Религии Австралии

В 1960 г. Гельмут Петри и Гизела Петри-Одерман отметили нечто вроде возрожденческого движения в пустыне Каннинг в западной Австралии, но в нем отсутствовали пророческие, нативистические (почвеннические) и милленаристские идеи. В 1963 г., однако, ситуация радикальным образом изменилась; местное население отказалось снова допустить двух антропологов на свои традиционные церемонии, и сильны были антиевропейские чувства. [376] Петри выяснили у сочувственно настроенного аборигена, что ожидалось появление в этих краях нового культа. Они узнали, что Йинимин (= Иисус) недавно явился аборигенам. У него черно-белая кожа, и он объявил, что вся страна будет принадлежать местному населению и что между белыми и черными не будет никакого различия. Это произойдет только тогда, когда местные жители станут достаточно сильными, чтобы покорить белых. Победа, однако, возможна только при условии, что к «старому закону» будут относиться с верой и уважением. Иисус, таким образом, появляется как возрождающий пророк традиционной культуры. Говорится, что он сошел с небес однажды в начале дня, вызвав огромное удивление. Некоторые люди фотографировали его. Он вознесся назад в сумерках, оставив культ Воргаиа — как средство достичь тысячелетнего царства Христа (второго пришествия, миллениума). [377] Воргаиа — культ типа культа Великой Матери, возможно первоначально появившийся в Арнемленде. Его динамизм был впервые отмечен в 1954 г. [378]

376

Ibid., p. 464, n. 8.

377

Отсюда название «милленаристские культы» (прим. научн. ред.).

378

Ibid., р. 465. Ср. М.Eliade, Mephistopheles et l’androgyne (Paris, 1962), p. 194 ff. [Английский перевод: Mephistopheles and the Androgyne (New York, 1965), p. 155 ff.].

Другой миф, связанный с этим культом, повествует о каменной лодке, посланной Иисусом с небес. Те же информаторы с определенностью заявляли, что корабль был там с начала времен, Бугари-гара. Это означает, что Иисус причислен к рангу мифических героев племени. Только будучи таковым, он мог послать корабль в первобытные времена. Корабль наделен двумя функциями: 1) он послужит в качестве Ноева ковчега, когда дожди всемирного потопа убьют белых «священной водой»; 2) он нагружен золотом и кристаллами; другими словами, выражает идею богатства австралийского общества, которое пострадало от влияния экономики белых людей. [379]

379

Согласно письму Ф.Роза, изложенному и процитированному Петри, другое движение, характерное для культов типа «карго» («карго» значит «груз», ожидание богатых грузов — типичная черта этих культов), было отмечено на станции Ангас Даунз в центральной Австралии в 1962 г. Здесь ожидалось, что американцы доставят грузовики с различными товарами, как они уже делали во время войны. В то время белые обманом присвоили эти товары, хотя американцы предназначали их для передачи местному населению. Ср. Petri and Petri-Odermann, Nativismus und Millenarismus, p. 466, n. 10. О милленаристском мотиве «прихода американцев» ср.: Eliade, Mephistopheles et l’androgyne, p. 155 ff. (Англ. пер., р. 125 ff.).

Таким образом, заключает Петри, первоначально неагрессивное возрожденческое движение превратилось в агрессивный нативистский и милленаристский культ, сопряженный с новой христианско-сектантской идеологией. Процесс этот происходил после либерализации официальной политики в отношении аборигенов и после того, как аборигены получили равные с белыми права. Это свидетельствует, что нативистские и милленаристские движения связаны в большей степени с мистически-ностальгическими настроениями, чем с чисто экономическими и политическими обстоятельствами; или, иначе говоря, это показывает, сколь сильно политически ориентированные почвеннические движения пронизаны религиозным символизмом и мистическими ценностями. [380]

380

R.M.Berndt, An Adjustment Movement in Arnhem Land, Northern Territory of Australia (Paris and The Hague, 1962).

Хотя и явно синкретический, этот новый милленаристский культ коренится в основном в панавстралийской религиозной модели. Иисус превращается в одного из культурных героев мифического времени, и сила и окончательное «спасение» племени объявляются зависимыми от уважения к традициям. Увеличивающиеся контакты с западным миром, следовательно, не всегда разрушительны для традиционных ценностей. Более того, антизападные настроения не обязательно приводят к пессимизму и отчаянию, и чисто магические элементы не обязательно довлеют. В общем возникновение этого культа еще раз доказывает, что нельзя предвосхитить будущие изменения «примитивных» религий. Австралийский ум творчески и, следовательно, разнообразно реагирует на испытания, связанные с навязыванием другой культуры. Даже «политический» аспект некоторых новых культов представляет собой творческое нововведение, будучи фактически резкой переоценкой традиционного понимания «силы».

Во всех этих блуждающих культах роль нескольких одаренных и динамических личностей — знахарей, «черных магов» или «вдохновленных» мужчин и женщин — представляется решающей. Ключевым моментом всякий раз является бунт против традиции или новое толкование некоторых ее аспектов. Но, как в избытке иллюстрируют рассмотренные нами примеры, даже самое яростное неприятие «старого закона» выражается в «новых» формах, которые используют архаическую панавстралийскую модель. Процесс, лежащий в основе всех этих резких расколов и трансформаций, наблюдавшихся в последние шестьдесят или семьдесят лет, может помочь нам понять менее драматические изменения, которые ранее происходили в Австралии в результате культурного влияния Океании и Азии.

«Движение Согласия»

Творческие нововведения и неожиданные метаморфозы продолжают происходить на наших глазах. На острове Элчо, к северу от Арнемленда, около десяти лет назад человек по имени Бурамара построил Мемориал, строение на цементной основе, в котором были выставлены на всеобщее обозрение самые священные и тайные эмблемы племени, ранга. Среди этих ранга, до тех пор недоступных для женщин и непосвященных, был также выставлен крест. Но Бурамара не собирался христианизировать религию предков, хотя у него была своя Библия и он много лет находился под влиянием миссионеров. Культ «Мемориала» представляет, как его удачно называет Рональд Берндт, «движение согласия». [381] В какой-то момент Бурамара узнал, что ранга, которые были сфотографированы некоторыми антропологами, были показаны «всем людям по всей Австралии и в других местах… Мы были в потрясении. Мы не должны были показывать эти мареиин, эти ранга всем… Затем мы увидели фильм в церкви Элчо. Он был об американско-австралийской экспедиции и показывал священные церемонии и эмблемы. И все его видели… У нас нет силы, которую мы могли бы спрятать (эти ранга), они забирают нашу собственность. Должны ли мы потерять все это? Нашу самую драгоценную собственность, наши ранга! У нас больше ничего нет: это действительно наше единственное богатство» [R.Berndt, An Adjustment Movement, p. 40].

381

Обзор ранних интерпретаций можно найти в статье: D.J.Mulvaney, The Australian Aborigines 1606–1929: Opinion and Fieldwork. — Historical Studies, VIII (1958), p.131–151, 297–314.

Исходя из традиционных понятий аборигенов, Бурамара считал, что, если ранга «показаны публично, мы должны что-то получить взамен» (там же, с. 40). Бурамара и другие лидеры культа ожидают, что результатом такого революционного новшества в первую очередь будет усиление культурного и политического единства жителей Арнемленда. В самом деле, выставленные публично ранга выражают их собственную «душу», квинтэссенцию их культуры (там же, с. 87). «Мемориал представляет собой средоточие общественного внимания и объединяющий принцип» (там же, с. 91). Одетый специально для этого случая, с повязкой ранга вокруг лба, Бурамара читает проповеди с кафедры перед Мемориалом. Традиционное пение и танцы происходят на священной земле. «У нас есть наши песни и наши танцы, — сказал Бурамара в одной из своих проповедей, — и мы не оставляем их; мы должны хранить их, потому что это единственный способ оставаться счастливыми. Если мы откажемся от них, это будет опасно для всех… Теперь у здешнего миссионера тоже есть хорошие новые идеи и хорошие пути. У нас есть два ума, чтобы думать: мы поклоняемся двум богам. Европейская Библия — это один путь; но эти ранга здесь, на Мемориале, — это наша Библия, и это недалеко от европейской Библии» (там же, с. 77). Между прочим, как обнаружил Берндт, христианство как таковое не было довлеющим в этом движении (там же с. 81).

Таким образом, складывается впечатление, что история австралийских религий еще не закрыта, хотя последствия насаждения чуждой культуры могут становиться все более и более разрушительными. Нельзя сказать, что творческая жилка австралийского религиозного сознания истощилась, или что все, что останется от сегодняшнего дня, будет иметь лишь антикварный интерес.

Историческая реконструкция австралийских культур

Больше трех четвертей века австралийцы вызывали страстный интерес у антропологов и социологов, психологов и историков религий. [382] Причины очевидны: австралийцы — собиратели и охотники, культуру которых можно сравнить только с культурой жителей Огненной Земли, бушменов пустыни Калахари и некоторых групп эскимосов Арктики. Таким образом, можно сказать, что они сохраняют до наших дней культуру донеолитического типа. Более того, изоляция континента усугубила научную значимость австралийской цивилизации, которая считалась исключительно древней и гомогенной (унитарной). Эксплицитно (как в случае с Фрезером, Фрейдом и Дюркгеймом) или имплицитно, ученых подстегивала надежда, что через изучение культуры австралийцев они будут иметь возможность открыть мировые «истоки» религиозных и социальных институтов. Мы знаем теперь, что эта надежда оказалась химерой. В лучшем случае можно сказать, что изучение и понимание культуры австралийцев способствует постижению структуры и содержания культур архаического типа; но это едва ли дает нам возможность реконструировать «истоки» или первые стадии человеческой культуры в целом. Более того, как в избытке показывают недавние исследования, австралийцы не развивались — или, скорее, «стагнировали» — в полной изоляции, как предполагал Болдуин Спенсер и большинство его современников. Даты, полученные в результате радиоуглеродных исследований костных останков, являющихся бесспорно человеческими, все еще противоречивы. Согласно Гиллсу, радиоуглеродная датировка останков из Кейлора дает возраст 18 тысяч лет; но Эбби считает, что у нас нет определенных доказательств того, что найдены человеческие останки старше 8 тысяч лет, [383] Мулвани, однако, склонен принимать более древние датировки Гиллса; [384] а лингвист Кзпелл, считая, что восьми тысяч лет совершенно недостаточно для того, чтобы австралийские языки могли развиться в тех формах, которые они имели, предлагает оценивать возраст человека в Австралии «где-то между пятнадцатью-двадцатью тысячами лет». [385]

382

См. W.E.H.Stanner and Helen Sheils (eds.), Australian Aboriginal Studies: A Symposium of Papers Presented at the 1961 Research Conference (Melbourne and Oxford, 1963), p. 82.

383

D.J.Mulvaney, Prehistory. — Ibid., p. 39.

384

A.A.Capell, изложено в: Discussions on the Antiquity of Man in Australia. In.: Stanner and Sheils (eds.), Australian Aboriginal Studies, p. 84. О доисторической эпохе в Австралии ср.: Mulvaney, Prehistory, p. 33–51 (избранная библиография, 50–51); idem, The Stone Age of Australia, Proceedings of the Prehistoric Society, XXVII (1961), p. 36–107; idem, The Prehistory of Australia (London, 1967). Cм. также: F.D.McCarthy, A Comparison of the Prehistory of Australia with That of Indo-China, the Malay Peninsula and Netherlands East Indies, Proceedings of the Third Congress of Prehistorians of the Far East, Singapore, 1938 (1940), p. 30–50; idem, The Stone Implements of Australia (Sydney, 1946); idem, Recent Developments and Problems in the Prehistory of Australia. — Paideuma, XIV (1968), p. 1–16; J.Haekel, Ethnologische und prahistorische Probleme Australiens. — Wiener Volkerkundliche Mitteilungen, II (1954), p. 66–85.

385

McCarthy, A Comparison of the Prehistory of Australia; idem, The Oceanic and Indonesian Affiliations of Australian Aboriginal Culture. — Journal of the Polynesian Society, LXII (1953), p243–261; idem, Australia's Aborigines: Their Life and Culture (Melbourne, 1957); N.B.Tindale, Man of the Hunting Age. — Colorado Quarterly, VIII (1960), p. 229–245.

Как бы там ни было, истоки австралийской цивилизации лежат исключительно в юго-восточной Азии. Маккарти документировал происхождение и распространение австралийских доисторических культур из исходных центров в Индонезии и Малайзии, и Тиндейл поддерживает его выводы. [386] Что более важно, Австралия постоянно испытывала приток новых культурных явлений из этих районов через Кейп-Йорк, Арнемленд и Кимберли. «Другими словами, культура аборигенов не была изолированной культурой, которая развивалась независимо, как часто полагают; это культура, которая все время подпитывалась, хотя и в ограниченных масштабах, не прекращавшими развиваться культурами Океании, корни которых — в Азии. Таким образом, мы можем выделить очень большое число обычаев, которые были распространены на огромном пространстве — от Австралии до Новой Гвинеи и Меланезии, а некоторые даже дальше. Это и древние, по меркам австралийской культуры, обычаи, и многие другие культурные явления более позднего происхождения, которые были характерны главным образом для севера и востока и которые, без сомнения, были занесены через Кейп-Йорк, откуда они теперь распространяются по всему континенту». [387] Между жителями островов Торресова пролива и аборигенами полуострова Кейп-Йорк были длительные и тесные контакты. Новые модели инициации и культы героев, наряду с некоторыми технологическими новшествами, пришли из Новой Гвинеи и с островов Торресова пролива, проникая в культуру аборигенов полуострова Кейп-Йорк, «где использовались лук и стрелы, обтянутый кожей барабан и другие неавстралийские атрибуты» [McCarthy, The Oceanic and Indonesian Affiliations of Australian Aboriginal Culture, p. 253]. Культурные связи между Меланезией и Австралией были поразительно интенсивны, им посвящена обширная литература. [388] Уорнер и Берндт документировали индонезийские влияния в Арнемленде, [389] Берндт и Маккарти обнаружили остатки керамики в северо-восточном Арнемленде, [390] а Мулвани считает вероятным индонезийское влияние в период бронзового и железного века. В самом деле, Маккарти нашел ряд типичным элементов бронзового века в австралийском декоративном искусстве (спирали, концентрические круги и т. д.). [391]

386

McCarthy, The Oceanic and Indonesian Affiliations of Australian Aboriginal Culture, p. 243–261, особенно с. 252 и след. См. теперь: Bolletino del Centro Camuno di Studi Preistorici, ed. Emmanuel Arati. Vol. IV (1968), p. 111 ff.

387

См. библиографию у Маккарти (McCarthy, The Oceanic and Indonesian Affiliations, p. 253 ff.); ср. также ссылки в следующих трех пунктах.

388

R.M.Berndt, Discovery of Pottery in North-eastern Arnhem Land. — Journal of the Royal Anthropological Institute, LXXVII (1947), p. 133–138; R.M. and С.Н.Berndt, The World of the First Australians, p. 20 ff., Warner, A Black Civilization, p. 445 ff.

389

R.M.Berndt, Discovery of Pottery in North-eastern Arnhem Land; F.D.McCarthy and Frank M.Setzler, The Archeology of Arnhem Land. — Records of the American-Australian Scientific Expedition to Arnhem Land (1948), II (1960), p. 223–227.

390

Mulvaney, Prehistory, p. 50.

391

F.D.McCarthy, Ecology, Equipment, Economy and Trade. In: Stanner and Sheils (eds.), Australian Aboriginal Studies, p. 181. Ср.: ibid., p. 188, библиографию публикаций Д.С.Дэвидсона (D.S.Davidson), процитированных Маккарти в его докладе.

Тем не менее, хотя Австралия никогда не была «изолированной», это не значит, что мы всегда должны искать объяснения событиям, происходившим в Австралии, за пределами континента. Как сказал Маккарти:

«Тогда как культура аборигенов не является локальным австралийским явлением, ее развитие нельзя также объяснять исключительно внешними влияниями. Дэвидсон представил убедительные свидетельства того, что важные модификации или усовершенствования определенных предметов материальной культуры происходили в Австралии. Бот только несколько примеров технической эволюции: от каноэ, сделанного из одного куска коры, — к каноэ, сшитым из многих кусков, собранных в складки на носу и корме; от примитивной обуви курдаитья из перьев страуса эму — к сандалиям из кожи сумчатых, кролика или из коры; от простого обмазывания головы глиной — к плетеной головной сетке и особым индивидуальным и церемониальным траурным головным уборам; от простых метательных палок с плоскими деревянными рукоятями и простых копьеметалок с деревянным упором — к. метательным палкам с утолщениями из смолы на концах, в которые вставляются каменные долота, а также к. копьеметалкам, имеющим дополнительную функцию долота, и полифункциональным копьеметалкам центральной Австралии. Он, таким образом, признал за аборигенами внесение многих интеллектуальных усовершенствований в их артефакты и вдобавок отметил, что они изобрели или открыли несколько типов емкостей для хранения пищи, воды и переноски грузов путем остроумного использования природных объектов». [392]

392

D. F. Thomson, изложено в разделе «Обсуждение» у Станнера и Шелс [Stanner and Shells (eds.), Australian Aboriginal Studies, p. 192–193]. Это явление имеет параллели: пигмеи бамбути не заимствовали культивацию растений у земледельцев банту, с которыми они жили в симбиозе в течение многих столетий; ср. P.Schebesta, Die Bambuti-Pygmaen vom Ituri (Brussels, 1941), II, p. 269.

Во время обсуждения этого доклада Маккарти на симпозиуме по изучению австралийских аборигенов (Канберра, май 1961 г.), Д.Ф.Томсон привлек внимание к тому, что племена, населяющие Кейп-Йорк, хотя и знакомы с луком и стрелами соседних воинственных жителей островов Торресова пролива, не заимствовали их, считая, что лук и стрелы хуже их боевых копий. Также «на крайнем севере Квинсленда культура огородничества, знакомая некоторым племенам благодаря контактам с островным миром, была отвергнута, тогда как некоторые другие элементы островной культуры были усвоены и видоизменены или приведены в соответствие с существующими образцами». [393]

393

Ср. М.Eliade, The Myth of the Eternal Return (New York: Pantheon, 1954); idem, Myth and Reality (New York: Harper & Row, 1963).