Река меж зеленых холмов

– Да мне плевать!
– Смотрящая поднялась из-за стола, в беспорядке заваленного бумагами.
– Шлюха есть шлюха, кем бы ни родилась.

Она обогнула стол и угрожающе нависла над мужчиной.

– Не лезь не в свои дела, Хоца. А то ведь в мире много тайных вещей, которым неплохо бы такими и остаться. Интересно, как твоя жена отреагирует, если узнает, что ты сам регулярно в бордель захаживаешь?

– Она знает, - лицо заместителя по-прежнему оставалось бесстрастным.

– Вот как?
– Цапара выгнула бровь.
– И что же она тебе говорит?

– Не лезь не в свои дела, Цапара, - равнодушно парировал Хоцобой.
– С женой я сам как-нибудь разберусь. Ну хорошо, я с другой стороны зайду. Тебе жить хочется? Ты подумала, что с нами станет, если узнает кто-то на стороне?

– А кто узнает?
– удивилась Цапара.
– В курсе только жрецы и охранники храма, которым болтать, сам понимаешь, не с руки. Да еще клиенты. Только если такой клиент кому признается, что в подпольном борделе тарсачку трахал, его собственными кишками удавят. Так кто разболтает?

– Безнадежно… - пробормотал Хоцобой.
– Цапара, ты по ниточке над пропастью ходишь. Вся затея с нелегальным борделем глупа до невозможности, я тебе уже десять лет назад говорил. Зачем туда загонять женщин силой, когда и добровольных шлюх сколько угодно найдется? Ну, не в Тахтахане, так из других городов привезти.

– И платить им?
– усмехнулась Цапара.
– И потом, разве стал бы настоятель платить за защиту, если бы они работали добровольно? Хоцобой, ты хороший исполнитель. Почти идеальный. Вот только головой работать тебе противопоказано. У тебя что, совесть проснулась после стольких лет? Забыл наш старый разговор? Так я напомнить могу.

Лицо мужчины по-прежнему ничего не выражало, но в глазах полыхнула ярость.

– И все-таки послушай моего… - начал он - и осекся: на столе затарахтел коммуникатор.

– Кто еще там?
– с досадой сказала Цапара, дотягиваясь до клавиши. Дисплей над столом включился, но остался простым черным кубом: видеопоток с той стороны не шел.

– Восемнадцатый говорит, восемнадцатый!
– затараторил, захлебываясь, на фаттахе незнакомый мужской голос.
– У нас…

– Заткнись!
– рявкнула Цапара.
– Ты что, ополоумел? Какого хрена ты мне на официальный номер звонишь?

– Храм Тинурила! В храме заруба идет! Она синомэ! Она свихнулась! Она всех вырубила, их сейчас разъяренные бабы веревками вяжут! Я у выхода стоял, уполз потихоньку…

– Заткнись!
– снова рявкнула Цапара, и голос замолчал.
– Дай подумать.

Она заскрежетала ногтями по столешнице.

– Так, слушай меня. Ты где?

– Я до дома купца Прашула добежал, у него коммуникатор…

– Возвращайся обратно к храму. Незаметно. На глаза никому не попадайся, на рожон не суйся, следи издалека. Смотри, не сбежит ли кто оттуда под шумок. Всех, кто бежит, запоминай, но не трогай. Мы появимся через несколько минут.

– Но я…

– Выполняй!
– заорала Цапара и кулаком врезала по кнопке отбоя.
– Синомэ свихнулась, вот незадача…

– Я даже знаю, почему, - в голосе Хоцобоя наконец-то прорезался насмешливый сарказм.
– Когда я уходил, ее наши славные драконята за что-то драконить начали. Уж и не знаю, что они с ней сделали, но девка, похоже, не выдержала. Давно она в том борделе?

– С прошлой осени. Ах ты… - Цапара грязно выругалась.
– Хоцобой, поднимай дежурный взвод по тревоге. По машинам, быстро. На месте разберемся.

– Она синомэ, - напомнил заместитель, поднимаясь.

– Без тебя помню, - огрызнулась Смотрящая. Она шагнула к сейфу, приложила к замку печатку золотого перстня, в котором скрывался электронный ключ, и вытащила пистолет с толстым перекрученным стволом, словно развороченным изнутри взрывом. Щелчком вогнав в рукоять "розы" аккумулятор, она нажала кнопку тестирования.

– Разрядился, паскуда… - выплюнула она, глядя на индикатор.
– Ничего, на три или четыре выстрела хватит. Чего встал?
– окрысилась она на заместителя.
– А ну, двигай жопой быстро! Мне еще до наместника дозвониться нужно, кабана жирного. И не забудь - нас, если что, похоронят рядышком. Пошел!

– Местные ГВС. Точно по расписанию.

Яна ткнула пальцем в дорогу к храму, где как раз из-за холма вынырнули три открытых джипа, заполненных людьми. За автомобилями тянулся длинный пыльный хвост.

– Десять человек, - Суэлла вгляделась вдаль из-под ладони.
– Нет, одиннадцать. Все со штурмовыми винтовками. Думаешь, хлипкие храмовые ворота их задержат надолго?

– Нам не нужно надолго. Нам нужно продержаться совсем немного. Еще десять минут. Максимум двадцать. Тахк Кампахи рядом, им не потребуется много времени, чтобы добраться сюда. Главное - не высовывайся. Я прикрою тебя от одиночной пули, но от автоматной очереди или от выстрела из "розы" - вряд ли. Не забывай, мы хотим избежать жертв.

– Это ты хочешь избежать жертв!
– зло сказала Суэлла.
– Я-то одного хочу - их побольше с собой забрать.

Она стиснула рукоять пистолета так, что побелели пальцы.

– Су, - Яна положила девушке руку на плечо.
– Я понимаю твои чувства. Но хотя бы из чувства благодарности ко мне - постарайся сдерживаться. Для меня очень важно, чтобы больше никто не погиб. Пообещай.

Суэлла сумрачно посмотрела ей в глаза и нехотя кивнула.

– Тогда встает вопрос, как именно начать переговоры, чтобы нас сразу не попытались пристрелить. Может, все-таки выставим этих, - она мотнула головой назад, на храмовый двор, где, связанные, лежали жрецы и охранники, - как гарантию хорошего поведения ГВС?

– Нет. Не обсуждается. Я не беру заложников. Они пленные, а пленных в качестве живого щита не используют.

– Благородная… - скривилась Суэлла.

– Те, кто прикрывается заложниками - мразь, которую нужно стирать с лица земли. Я не собираюсь становиться такой даже для обмана. Я знаю, как заставить их прислушаться, - Яна постучала по висящей на груди пластинке объемного резонатора.
– Минут на двадцать я им точно зубы заговорю. А может, и дольше, если потребуется. Слезаем со стены, Су, пока в нас стрелять не начали.

И Яна, подав пример, непринужденно спрыгнула с площадки на высоте сажени. Суэлла, бросив последний взгляд вниз, принялась осторожно спускаться по хлипкой дощатой лестнице.

Джипы вылетели на небольшую торговую площадь перед храмовой оградой, и из них начали выпрыгивать фигуры в песчаном камуфляже. Обычно и без того немноголюдная по дневному времени, сейчас площадь пустовала: несколько скучающих под своими тентами торговцев, напуганных стрельбой и шумом в храмовом комплексе, испарились сразу же после того, как Суэлла продемонстрировала им пистолет. Обнаружив перед собой запертые ворота, Глаза рассыпались по сторонам, укрываясь за машинами и прилавками.