Реквием

– Потому что одна больная девица в нашем центре говорила об этом. Она говорила очень бессвязно, но повторила несколько раз, что они переломили ему кости и из-за этого он умер.

– Если распятый не опирается на ноги, то его собственный вес давит ему на легкие, и он умирает от того, что не может дышать. Один человек говорил мне об этом. Это делалось для того, чтобы уменьшить страдания.

– Или убить того, кто не должен был умереть?

– Да, наверное. А между тем в Библии говорится, что они не переломили ему голени. Но какое отношение все это имеет ко мне, Шерон? Почему все это сыплется на меня?

Наступил момент, когда пора было сказать ему.

– Том, я думаю, что это был на самом деле другой голос.

– Что-что? Другой голос?

– Том… – начала Шерон, но не успела сказать то, что собиралась, так как зазвонил телефон. В первый момент она не хотела прерываться, но затем встала и сняла трубку.

– Да? О! Да. Правильно. Угу. Да. В самом деле? Угу. – Она положила трубку. – Это Ахмед. Он в страшном возбуждении. Похоже, его взволновало что-то, связанное с работой над твоими свитками. Он хочет, чтобы мы к нему пришли.

– Прямо сейчас?

– Да, – вздохнула она, – прямо сейчас.

38

– Вам следует знать, что я проработал всю ночь над вашим кошмарным свитком. Скажу вам честно, я не хотел браться за него. Но меня одолевала моя джинния, и я подумал, что, посвятив несколько часов переводу, отделаюсь от нее.

И правда, вид у Ахмеда был такой, будто он не спал целые сутки. Квартира его, против обыкновения, была в беспорядке. На письменном столе громоздились кипы справочников и словарей. Свиток, однако, лежал на отдельном столе, под лампой.

Но если в лице его читалась усталость, то языком Ахмед работал очень быстро. Он разгладил свои черные усы.

– И что же я обнаруживаю? В этом вашем треклятом свитке просто кишмя кишат джинны. Кишмя кишат! Они ползают по нему, высасывают буквы и все время меняют смысл текста. Стоит мне моргнуть, как там уже написано совсем не то, что было.

– Ахмед, кончай молоть вздор. Скажи нам, что там написано?

– Вздор? – Араб картинно покачал коричневым пальцем под носом у Тома, но его сердитый ответ был обращен к Шерон: – Спроси его! Спроси своего английского любовника! Он знает! Он знает, что это не вздор. – Затем он опять повернулся к Тому и очень церемонно предложил ему стакан чая с мятой.

– Дай ему лучше пива! – сказала Шерон. – Оно доставит ему гораздо больше удовольствия, чем твой дурацкий чай.

– Она знает, что я мусульманин и не пью пива.

Шерон сорвалась со своей подушки и подошла к холодильнику, накрытому еще одним палестинским клетчатым платком. Открыв дверцу, она продемонстрировала батарею бутылок пива «Маккаби», взяла три штуки и откупорила их.

– Он просто жалкий скряга.

– Я люблю тебя, – ответил Ахмед, принимая от нее одну из бутылок. – Переезжай ко мне. Будь моей возлюбленной.

– Я говорила о тебе с Тоби. Она шлет тебе привет.

– Это ужасная женщина, – сообщил Ахмед Тому. – Она чуть не убила меня своими вопросами.

– Она спасла ему жизнь, – заметила Шерон.

– Я соглашусь скорее провести ночь с джиннией, чем увижусь с этой женщиной снова. Пожалуйста, передай ей, что я не шлю ей ответного привета.

– Расскажи нам о свитке, Ахмед!

– Ну да, свиток. Я уже сказал вам, что работал над ним всю ночь? Надеюсь, вы оцените это. Но сначала, Том, я хочу знать о человеке, который дал его тебе. Как по-твоему, он знал, что там содержится что-то очень важное?

– Никакого сомнения на этот счет у меня нет. У него это было даже манией. Он говорил, что очень многие хотят выкрасть свиток у него. А с тех пор, как он отдал его мне, за мной, как мне кажется, тоже стали следить.

– Возможно, ты прав. На первый взгляд все выглядит так, будто свиток написал сам Иса.

– Кто?! – воскликнули Том и Шерон одновременно.

– Иисус, – поправился Ахмед. – Я сказал «на первый взгляд». В рукописи, без всякого сомнения, приводится родословная Иисуса. Отец, Иосиф, дед Иаков-Илия и так далее вплоть до царя Давида. Я полагаю, мы с вами достаточно взрослые люди, чтобы отбросить идею непорочного зачатия, да? Так что сначала я решил, что имею дело с манускриптом вашего Мессии. Можете представить себе, как это меня удивило. Как вы помните, в исламе мы тоже чтим Ису, как одного из пророков. Короче, мне пришлось целый час не курить, чтобы в голове прояснилось.

– Но оказалось, что это писал не Иисус? – спросила Шерон.

– Да, не Иисус. Выяснилось, что это, по всей вероятности, родословная мужа той женщины, на которой он был женат. Не удивляйтесь. По всей вероятности, Иисус все же был женат. Христианская Церковь умалчивает об этом в Евангелиях, но в Апокрифах имеются кое-какие намеки и даже прямые свидетельства этого. К тому же Иисус был раввином, и было бы очень странно, если бы он оставался холостым.

– Магдалина? – прошептал Том.

– Мария Магдалина, – подтвердил Ахмед. – Я так думаю. Автор рукописи, несомненно, женщина, но она не называет себя.

– Продолжай…

– Вы помните, что у Иисуса был брат?

– Иаков, – откликнулся Том. – В Евангелиях говорится, что у него был брат Иаков.

– Совершенно верно. Но автор манускрипта, кто бы это ни был, сначала вроде бы выступает как враг Иакова. Она относится к нему без уважения и не называет по имени, отзываясь о нем как о «Трудном» и «Противоречивом». Однако интерпретировать ее слова приходится с большой осторожностью, потому что текст написан своего рода кодом. Похоже на то, что автор заключила своеобразный союз с этим «Трудным», то есть Иаковом, против врага, которого она называет «Лжецом» или «Лживым учителем». Они вели нешуточную борьбу по поводу некоего нового религиозного учения. От всех этих условных имен – «Лжец», «Враг», «Праведник» и так далее – можно свихнуться, потому что неясно, о ком идет речь, и к тому же они меняются в зависимости от того, говорится ли о прошлом или о будущем. Плюс замечательные особенности иврита, где одинаково пишется «Учитель убил его» и «он убил Учителя», так что понимай как хочешь. Приходится переводить по контексту. Я зачитаю вам отрывок, в котором я для ясности сгладил все двусмысленности.

Ахмед отыскал на письменном столе листок бумаги со множеством вычеркнутых строк и исправлений. Он прочитал им вслух:

– «Когда победы Истины Смоковницы из-за Лживого не удалось добиться, брат Праведного Учителя вступил в сговор со Лживым языком, и стороны Востока и Запада объединились против всех. Его брат и Лжец подошли ко мне около могилы. Но я не узнала его. Потому что он вступил в сговор со Лживым языком, который приказал переломить ему голени. Смоковница была полита животворной влагой, с учетом всех предсказаний, у корней. Но не исполнилось».

Тома пробрала дрожь.

– Мария Магдалина. Сцена в саду около могилы, когда она не узнает воскресшего Христа.

– Смоковница, – заметил Ахмед, – дает плоды не сразу после посадки. Сначала дерево должно вырасти, а растет оно медленно. Автор манускрипта вместе с сообщниками пытался сделать так, чтобы предсказания сбылись. Она была замужем за главным героем всей этой истории.

– Каким героем? – спросила Шерон. – И что за предсказания?

– Все это есть в Ветхом Завете. Страждущий Слуга Божий, Исцелитель, Мессия на осле. Послушайте вот это: «Сиккари, который помогал осуществить план Мага, убил себя с горя. Совет двенадцати распался. Я не захотела общаться с фарисеями, которые казнили Праведного Учителя. Моего мужа. Моего Учителя. Мою жизнь»… Тут, конечно, много темных мест, – заметил Ахмед, – но ясно, что был план сделать так, чтобы предсказания сбылись, однако он был сорван самым плачевным образом. Все пошло не так, как было задумано, запуталось, и в результате Праведный Учитель был казнен. После этого некий человек, по-видимому Иаков, и другой человек, «Враг», «Иерусалимский Лжец», объединили силы и попытались привлечь автора рукописи к новому движению, но им это не удалось.