Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)

Весьма возможно, что составитель протографа Никифоровского и Музейного списков Дворовой тетради брал свои данные не только из подлинника 1551/52 г., но и из приказной документации XVI в. (боярские списки, десятой).

Новые материалы Дворовой тетради дают дополнительные сведения о служебной деятельности в середине XVI в. видных представителей господствующего класса феодалов, многие из которых вошли впоследствии в состав войска опричников.

Составление Дворовой тетради оформляло выделение привилегированной части служилых людей в особую группу, служивших по дворовому списку (в отличие от городового дворянства). Дворовые дети боярские составляли основной контингент представителей господствующего класса, который назначался на высшие военные и административные должности. Поэтому составление Дворовой тетради отвечало интересам верхов русского дворянства и являлось попыткой осуществить в иных формах проект 1550 г. о выделении из числа дворян «тысячников», без применения для этой цели каких-либо массовых земельных пожалований.

* * *

Почти одновременно с разработкой проекта испомещения тысячников правительство принимало меры к подготовке секуляризации церковно-монастырского землевладения. Нестяжательское окружение Сильвестра, одного из фактических руководителей правительства компромисса, как ранее в начале XVI в. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев, идеологически обосновывало необходимость ликвидации земельных богатств церкви. Представитель крайнего течения нестяжателей — старец Артемий сначала говорил Ивану IV, а затем и писал в послании к церковному собору 1551 г., что следует «села отнимати у монастырей» [1543] .

1543

РИБ, т. IV, стб. 1440. О взглядах Артемия подробнее см. А. А. Зимин, И. С. Пересветов и его современники, стр. 153 и след.

15 сентября 1550 г. правительство обсуждало с митрополитом Макарием вопрос о церковно-монастырских слободах, стремясь конкретизировать общие положения статьи 91 Судебника 1550 г. [1544] Очевидно, около 15 сентября 1550 г. митрополит Макарий произнес большую программную речь в защиту права монастырей на владение недвижимыми имуществами [1545] . Однако, несмотря на это выступление главы русской церкви, рядом своих земельных привилегий церковникам пришлось поступиться.

1544

Скорее всего 15 сентября 1550 г. парь обсуждал вытекающие из статьи 91 Судебника 1550 г. конкретные выводы о монастырских слободах («Лета 7059-го сентября в 15 говорил со царем… Макарей, митрополит всея Русии. Приговорил есми, государь, прежде сего (подчеркнуто нами. — А. 3.) с нами…о слободах» («Памятники русского права», вып. IV, стр. 580). Так называемый «приговор» 1550 г. сохранился, следовательно, в записи о беседе 15 сентября 1550 г. Ивана IV с Макарием, помещенной в главе 94(98) Стоглава. Поэтому Б. А. Романов считает вообще, что эта глава содержала изложение второго приговора о возвращении в тягло посадских людей, вышедших в новые слободы (ср. статью 91 Судебника 1550 г.) и церковный проект нового указа о слободах: со слов «а впред бы» до конца («Судебники XV–XVI веков», стр. 330–331). Соображения Б. А. Романова представляются нам весьма убедительными и вопрос о том, в какой мере «приговор» 15 сентября 1550 г. (или его проект) был принят правительством и осуществлялся на практике, остается открытым.

1545

Опубликована в отрывках Н. Тихонравовым в кн. «Летописи русской литературы и древности», т. V, М., 1863, стр. 129–136. Подробнее см. А. А. Зимин, Пересветов и его современники, стр. 75.

Согласно «приговору» 15 сентября 1550 г., духовным феодалам запрещалось основывать новые слободы, хотя старые за ними сохранялись [1546] . В церковно-монастырских слободах запрещалось ставить новые дворы (за исключением случаев семейного раздела). П. П. Смирнов полагает, что формулировка «слободам всем новым тянути с городскими людьми во всякое тягло и з судом» открывала перспективу двойного обложения слобод на государя и частного владельца, ибо в ней прямо не сказано о конфискации новых слобод [1547] . Но включение в государево тягло было следствием изъятия из юрисдикции беломестца. Так что о двойном тягле не могло быть и речи.

1546

«Слободам всем новым тянути з городцкими людми во всякое тягло, и з судом… В новых слободах ведает бог да тьт, государь, опричь суда» («Памятники русского права», вып. IV, стр. 580). Пытаясь разрешить видимое противоречие приговора («и з судом» — «опричь суда»), М. А. Дьяконов предположил, что оговорка «опричь суда» ограничивала действие «приговора» и была внесена уже на Стоглаве (М. А. Дьяконов, Очерки из истории сельского населения в Московском государстве, стр. 3). И. И. Смирнов слова «опричь суда» трактует как указание на наместничий суд, который он почему-то противопоставляет подведомственности слобод царю (И. И. Смирнов, Очерки, стр.,369). Скорее всего речь шла о сохранении подсудности церковных людей митрополиту, что подтвердил Стоглав.

1547

П. П. Смирнов, Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в., т. I, стр. 120–121.

Из новых слобод на посад выводились бежавшие туда посадские люди закладчики [1548] . Запрещался впредь прием в эти слободы городских людей новоприходцев (кроме казаков). В запустевшие слободы разрешалось сзывать людей, но из сельских местностей (за неделю до и после Юрьева дня), а не с посада. В те же сроки разрешался выход слободским людям духовных беломестцев на посад или в деревню. В целом же «приговор» 15 сентября 1550 г. носил компромиссный характер, ибо сохранял за духовными феодалами старые слободы и предоставлял им даже некоторые возможности для пополнения их населения со стороны [1549] . Вопрос о частновладельческих слободах был окончательно решен лишь Соборным уложением 1649 г.

1548

В действительности выводу подлежали посадские люди как жившие в новых, так и в старых церковных слободах. В 1552 г. в серпуховском писцовом наказе читаем: «Городпким людем торговым и мастеровым в тех дворех на церковных местех не жити», а если они все-таки станут жить в церковных дворех, то их следует «вывозити да сажати в свои в старые дворы в тяглые» (П. Симеон, указ. соч., стр. 329),

1549

Ср. И. И. Смирнов, Очерки, стр. 371–372.

* * *

Осифлянское руководство русской церкви стремилось предотвратить нависшую над ней угрозу секуляризации. Вместе с тем в обстановке резкого обострения классовой борьбы в стране оно понимало необходимость укрепления своего авторитета, проведения срочных мер по борьбе с наиболее вопиющими нарушениями основных устоев церковно-монастырской жизни, поскольку подобные нарушения подрывали авторитет церкви в глазах у миллионов верующих. Встал вопрос о созыве нового церковного собора.

Назревало столкновение между правительством Адашева и Сильвестра, стремившихся использовать заинтересованность боярства и дворян в ликвидации земельных богатств церкви, и осифлянским руководством церкви, возглавлявшимся митрополитом Макарием.

Накануне и во время церковного собора правительство пытается укрепить свои позиции среди высших церковных иерархов. В конце 1550 — начале 1551 г. епископом рязанским был назначен архимандрит новгородского Юрьева монастыря Кассиан, откровенный противник осифлян. Во время Стоглава в Москву вызывается игумен Соловецкого монастыря Филипп, принадлежавший к известной боярской фамилии Колычевых. В 1537 г. в связи с делом князя Старицкого были казнены троюродные братья Федора (Филиппа), а сам он был пострижен в монахи. Колычевы принадлежали к оппозиционному боярству. Характерна близость Филиппа к заволжским старцам и Сильвестру, который, как и семейство Колычевых, поддерживал старицких князей [1550] .

1550

Позднее Сильвестр окончил свою жизнь в Соловецком монастыре, где пользовался расположением игумена (Леонид, Жизнь св. Филиппа, митрополита московского и всея России, М., 1861, стр. 61). Очевидно, не без содействия Филиппа бежал в 1554 г. в Литву присланный «на смирение» в Соловецкий монастырь троицкий игумен Артемий, соратник Сильвестра.

Подготовительные работы к созыву собора начались еще около декабря 1550 г. [1551] Заседания его происходили, очевидно, в январе — феврале 1551 г. [1552] 23 февраля приступили к редактированию сборника соборных решений — Стоглава.

Стоглав (памятник обычно содержит 100 глав, отсюда и его заглавие) написан в виде ответов на вопросы о церковном «строении» [1553] . Эти вопросы (написанные от имени Ивана IV) содержали своеобразную программу реформ, представленную правительством на рассмотрение церковного собора. Однако они были лишь составлены по распоряжению царя, а не им самим [1554] . Царские вопросы разбиты на две группы: первая (37 вопросов) помещена в 5-й главе Стоглава, а вторая (32 вопроса) изложена в 41-й главе. Причем если ответы на первые 37 вопросов практически охватывали основную часть Стоглава, то во втором случае ответы помещены чересполосно с вопросами в одной и той же (41-й) главе памятника.

1551

В декабре выехал из Новгорода в Москву участник собора архиепископ Феодосий: «В лето 7059, месяца декабря в 21…взят бысть пресвященный Феодосей… в славный град Москву» (ПСРЛ, т. III, стр. 154).

1552

См. весьма основательные соображения на этот счет Д. Стефановича в его книге «О Стоглаве. Его происхождение, редакция и состав» СПб., 1909, стр. 88–89.

1553

Стоглав так и начинается словами: «В лета 7059 месяца февраля в 23 день быша сия вопросы и ответы о мнози различных многих церковных вещах и чинех» («Стоглав», изд. Д. Е. Кожанчикова, СПб., 1863, стр. 19). Здесь и ниже (когда нет особых оговорок) Стоглав цитируется по изданию Д. Е. Кожанчикова.

1554

В главе 6, например, говорится, что царь, узнав о непорядках, совершавшихся при отправлении церковных служб, «вскоре повеле исписати о тех многоразличных церковных (в публикации ошибочно: «церквах и») чинех… и вдаст на соборе преосвященному митрополиту Макарию», повелел последнему составить особый указ на этот счет (там же, стр. 58).

Есть все основания считать творцом царских вопросов Сильвестра. Еще И. Н. Ждановым было установлено, что ряд вопросов (в том числе 25, 26, 27, 29) прямо заимствованы из послания благовещенского протопопа царю [1555] . Анализ идейного содержания всех остальных вопросов показывает несомненную близость их составителей к нестяжателям, фактическим главой которых в середине XVI в. был Сильвестр.

В первых царских вопросах изложены три группы проблем, касающихся церковной реформы. Прежде всего речь шла о церковном богослужении и распорядках церковной жизни. В вопросах говорилось о том, что церковные службы «не сполна совершаются» [1556] . Иногда во время богослужения в церквах люди находятся «в тафьях» и шапках, разговаривают, не слушая службы [1557] . Отмечались большие поборы, взыскивавшиеся при совершении бракосочетания [1558] . Говорилось о необходимости избрать «без-порочных» священников и игуменов [1559] , чтобы они внимательно исполняли свои обязанности [1560] . В царских вопросах критиковалось судопроизводство в церковном суде, ибо «святители», как и светские судьи, не брезгали взиманием посулов, а самое судопроизводство отличалось волокитой [1561] . Царь предлагал исправить ошибки, имевшиеся в переводах с богослужебных книг [1562] .

1555

И. Н. Жданов, Сочинения, т. I, стр. 199–203.

1556

Стоглав, стр. 41 (вопрос 1); ср. вопросы 23, 33, 34.

1557

Стоглав, стр. 41 вопрос 22, стр. 51.

1558

Стоглав, вопрос 4, стр. 43.

1559

Стоглав, вопрос 21, стр. 50.

1560

Стоглав, вопрос 30, стр. 54.

1561

Стоглав, вопрос 7, стр. 43–44.

1562

Стоглав, вопрос 5, стр. 43.

Резкой критике подвергался весь строй монашеской жизни. В монахи иногда постригались не «спасения ради души своея», а «покоя ради телеснаго», чтобы всегда бражничать [1563] . Да и сами алчные монастырские власти, архимандриты и игумены, зачастую не занимались отправлением церковных служб [1564] , а сами со своими родственниками (племянниками) жили, как тунеядцы, разъезжая по селам, тем самым содействуя разорению монастырей и их земельных владений [1565] . Рядовые монахи часто «живут в миру», а не по монастырям, скитаясь по свету, прося милостыню [1566] .

1563

Стоглав, вопросы 8, 18, стр. 44.

1564

Стоглав, вопросы 8, 18, стр. 44

1565

Стоглав, вопрос 9, стр. 44.

1566

Стоглав, вопрос 10, стр. 45; ср. вопрос 14.

В осторожной форме предлагалось ликвидировать неподсудность монашества и духовенства царскому суду [1567] . Но особенно важное значение имел вопрос о судьбах монастырского землевладения. «Достойно ли» монастырям, — спрашивал Иван IV, — приобретать земли, получать различные льготные грамоты, когда все это не только не сказывается благоприятно на положении монахов, ибо «устроения в монастырях некотораго не прибыло» [1568] но даже «и старое опустело». Ставился вопрос о лишении денежного воспомоществования тех монастырей и перквей, которые имеют села и различные доходные статьи [1569] .

1567

Стоглав, вопрос 17.

1568

Стоглав, вопрос 16, стр. 48.

1569

Стоглав 13, стр. 46—47