Река смерти. Сан-Андреас

По-видимому, Смит обладал запасами силы и выносливости, о которых и не подозревал. Он торопливо двинулся дальше.

* * *

К вечеру они вышли на небольшую, сильно заболоченную поляну. Большинство участников экспедиции не шли, а еле волочили ноги.

– Ну, достаточно, - сказал Гамильтон.
– Сделаем привал.

С наступлением сумерек лес словно ожил. Он наполнился разнообразными звуками. В основном это были птицы: обычные попугаи, попугаи ара, длиннохвостые попугаи. Но здесь присутствовали и животные. Визжали обезьяны, мычали лягушки-быки, а время от времени из глубины леса доносился приглушенный рев ягуара.

Везде росли ползучие растения - лианы, орхидеи-паразиты, а поляна была покрыта экзотическими цветами самых невероятных оттенков. Влажный тяжелый воздух был пропитан миазмами. Жара изматывала, давила и лишала воли. Под ногами хлюпала вязкая, липкая зловонная грязь.

Все, даже Гамильтон, с облегчением рухнули на те немногие участки твердой земли, которые удалось отыскать. Над рекой, чуть выше верхушек деревьев, неподвижно зависли в воздухе несколько птиц с огромным размахом крыльев.

– Что это за жуткие создания?
– спросила Мария.

– Урубы, - ответил Гамильтон.
– Амазонские грифы. Похоже, они что-то высматривают.

Мария поежилась. Все с опасением посмотрели на грифов.

– Да, выбор бедноват, - продолжал Гамильтон.
– Котлы для варки, охотники за головами или грифы. Кстати, о котле: немного свежего мяса нам бы не помешало. Из местной фауны особенно вкусны курасо - это что-то вроде дикой индейки, - броненосцы и дикие кабаны. Наварро!

– Я тоже пойду, - вызвался Рамон.

– Ты останешься, Рамон. Пожалуйста, прояви благоразумие. Кто-то ведь должен позаботиться об этих беднягах.

– Вы имеете в виду, последить за нами, - с вызовом сказал Трейси.

– Не представляю, какую глупость вы могли бы здесь совершить.

– А ваш рюкзак?

– Не понимаю.

– Кажется, Хеффнер в нем что-то нашел, прежде чем вы его убили.

Рамон перебил его:

– Прежде чем мистер Хеффнер встретил свой несчастливый конец, хотели вы сказать.

Гамильтон внимательно посмотрел на Трейси, повернулся и пошел в лес в сопровождении Наварро. Менее чем через двести метров от лагеря Гамильтон остановил своего спутника, дотронувшись до него рукой, и указал вперед. В сорока метрах от них стоял квиексада, самый свирепый дикий кабан в мире. Эти животные были настолько лишены чувства страха, что иногда вторгались целыми стадами в небольшие города, заставляя жителей прятаться по домам.

– Вот и наш ужин!
– сказал Гамильтон.

Наварро кивнул и поднял ружье. Как всегда, ему было достаточно одного выстрела. Они направились к мертвому животному, но резко остановились. Неожиданно перед ними появилось стадо из трех-четырех десятков квиексада, вышедших из леса. Кабаны остановились, скребя копытами землю, потом снова двинулись вперед. Их намерения было нетрудно угадать.

В амазонских джунглях только у деревьев, растущих по берегам рек, есть ветви, поскольку только сюда проникает солнце. Гамильтон и Наварро поспешно забрались на нижние ветви ближайшего дерева, ненамного опередив кабанов, которые окружили дерево и, словно по какому-то невидимому сигналу, начали подрывать его корни своими жуткими клыками. Корни у амазонских деревьев, как и у калифорнийской гигантской секвойи, чрезвычайно длинные, но растут очень неглубоко.

– Такое впечатление, что они уже проделывали это прежде, - заметил Наварро.
– Как вы думаете, сколько им понадобится времени?

– Совсем немного.

Гамильтон прицелился из пистолета и выстрелил в кабана, трудившегося особенно прилежно. Мертвое животное скатилось в реку. Несколько секунд спустя гладкая поверхность реки покрылась густой мелкой рябью и донесся пронзительный, холодящий душу визг: острые как иголки зубы прожорливых пираний принялись разделывать кабана.

Наварро прочистил горло и сказал:

– Пожалуй, не стоило убивать его так близко к реке.

Гамильтон оценил обстановку:

– Квиексада - с одной стороны, пираньи - с другой. Ты случаем не видишь удава, спрятавшегося в верхних ветвях?

Наварро невольно посмотрел наверх, потом вниз, на стадо, удвоившее свои усилия. Оба мужчины начали стрелять, и через несколько секунд на земле лежала дюжина мертвых квиексада. Наварро сказал:

– В следующий раз, отправляясь на охоту за кабанами, - если, конечно, будет следующий раз, - я возьму автомат. У меня кончились патроны.

– У меня тоже.

Вид мертвых сородичей лишь усилил жажду крови у остальных. Они яростно разрывали корни - и уцелевших корней оставалось все меньше.

– Сеньор Гамильтон, - сказал Наварро, - как вы думаете, это я так дрожу или же дерево становится все более... как же это слово?

– Неустойчивым?

– Да, неустойчивым.

– Я не думаю. Я знаю.

Раздался выстрел, и один из кабанов упал мертвым. Гамильтон и Наварро оглянулись в ту сторону, откуда пришли. Рамон, у которого на спине виднелась какая-то поклажа, благоразумно остановился метрах в сорока от них возле дерева с низкорастущими ветвями. Он продолжал стрелять с убийственной точностью. Внезапно раздался щелчок, возвещавший о том, что магазин опустел. Наварро и Гамильтон переглянулись, но Рамон остался невозмутим. Он достал из кармана новый магазин, вставил его и возобновил стрельбу. Еще три выстрела, и до кабанов наконец дошло, какая их ждет судьба. Все уцелевшие животные повернулись и побежали в лес.

Трое друзей направились к лагерю, прихватив с собой кабана. Рамон сказал:

– Я услышал стрельбу, вот и пришел. На всякий случай прихватил с собой побольше патронов.
– Он невозмутимо похлопал себя по оттопырившемуся карману и добавил извиняющимся тоном: - Это моя вина. Я не должен был отпускать вас одних. Нужно хорошо знать лес...

– Ладно, хватит, - оборвал его Гамильтон.
– С твоей стороны было очень предусмотрительно прихватить мой рюкзак.

– Нельзя подвергать искушению слабых духом, - смиренно ответил Рамон.

– Да успокойся ты!
– велел брату Наварро и повернулся к Гамильтону, - Видит бог, он и раньше был невыносим, но теперь, после всего...

Ярко полыхающий огонь костра вгрызался в надвигающуюся тьму, а на слое раскаленных углей шипели куски кабанины.

– Я понимаю необходимость этих выстрелов, - начал разговор Смит.
– Но если кругом хорена... Ведь вы привлекли внимание всех и каждого на много километров вокруг.

– Не беспокойтесь, - откликнулся Гамильтон.
– Хорена никогда не нападают ночью. Если индеец-хорена умрет ночью, его душа будет вечно бродить в потустороннем мире. Его боги должны видеть, как он умирает.
– Гамильтон потыкал кабанину ножом.
– По-моему, мясо уже почти готово.

Готовое или нет, мясо было роздано, и все набросились на него со вздохами удовольствия. Когда закончили есть, Гамильтон сказал:

– Ему бы повялиться с недельку, но все равно вкусно. А теперь - спать! На рассвете двинемся дальше. Я подежурю первым.

Участники экспедиции приготовились ко сну: одни улеглись на кусках брезента, другие - в гамаках, развешанных между деревьями по краю поляны. Гамильтон подбросил в костер дров и продолжал заниматься этим, пока огонь не разгорелся так ярко, что языки пламени взметнулись вверх на три метра. Взяв мачете, он отправился в лес, чтобы раздобыть еще топлива, и вернулся с целой охапкой веток, большую часть которых тут же бросил в костер.