Река меж зеленых холмов

– Да пошел ты!
– огрызнулся Микан.
– Я-то при чем? Я храм охраняю, борделем жрецы управляют. Вот они пусть с тарсаками свои отношения и разруливают.

– Думаешь, они станут разбираться?
– недобро прищурился мужчина.
– Что-то я сомневаюсь. С огнем играешь, Микан, плохо кончится.

– Я сказал - пошел ты!
– рявкнул Младший Коготь.
– Без тебя разберусь! Сказал, что нужно - и вали отсюда. Тоже мне, учитель жизни!

Движения чужака Суэлла не увидела. Вот он стоит расслабленно и безмятежно - и вот уже ствол непонятно откуда выхваченного пистолета упирается Микану в подбородок, и тот неподвижно застывает с разведенными в сторону руками.

– Запомни, малыш, - процедил чужак, - я очень не люблю, когда мне хамят. Особенно такие сопливые щенки, как ты. В следующий раз, когда разинешь свою вонючую пасть, вспомни об этом, иначе рискуешь больше не вспомнить ничего и никогда. Дракона больше нет, и ты сейчас всего лишь шпана с большой дороги. Раздави тебя - и никто даже не заметит. Так что поумерь свой гонор, мальчик, или плохо кончишь.

Он неторопливо убрал пистолет куда-то под хантэн.

– Я задал вопрос, - сказал он как ни в чем не бывало.
– И ответа не получил. Кто она? Почему с ней нужно быть поаккуратнее?

– Синомэ она, - неохотно ответил Микан, потирая подбородок пальцами и с ненавистью разглядывая чужака.

– Только-то?
– саркастически поинтересовался тот.
– Тарсачка, синомэ, под клиентов ее подкладываете, не предупреждая - мелочи. А если бы она меня придушила той ночью?

– Она знает, что будет, если рыпаться попытается, - буркнул Микан.
– Не придушила бы.

– Ну-ну… - усмехнулся чужак.
– Надеюсь только, что когда она тебя прикончит, меня рядом не окажется.

Он бросил на Суэллу странный взгляд - ей показалось, или в нем и самом деле крылась искра сочувствия?
– повернулся и пошел к выходу из храмового двора. Стоящий за воротами храма джип завелся и зафыркал. Младший Коготь смотрел в спину с седобородому с нехорошим прищуром, словно целился из пистолета.

– Что он за хрен с горы?
– осведомился новый охранник.
– Ведет себя, как наместник.

– Глаз Великого Скотовода, - Микан скривился.
– Сволочь. Смотрит всегда так, словно он святой, а мы - духи немытые. Хозяйка его, Смотрящая, стерва, сама тарсачка, а с борделя бабло стричь не брезгует. И про эту, - он кивнул на Суэллу, - все знает, только сообщать родственничкам что-то не спешит.

Внезапно, безо всякого перехода, он отвесил Суэлле оглушительную оплеуху. Та пошатнулась, но все-таки сумела удержаться на ногах. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли белые и черные пятна: ударил Младший Коготь от души. Хорошо хоть раскрытой ладонью, а не кулаком, чтобы не портить лицо.

– Ну что, шлюха?
– прошипел он.
– Дождалась неприятностей? Значит, отлыниваешь от работы? Прячешься? Ну, я тебя научу, как прятаться! Ну-ка, тащи ее во внутренний двор, а я ребят позову. Мы ее так поучим, что до смерти помнить станет!

Суэлла вздрогнула. Взгляд Младшего Когтя не предвещал ей ничего хорошего. Пока он не выместит на ней свою злобу, не успокоится.

– Ага!
– радостно согласился охранник.
– Щас. Ну-ка, сучка, топай. Перебирай ножками.

Он ухватил Суэллу за руку и поволок за собой. Та не сопротивлялась. Ночь. Только бы дождаться ночи. Тогда… А что тогда? Тогда все переменится. Даже если Аяма соврала, все равно все переменится. Она так больше жить не может.

Во внутреннем дворе охранник толкнул Суэллу к стене и встал напротив, скрестив руки на груди и ухмыляясь. Его маленькие глазки под нависающими надбровными дугами поблескивали от предвкушения. Сегодня ночью, напомнила себе Суэлла. Осталось немного, всего полдня. Она опустила глаза к земле и замерла. Главное - не сорваться.

Двор начал заполняться. Похоже, Микан собрался устроить показательную экзекуцию, потому что из дверей дома "кающихся жриц" робко выходили в основном женщины. Среди последних Суэлла заметила Аяму: та выскользнула из двери и тут же затерялась среди остальных, успев, однако, ободряюще улыбнуться. Охранников - и храмовых, и из Дракона - оказалось не так много. Наверное, поленились выходить на жару. Меж ними затесались двое жрецов - оба из той трусливо-подлой породы, что не осмеливаются на крупные пакости даже в отношении слабых, зато с большим удовольствием наблюдающие, как гадости делают другие. Последним вышел Микан - и не один.

Рядом с ним шагала Тиксё.

При ее виде сердце Суэллы ухнуло куда-то вниз, а кишки скрутились в тугой ком. Серая от многодневной неподвижности, та, однако, шагала целеустремленно и размеренно. На ее лице держалось странное выражение: частью растерянное, частью ожесточенное. Казалось, она не понимает, куда попала, что страшно ее злит. Глаза Назины! Надеяться, что ее во второй раз скрутит солнечный удар, вероятно, не приходится. Что она намерена делать?

Тиксё остановилась от нее в двух шагах, вперив в нее немигающий взгляд.

– Если кто-то думает, что моя болезнь позволяет ей распуститься и облениться, - громко сказала она слегка заплетающимся языком, - то она сильно ошибается. Похоже, пора показать всем, чем кончается неповиновение. Микан, привяжи ее к перекладине! Тинурил заждался приношений.

– С удовольствием!
– предвкушающе ухмыльнулся Младший Коготь.
– Ну-ка, ты, двигайся.

Он с охранником ухватил Суэллу за плечи и поволок к столбу для наказаний в центре двора. По толпе женщин прокатился тихий ропот. Суэлла не сопротивлялась. Внезапно ей овладела непонятная апатия, а ноги, казалось, шагали сами собой. Где-то внутри перепуганным воробьем бился ужас. Что-то страшное сейчас произойдет с ней, но она не может даже помыслить о сопротивлении. Только бы не так, как с другими! Только бы не так, как с другими… Мир перед глазами помутился и поблек.

– Отпустите ее.

Суэллу словно окатили холодной водой, и она краем глаза заметила, как рядом охнула и покачнулась Тиксё. Мир резко прояснился, и ужас волной хлынул в сознание. Аяма Гайсё стояла перед ними, и от нее быстрой волной растекались перепуганные "кающиеся жрицы".

– Что ты сказала?
– удивленно спросил Микан.

– Отпустите ее. Тиксё, я уже говорила тебе: то, что ты делаешь - преступление. Я не позволю этому продолжаться. Отпустите госпожу Суэллу немедленно и отойдите назад.

– Ни хрена ж себе она заговорила!
– ошеломленно сказал охранник.
– Микан, слышь, она тут чё, самая главная?

Микан выпустил плечо Суэллы и вразвалочку шагнул вперед, к Аяме. Та даже не пошелохнулась. Все так же неторопливо Младший Коготь занес правую руку для удара - и его лицо исказилось гримасой удивления. Его рука, полусогнутая, внезапно резко распрямилась вверх и в сторону, а за ней взметнулась и левая. Распятый, он дернулся раз, другой, но безуспешно, словно его самого привязали к невидимой перекладине.

– Господин Микан, - резко произнесла Аяма.
– Прими к сведению, что я девиант первой категории. Синомэ, как у вас говорят. Я в состоянии вышвырнуть тебя отсюда сквозь ограду. Попытаешься применить силу еще раз - пожалеешь.

Словно получив сильный толчок в грудь, Микан отлетел на несколько шагов назад, едва не сбив с ног Суэллу. Та не отрываясь смотрела на Аяму. Иностранка разительно изменилась. Обычное выражение благожелательного внимания исчезло с ее лица, словно стертое мокрой тряпкой. Теперь посреди двора стояла суровая молодая женщина, напоминающая тарсачьих воительниц со старых батальных полотен. Ее жесткий взгляд, казалось, пронизывал насквозь каждого, на кого обращался, а в осанке и чертах проступила надменная властность.