсе напиши подделок и распространи.

– Так делают в будущем?

– Да уже сейчас то же самое. Этих евангелиумов столько, что всех и не перечислить, - отмахнулся я.

– Как их прорядили-то? Загадка.

Домициан посмотрел на мою ехидную рожу и подхватил мысль. У него созрело пару «отгадок»:

– Загадка! Ха-ха. Мысль звучит... интересно. Самые упёртые не поверят, не примут, но распространение это точно остановит. Им просто нечего будет обещать рабам... Хм... Я обдумаю. Неплохая задумка.

Домициан закрыл глаза и погрузился в раздумья. Не думал, что он прямо сейчас будет перебирать варианты, думал, на потом отложит. И немного насторожился, ведь опять смена личности произойдёт.

В этот раз миру явился Домициан-мудрец. Говорил спокойно, размеренно:

– Астарта... Молох... Мы сделали то, что не смогли старые пророки иудеев... Это надо распространять в правильном ключе... Апиций, а может быть ты возьмёшь миссию "спасения" заблудших на себя?

Я не удержался:

– А на хер бы ты не пошёл, богоравный император?

13

Великий и могучий Домициан не покарал меня за грубость. Даже не разозлился. Просто покивал каким-то своим мыслям и сказал, что императору уместнее взять на себя эту ношу, чем строптивцу, на чьих землях мертвецы работают. И откуда узнал-то? Хотя, о чём это я. Он же «богоподобный».

Прямо сказал, что не прав был, предлагая мне стать новым мессией:

– Да, действительно. Ты слишком своевольный, можешь сделать что-то несогласованное. Да и люди тебя побаиваются. Не подходишь ты для этого, - я удивился было такой рассудительности, как в следующий момент он восхитил меня своей логикой: - Зато годишься на роль моего, мессии, врага!

Я честно говоря покаялся, что нагрубил ему. Зачем так круто-то? Вот так, враг целой империи?

– Нет, легионы на тебя я двигать не буду. Не жди. Это будет личное противостояние, мой личный подвиг во имя народа Рима. Ну, что ж! На том и порешим. Иди, готовься. Не раньше чем через два года я приду к тебе.

– А почему не прямо сейчас?
– а что? Мне терять уже нечего. Могу позволить себе ехидство.

– Не время. Сейчас это будет сражение императора и подданного. Мой культ ещё не распространился. А потом это будет битва спасителя против воплощения зла.

– Ты и меня будешь так ославлять?

– Не сразу, но да. Буду. Сначала посею идею о том, что есть некто, желающий погубить души всего мира, и скоро он придёт. А потом объявлю, что это ты.

Я всё ждал, когда он скажет, что это розыгрыш, что он так шутит, что это несерьёзно. Ничего подобного! Никаких признаков!

– Зачем ты мне тогда это рассказываешь?
– удивился я.

– Я знаю, что ты не хочешь ничего знать о жизни в Риме. Можешь и не заметить. А так, будешь мне противостоять, придумывать хитрости. Люди будут это видеть.

Я даже не нашёлся, что ему сказать. Это настолько глупо, что даже гениально. Вот так взял, и создал себе на ровном месте врага из того, кого называл другом. Он, наверное, представляет себе будущее как в том государстве, где я жил до этого. Там существовала «официальная» оппозиция, единогласно голосующая за любое людоедство, против которого они орали на камеры. Была и настоящая, но у неё не было представительства во власти по причине смерти или уголовного преследования.

Похоже, сейчас «самодержец» мне предлагает выбрать, какой оппозицией я буду. Иначе не вижу смысла обрисовывать мне планы на будущее. Про мою изолированность - нелепость. Отец или брат такое заставили бы меня выслушать.

В теории, он потянет, сможет вывезти подобный сценарий, только вот два года - это же плюсом к тем двум, которые я уже провёл с пользой. Я за это время объединил в систему знания из колдовских и религиозных книг прошлого мира с познаниями о божественном присутствии в этом. Благо, опыта у меня накопилось немало за время нашего путешествия.

С идейной точки зрения, Домициан выбрал правильную цель. Я как нельзя лучше подхожу на роль того, на кого легче всего натравить всех без исключения. Так сказать, будут дружить против меня ко всеобщей выгоде. Пограбить меня все хотят, но поодиночке и без разрешения императора не решаются. А тут пожалуйста, одобрение получено.

Честно говоря, хотел пырнуть его кинжалом Морса, но вижу, что он только делает вид, что расслаблен. Заряжен как пружина, ждёт, что я покажу ему свой козырь.

Не всегда, но можно заметить по состоянию Сферы подготовку к активации Дара. Есть признаки, что Домициан готовится к телепортации как он умеет. Так что ни кинжалом его не ткну, не браслетом жизнь не вытяну. Если бы мы прямо напротив друг друга сидели, был бы шанс. А через стол - вряд ли.

– Какая тварь сейчас говорит губами моего друга Домициана?
– решил я попробовать последний софистический прём, который пришёл мне в голову. Не уверен, что Домициан смог бы придумать сценарий "прикормленной оппозиции". Отец его - легко, а вот он слишком порядочный в силу воспитания вне дворца. А вот боги в моей голове наверняка пошарились, знают о таком варианте.

– Ты о чём, Апиций? Потерял разум от счастья, когда узнал, что я посчитал тебя достойным противостоять мне?
– вот же! Да он в это верит! Ладно, подыграю:

– Я размышлял над твоим Даром мыслить быстро и эффективно. У меня две версии: либо ты впускаешь в себя существо из божественного мира в этот момент... Разное, оттого и перемены настроения у тебя неодинаковые. Либо тварь уже и так часть тебя, ты просто открываешь ей доступ к большему числу измерений и она думает быстрее.

– Думаешь, мой отец засунул мне в голову что-то, чтобы свести с ума? Это забавная теория, - Домициан даже не улыбнулся, раздумывал.
– Неужели ты уже начал отрабатывать методы противостояния мне? Интересный ход. Пока не знаю, что тебе возразить. Но и не уверен, надо ли? Я, наоборот, поддержу этот слух в народе, только поверну его так, что мне доступна божья благодать. Да. Точно! Так и поступлю.

– Ты болен! Психопат!
– я не удержался. Это прям шизофрения же в чистом виде! Я почти уверен, что очень близок к правде в своих догадках. У него в башке творится что-то невообразимое, каша какая-то варится.

– У тебя есть три дня. Покинь Рим не позднее этого срока, - Домициан хищно оскалился, а я, глядя на него вдруг стал спокойным. А ведь и в самом деле, есть в нём что-то женственное!

– Пока ты не трогаешь мою семью, я не трону твою, - сказал я уже спокойно. Его не пробрала моя угроза, что я посчитал ещё одним признаком одержимости. Домициан свою семью любил, а тот, кто передо мной, реагирует на опасность для них слишком сдержанно.
– Раз ты мне дал три дня, я дам тебе три месяца спокойной жизни.