Река смерти. Сан-Андреас

– Послушайте, - не выдержал Смит, - я готов признать, вы умеете разжигать костер. Но зачем все это нужно?

– Меры безопасности. Для отпугивания разных пресмыкающихся. Дикие животные боятся огня.

Ответ Гамильтона оказался верным лишь наполовину.

Возвращаясь из третьей вылазки за топливом, Гамильтон услышал пронзительный вопль. Он бросил дрова и помчался к ярко освещенной поляне. Такие высокие звуки могла издавать только Мария, и когда Гамильтон подбежал к ее гамаку, причина ее ужаса стала очевидна: гигантская, почти девятиметровая анаконда сделала свой страшный виток вокруг одной из крепежных веревок гамака, продолжая цепляться хвостом за дерево. Мария не была придавлена, просто парализована страхом и не способна двинуться с места. Анаконда разинула свою огромную пасть.

Гамильтону уже приходилось встречаться с анакондами, и он относился к ним с должным почтением, но не более. Он знал, что взрослая особь в состоянии целиком проглотить жертву весом до семидесяти килограммов. Но хотя эти твари могут проявлять бесконечное терпение и даже хитрость, выслеживая свою очередную жертву, они чрезвычайно медлительны в действиях. Пока Мария продолжала кричать в безумном страхе, Гамильтон приблизился к жуткой голове на расстояние полуметра. Как и любому другому существу на земле, анаконде хватило трех пуль в голову из "люгера". Она умерла немедленно, но даже после ее смерти соскользнувший ниже тугой виток продолжал обвивать лодыжки Марии. Гамильтон попытался разжать скользкое кольцо, но Рамон отстранил его и аккуратно всадил две пули в верхнюю часть витка, перебив спинной мозг. Мышцы змеи мгновенно расслабились.

Гамильтон отнес Марию на свое ложе у костра. Девушка была в состоянии слабого шока. Гамильтон часто слышал, что в таких случаях человека нужно держать в тепле, и не успела эта мысль пронестись у него в голове, как Рамон уже появился со спальным мешком в руках. Вдвоем они быстро уложили в него Марию, застегнули молнию и сели рядом. Наварро подошел к ним и ткнул большим пальцем в направлении заснувшего Смита:

– Вы только посмотрите на нашего галантного кавалера! Он спит? Ничего подобного. И не спал все это время. Я за ним наблюдал.

– Лучше бы ты пришел и понаблюдал за нами, - недовольно заметил Рамон.

– Если вы с сеньором Гамильтоном не в состоянии разобраться с глупой рептилией, то нам всем пора на пенсию. Я видел лицо Смита: он был напуган и не мог даже двинуться с места. Хотя вряд ли у него было такое намерение. Девушка пострадала?

– Физически - нет, - ответил Гамильтон.
– Боюсь, все произошло по моей вине. Я разжег большой костер, чтобы отпугнуть диких животных. Анаконды тоже дикие животные и не меньше других боятся огня. Змея всего лишь хотела уйти. Но к несчастью, она устроилась на ночлег на дереве, к которому мы привязали гамак Марии. Я совершенно уверен, что она не собиралась причинять вред, просто старалась сползти вниз. Не говоря уже о том, что живот у змеи полон и, следовательно, пища ей понадобилась бы только недели через две, у нее на уме были вещи поважнее - как бы смотаться отсюда поживее. Впрочем, несмотря на неудачное стечение обстоятельств, все обошлось.

– Возможно, - сказал Рамон.
– Я надеюсь.

– Ты надеешься?
– сказал Гамильтон многозначительно.

– Я насчет травмы, - продолжал Рамон.
– Как глубоко ее воздействие? Это было болезненное переживание, но, я думаю, это лишь часть проблемы. Мне почему-то кажется, что вся ее жизнь - сплошное болезненное переживание.

– Я вижу, ты крупный специалист в области психологии, психиатрии и так далее, - заметил Гамильтон без тени улыбки.

– А я согласен с Рамоном, - сказал Наварро.
– Мы ведь близнецы, - добавил он, словно извиняясь.
– Что-то во всем этом неправильно. Ее действия, ее поведение, то, как она говорит и улыбается, - трудно поверить, что она плохой человек, обыкновенная шлюха. Вот насчет Смита мы точно знаем, что он плохой человек. Мария к нему равнодушна, это понятно любому дураку. Тогда почему она с ним?

– Ну, - осторожно начал Гамильтон, - Смиту есть что предложить...

– Не обращай внимания на сеньора Гамильтона, - посоветовал Рамон.

– Он пытается нас спровоцировать.

Наварро кивнул в знак согласия и сказал:

– Мне кажется, Мария в некотором роде узница.

– Возможно, - согласился Гамильтон.
– А вам не приходило в голову, что и Смит в каком-то смысле ее узник, хотя и не знает этого?

Наварро посмотрел на брата, потом, укоризненно, на Гамильтона:

– Ну вот, опять вы за свое, сеньор Гамильтон. Вам известно что-то такое, чего мы не знаем, и вы нам не рассказываете.

– Я знаю то же, что и вы, и не претендую на то, что более внимателен или более глубоко мыслю. Просто вы еще молоды.

– Молоды?
– возмутился Наварро.
– Ни одному из нас никогда уже не исполнится тридцать лет.

– Я про это и говорю.

Гамильтон приложил палец к губам, потому что Мария пошевелилась. Она открыла глаза, все еще полные ужаса. Гамильтон ласково дотронулся до ее плеча.

– Все хорошо, - тихо произнес он.
– Неприятности уже позади.

– Эта страшная, кошмарная голова...
– хрипло прошептала Мария и задрожала.

Рамон встал и куда-то отошел.

– Эта жуткая змея...

– Змея мертва. А вы живы и здоровы. Обещаем, ничего плохого с вами больше не случится.

Мария прилегла, стараясь успокоить дыхание, и закрыла глаза. Она открыла их снова, когда Рамон вернулся и опустился возле нее на колени. В одной руке он держал алюминиевую кружку, в другой - бутылку.

– Что у тебя там?
– спросил Гамильтон.

– Превосходный коньяк, - ответил Рамон.
– О таком можно только мечтать. Из личных запасов Смита.

– Я не люблю коньяк, - отказалась девушка.

– Рамон прав. Вам нужно немного выпить. Даже необходимо.

Рамон налил ей изрядную порцию коньяка. Мария попробовала, закашлялась, потом зажмурилась и в два глотка опустошила кружку.

– Вот и молодец, - сказал Гамильтон.

– Ужасно!
– откликнулась Мария и посмотрела на Рамона.
– Но все равно спасибо. Мне уже лучше.
– Она окинула взглядом поляну, и в ее глазах снова появился страх.
– Этот гамак...

– Вы туда не вернетесь, - успокоил ее Гамильтон.
– Теперь там, конечно, вполне безопасно. Это чистая случайность, что анаконда оказалась на дереве, к которому был привязан гамак. Но мы понимаем, что вам туда возвращаться не хочется. Вы останетесь здесь, в спальном мешке Рамона, а мы будем всю ночь поддерживать огонь и по очереди дежурить до утра. Обещаю, что к вам даже комар не приблизится.

Мария медленно обвела взглядом всех троих и хрипло сказала:

– Вы так добры ко мне.
– Она сделала неудачную попытку улыбнуться.
– У девицы истерика. Да?

– Наверное, не совсем так, - ответил Гамильтон.
– Но сейчас не время говорить об этом. Лучше постарайтесь заснуть. Думаю, Рамон нальет вам еще чуть-чуть, чтобы лучше спалось. О, черт!

Смит, который, видимо, почувствовал, что достаточно долго сохранял дистанцию, решил наконец приблизиться, всем своим видом выражая недовольство по поводу слишком тесной близости Марии к трем мужчинам. Когда он бухнулся на колени рядом с ней, Гамильтон встал и ушел от костра, а близнецы последовали за ним.

– Да, сеньор Гамильтон, - протянул Рамон.
– Дикие кабаны, пираньи, анаконда, больная девушка и злодей... Выискать такое дивное место для отдыха, да еще в такой избранной компании, - это редкий дар!

Гамильтон только взглянул на него и молча отправился в лес за очередной порцией дров.

* * *

Ранним утром Гамильтон повел остальных участников экспедиции, выстроившихся в цепочку, через джунгли. Шли по твердой земле - местность постепенно поднималась над уровнем воды. Через два часа после начала движения Гамильтон остановился и подождал, пока подойдут другие.