Религии Австралии

В самом деле, в значительном числе племен считается, что знахари получают свои силы от Змеи-Радуги. [321] Согласно ранним описаниям, жители района Брисбена верили, что кварцевые кристаллы изрыгаются Змеей-Радугой: «знахари знали, куда нырять за ними, т. е. туда, где кончается радуга». [322] Знахари каби, одного из племен Квинсленда, получают от Змеи-Радуги не только кристаллы, но и «магический шнур». [323] Мэтьюз сообщал, что знахарь, по верованию вирадьюри, может пойти и встретиться со змеем Вави, «который ведет его в свое убежище и поет ему новую песню для корробори». Знахарь репетирует до тех пор, пока не выучит песню, затем возвращается и учит своих соплеменников петь и танцевать. [324] У племен лунга и дьяра, в Холлз Крик Дистрикт, знахаря «делал» Кулабел, Змея-Радуга, который «убивал» претендента, когда тот купался в источнике. Человек становился больным и сумасшедшим, но в конце концов получал магические силы, которые ассоциировались с кварцевыми кристаллами. [325] Для унамбал источник сил знахаря — Унгуд. Во время сна душа претендента уносится к Унгуду, и он получает кристаллы от подземного Змея. [326] У унгариньин призвание и сила знахаря даруются Унгудом или, в некоторых случаях, небесным героем Валангала. [327]

321

A.R.Radcliff-Brown, The Rainbow-Serpent Myth of Australia. — Journal of the Royal Anthropological Institute, LVI (1926), особенно с. 19 (Квинсленд) и с. 24 (племя какаду, Северная Территория); idem, The Rainbow-Serpent Myth in South-East Australia. — Oceania, 1, 1930, p. 342–347; A. P. Elkin, The Rainbow-Serpent in North-West Australia. — Oceania, I, 1930, p. 349–352 (район Форест Ривер, племя карадьери и т. д.); idem, Aboriginal Men of High Degree, p. 144; etc.

322

Radcliff-Brawn, The Rainbow-Serpent Myth of Australia, p. 20; ср. выше, коммент. 292.

323

Дж. Мэтьюз, процитированный Рэдклиффом-Брауном: The Rainbow-Serpent Myth of Australia, p. 20–21.

324

Radcliff-Brown, The Rainbow-Serpent Myth of Australia, p. 21.

325

Elkin, The Rainbow-Serpent in North-West Australia, p. 350; idem, Aboriginal Men of High Degree, p. 138 ff.

326

A.Lommel, Die Unambal: Ein Stamm in Nordwest-Australien (Hamburg, 1952), p. 42 ff.

327

H. Petri, Sterbende Welt in Nordwest-Australien (Braunschweig, 1954), p. 250 ff.

Функции и престиж знахаря

Теперь мы видим, что с помощью инициации достигается «преобразование» человеческого естества посвящаемого. Он «умирает», и его кости и плоть очищаются или заменяются, а тело его наполняется магическими субстанциями; он летит в небо, ныряет под воду или уходит под землю, чтобы встретиться со сверхъестественными существами, героями-предками или призраками; наконец он возвращается к жизни — радикально «измененным» существом. Между прочим, он теперь, онтологически и экзистенциально, ближе к первобытным существам, чем к своим собратьям. Он не только может видеть, встречать этих существ, обычно невидимых и недостижимых для простых смертных, но и ведет себя как один из них, точно как тот, кто инициировал его или дал ему таинственные, сверхъестественные силы. Как и первобытные существа, знахарь может теперь летать, исчезать и появляться, видеть духов живых и умерших и т. д.

Благодаря своему «преобразованию» знахарь одновременно живет в двух мирах: в реальном мире своего племени и в священном мире начал, в котором первобытные существа жили и действовали. По этой причине знахарь преимущественно исполняет роль посредника между своим племенем и героями его мифической истории. Лучше, чем другие члены племени, он может восстанавливать контакт со Временем Сновидений и таким образом обновлять этот мир. И поскольку он может по своей воле возвращать мифическую эпоху начал, постольку он может «видеть во сне» новые мифы и ритуалы. Такие новые творения в конце концов вводятся в религиозную традицию племени, но они не носят печати личного новшества, поскольку принадлежат к тому же первобытному, вечному источнику Времен Сновидений.

Все общественные функции и обязанности знахарей оправдываются его исключительным экзистенциальным состоянием. Он может лечить больных, так как способен видеть магические предметы, проникшие в тело больного и вызвавшие недуг, и в состоянии устранить или уничтожить их. [328] Он может вызывать дождь, так как способен подняться на небо или собрать тучи. [329] А когда знахарь защищает свое племя от магической агрессии, он действует как черный маг: никто не может «наводить кость» [330] лучше него или обойти его в «вдевании» смертельного яда в жертву. Его социальный престиж, его культурная роль и его политическое доминирование проистекают исключительно из его магически-религиозной «силы». В племени вирадьюри верили, что очень сильный знахарь способен даже оживить мертвого. [331]

328

См. библиографию у Петри [Petri, Der australische Medizinmann, Part II, p. 160, n. 238]. Ср. также: Lommel, Die Unambal, p. 45 ff.

329

Cм. Petri, Der australische Medizinmann, Part II, p. 175–190; idem, Sterbende Welt, p. 175–190.

330

Самый распространенный в Австралии прием черной магии: заостренная кость направляется в сторону намеченной жертвы, обряд может сопровождаться магическим пением или заклинаниями и, как считается, действует на большом расстоянии (прим. научн. ред.).

331

Но только если усопший тоже был «сильным человеком»; Berndt, Wuradjeri Magic, Part I, p. 82 ff.

Суммируя сведения о роли знахаря вирадьюри, Берндт подчеркивает его «глубокую осведомленность обо всех делах племени, в особенности тех, которые относятся к традиционной религиозной жизни». Он был первым «интеллектуалом» племени и в то же время человеком с высоким социальным престижем. «Для него возможно было взять на себя функции предводителя и играть ведущую роль в тотемической церемониальной жизни; таким образом, он мог стать как светским, так и религиозным лидером группы». [332] Но, даже имея исключительно привилегированное положение, знахарь не единственный, кто может вновь установить контакт с героями первобытных времен и получить таким образом магически-религиозные силы. Между прочим, каждый полностью инициированный член племени может через специфические ритуалы возвратить мифическую эпоху. «Церемонии размножения», например, или ритуальное обновление изображений Вондьина периодически проводятся рядовыми инициированными взрослыми мужчинами. Каждый воспроизводит эпизоды священной «истории» и таким образом вновь переживает ее события. Более того, есть специфические магические силы, которыми может, по крайней мере частично, овладеть любой взрослый мужчина. Любой может практиковать черную магию — «пение» или «наведение кости». [333] Точно так же и вызывание дождя не является исключительной прерогативой знахаря. Существуют профессиональные «вызыватели» дождя, и более того, есть много других вдохновленных людей, которые могут делать дождь. [334]

332

Ibid., Part I, p. 332.

333

Petri, Der australische Medizinmann, Part II, p. 160 ff.; cf. p. 164, n. 234, библиография по «черной магии». См. также: R.M. and С.H.Berndt, The World of the First Australians (Chicago, 1965), p. 266 ff.

334

В центральном Кимберли считается, что, хотя глава любой тотемической группы и может вызвать дождь, обновив изображение определенного Вондьина, только знахарь способен остановить дождь; ср. Petri, Der australische Medizinmann, Part II, p. 187.

Кроме того, есть и другие типы колдунов и магов, способных впадать в экстаз, чьи функции в некоторых случаях перекрывают функции знахаря. Как мы уже видели, доктор может бороться с черным магом с помощью техники последнего. За редкими исключениями, которые встречаются в основном в юго-восточной части континента, знахарь не практикует черную магию в личных или агрессивных целях; и в тех исключительных случаях, когда он к ней прибегает, магия направлена на членов других, враждебных племен. Антисоциальные побуждения колдуна и черного мага выделяют их и с максимальной четкостью отличают от знахарей. Отличия менее очевидны, когда речь идет о знахаре и так называемом «докторе корробори», изобретателе новых песен и танцев. Конечно, любой знахарь может создать новые корробори в результате сновидческого или экстатического опыта. Во многих племенах знахарей вдохновляют их путешествия в земли духов и возвращения оттуда, и следовательно обогащение племенной традиции достигается через признание племенем духовных указаний свыше. [335] Например, у кулин, вотьобалук и вуруньери знахари являются также бардами племени, и в некоторых случаях вдохновение барда исходит непосредственно от Бундьила. [336] Но, как мы видели, курнаи различают знахаря (мулла-муллунга) и вдохновляемого видениями поэта, а также создателя новых корробори, бирра-арка. В некоторых племенах авторы новых песен и танцев рассматриваются как отдельная категория, магов. В западном Кимберли, например, изобретение новых корробори — одна из функций знахаря, тогда как в центральном Кимберли так называемый «доктор демонов» четко отличается от «доктора Унгуд». «Доктор демонов» обнародует новые корробори после своих экстатических (или совершенных во сне) путешествий в страну мертвых или же встреч с духами буша, тогда как источник вдохновения другого класса докторов — Унгуд. [337]

335

См. примеры, приведенные в; ibid., p. 192 ff.

336

Howitt, The Native Tribes of South-East Australia, p. 418.

337

Petri, Dei australische Medizinmann, Part II, p. 90 ff. Есть также примеры песен и танцев, которые вдохновлены непосредственно духом. Так бывало у диеири: когда человек умирал, дух его являлся его младшему брату и в течение нескольких ночей учил последнего новой песне; cf. О.Siebert, Sagen und Sitten der Dieiri und Nachbar-Stamme in Zentral-Australien. — Globus, XCVII (1910), p. 185. В исключительных случаях, как у баркиндьи района реки Дарлинг, специалисты по черной магии являются также авторами новых корробори; ср.: F.Bonney (1884), которого цитировал Петри [Petri, Der australische Medizinmann, Part II, p. 193].

В конечном счете, дихотомия знахарь — «доктор корробори» может иметь в свой основе возрастающую религиозную значимость определенного типа экстатического опыта, а именно — путешествия в страну духов и мертвых. Создание новых песен и танцев стало все более и более зависеть от таких форм личного спонтанного экстатического опыта. Таким образом, религиозная и художественная креативность индивидов, находившихся за пределами традиционной замкнутой группы профессионалов, весьма поощрялась.

«Специалисты» и «новаторы»

Перед нами две различные, хотя каким-то образом связанные, категории религиозных явлений: 1) следствия разнообразия магически-религиозного опыта знахарей и 2) тенденция непрофессионалов увеличивать свои «силы» и социально-религиозный престиж путем приобретения некоторых тайных знаний и секретных техник профессионалов.

Разнообразию форм деятельности знахаря способствуют многочисленные возможности экспериментировать с сакральным и в совершенстве овладевать магически-религиозными силами. Подобно шаманам и другим профессионалам от религии, австралийский знахарь — «специалист по сакральному». Но чрезвычайное разнообразие его опыта взаимодействия со священными «материями» влечет за собой углубление и дифференциацию «специализаций»; таким образом, как мы только что видели, в определенный момент и в определенных племенах вызыватель дождя или экстатически действующий создатель песен и танцев становится представителем новой категории специалистов. Трудно сказать определенно, всегда ли процесс выделения новой «специализации» зрел в недрах класса профессиональных знахарей, которые объединяли различные функции, или, наоборот, «специализация» возникала среди духовно одаренных индивидов, находившихся за пределами профессиональной группы. Вероятнее всего, происходило и то и другое — ведь, как мы видели, знахарь может быть и часто является также вызывателем дождя, поэтом, автором новых корробори; в то же время, наоборот, любой прошедший инициацию мужчина может овладеть одной из этих техник и стать «специалистом». Но вызыватель дождя сам по себе никогда не может выполнять комплексные функции традиционного знахаря или пользоваться его религиозным и социальным престижем. И вероятно, что в определенной мере это относится и к авторам корробори, находящимся за пределами профессиональной группы.

Что касается тенденции приобретения непрофессионалами магических и религиозных сил путем усвоения техник «специалистов» — это хорошо известное и универсальное явление. В Австралии такая тенденция поддерживается и поощряется возрастной инициацией. Полностью инициированный мужчина не только знакомится со священной историей своего племени, но его учат также, как воскресить святость легендарных начал. В некоторых случаях — в Кимберли и других местах — само введение индивида в религиозную жизнь дарует ему одну из знахарских сил, а именно способность вызывать дождь.

В общем можно сказать, что перед непрофессионалом, стремящимся приумножить свои магически-религиозные силы, открыты два пути: 1) техника черной магии и 2) экстатический опыт. Самая элементарная черная магия, то есть «наведение кости», доступна всем; но более сложные действия (например, «похищение почечного жира» [338] ) являются прерогативой «специалистов». Более того, страх перед черной магией и, следовательно, риск быть заподозренным в колдовстве настолько широко распространены, что очень немногие могут поддаться искушению увеличить свои силы приобретением таких опасных умений (техник).

338

Колдун оглушает жертву, вскрывает бок, снимает жир с почки, затем закрывает и маскирует отверстие, приводит человека в чувство и отправляет на стоянку, но вскоре тот умирает (прим. научн. ред.).

Наоборот, сновидческие и экстатические переживания представляют собой источник магических и религиозных сил par excellence. Традиционные знахари и здесь служили примером. Но экстатический и сновидческий опыт непрофессионалов находился в менее жесткой зависимости от архаических образцов, и, следовательно, их религиозное и артистическое самовыражение могло в некоторых случаях производить на соплеменников более глубокое впечатление. С другой стороны, не сопряженные с четко оформленной эзотерической мифологией, которая имелась у знахарей, экстатические творения могли присваиваться чужаками, модифицироваться и использоваться в посторонних целях. В некоторых случаях корробори превращались в магические обряды, хотя не обязательно вредоносные (в «черную магию»). В процессе приобщения к цивилизации под влиянием западной культуры некоторые корробори превратились в самостоятельные странствующие культы. Первоначальные мотивы, побуждавшие к созданию новых корробори, а именно, желание непрофессионалов проявить и обнародовать свои магически-религиозные силы, уступают место антитрадиционным и агрессивным настроениям. Таким образом, новые корробори выражают как бунт против традиционной системы племени, представляемой в основном знахарями, так и общественное признание растущего интереса к магическим силам как таковым. Как мы увидим в следующей главе, культ Курангара великолепно иллюстрирует это процесс.