Ремонт в замке Дракулы

Стало тише. Скрежет, вой и крики оседали где-то сзади.

— Подожди, — остановилась чуть запыхавшаяся примар, — далеко еще?

— Мы пришли, — ответил Николка жалобно, — тут, — он указал на небольшую нишу в стене. Пожар не добрался в эту часть замка — стену плотным ковром закрывали заросли дикого плюща с характерными резными листочками.

На земле был аккуратно постелен знакомый Бажене плед. Зеркала видно не было.

— Так, и куда мог пойти Михай?

— Не знаю, — пожал плечами мальчик, шмыгнул носом, — ой, смотри, там что-то лежит!

Бажена, сама готовая расплакаться от жалости к ребенку, развернулась. На пледе и правда что-то лежало. Она подошла ближе.

— О, так это же… ботиночек Михая! — воскликнула она, делая шаг вперед. — Как же это он без него у-у-у-а-а-а-а-а!

Плед, на который она наступила, провалился вниз. Вместе с Баженой, ботиночком и любимой примаршей кувалдой.

Крик девушки утонул в долетевшей до этого закуточка аплодисментах.

Николка подошел к краю, заглянул вниз.

— Глупая, глупая Бажена, — голос мальчика стал холодным, как лезвие полежавшего в морозилке ножа, — попалась второй раз на тот же трюк.

— Для тебя, — прошептала примар со дна каменного мешка, — Бажена Рудольфовна!

Её слова запутались в зарослях плюща, облепившего стены старого колодца. Но тот, кому они предназначались, услышал. Приподнял хищно верхнюю губу, показал длинные, по-кошачьи изогнутые клыки.

Глава 42. Бойся тьмы, что ответит тебе

Бажена пошевелила рукой. Боль прошила её от кончиков пальцев до локтя, оттуда побежала тоненькой молнией вверх, до лопатки, разлетелась по спине иглами и затихла до следующего движения.

— Ош! — ошнула примарша. Застыла.

Перед глазами поплыло. Едва тёплая капля собралась в краешке глаза и капнула на резной листик.

«Повезло, что на траву, — подумала она отрешенно, — так бы сразу в лепешку».

Стоящее в зените солнце доставало до дна, высвечивая пышную зелень и Баженины бледные пальцы. Бажена смотрела на них, казалось, целую вечность.

Черные точки, летающие вокруг, начали темнеть, набухать. Послышалось едва уловимое жужжание. Пальцы начала накрывать тень.

Для уплывающего в закатную сторону солнца тень была слишком стремительной.

— Эй, упырюга, — крикнула Бажена и тут же поморщилась от боли, — ты чего?

Прикусив губу, перевернулась на спину.

Голубой кругляш отверстия сверху ударил по глазам. Слишком ярко! Она прикрылась второй, менее ушибленной рукой. Небо, тем временем, быстро исчезало. Круглую дырку сверху — единственный вход в её тюрьму, медленно закрывали угловатым обгоревшим обломком. Так обыкновенно прикрывают какой-нибудь фанеркой открытый канализационный люк.

В груди девушки застучали крыльями бабочки, летящие на свет. Жужжание вокруг усилилось, зазвенело в ушах.

— Помогите! — закричала Бажена. — Помогите!

Движение крышки сверху остановилось. Слепящий солнечный кружок заслонил силуэт Николки.

— Кричишь? — спросил он. — Кричи. Никто тебя не услышит.

Вдали гремела музыка.

— Я буду кричать и дальше. Меня будут искать! — начала угрожать девушка. — Ты вообще знаешь, кто я такая?

— Дура ты, Бажена, — спокойно ответил он, — я накрыл тебя своей сетью. Смертный, бессмертный — любой пройдет мимо.

Черный силуэт размазался, солнце снова улыбнулось ей. Крышка, брошенная мальчиком во время разговора, снова поползла, съедая кусочек неба.

— Эй, подожди! — отчего-то Бажене ужасно не хотелось прощаться с этим голубым небом, даже жгучее белое солнце вдруг показалось ей лучшим на свете, самым желанным видом. — А почему... я тебя слышу? А? Музыка ж орет. И тут глубоко. Метров десять глубина. Николка?!

Поедание неба остановилось. Будто сотканный из множества темных ниточек, собрался на краю колодца силуэт мальчишки.

— Хочу и ты слышишь, — наконец ответил он, — ты — моя. Хоть шепотом, хоть губами просто шевели, я все слышу.

— Вот ведь… — прошептала Бажена, — прошлогодний ананас!

Силуэт тут же пропал, вниз с края колодца посыпалось чуть каменной крошки. Крышка снова была в руках бессмертного.

— Я же ведьма, — сказала Бажена, — я выберусь отсюда.

— Ты дура. Ведьмы учатся годами. Космы отрастила, но это пустое. Ты ничего не умеешь, Бажена.

Слеза, ползущая по щеке, заледенела и упала на покрывшийся изморозью плющ. Крышка продолжала наступление на небо. На этот раз никакого силуэта, заслоняющего солнце, не было. Голос... он был прямо в её голове.

— Тебя не найдут. Единственный, кто мог меня почуять, валяется в подвале.

— А ты что ж, не смог его найти? — прошептала Бажен.

Ответом ей была тишина.

— Я воскрешу его, ош! — примарша неловко повернулась, ловя последние лучики, почти погашенные медленно едущей к краю заслонкой.

Движение остановилось. Полоска желтого света с пляшущими в ней пылинками, былинками и черными Бажениными точками, уже не слепила глаза, но ещё давала немного света.

— Ты дура, — скрипнул холодный голос в её голове, — без «Сердца Дракона» ты — всего лишь глупая ведьма. Все, что можешь, это шипеть от страха. Ты — моя еда.

Быть едой Бажене не хотелось. Она мгновенно сменила тон.

— Так ты же... наверное захочешь сохранить мне жизнь, да? — Бажена вспомнила слова Дина. — Тебе же нужно больше крови Дракулешти? Бросишь меня здесь, я умру и все. Не будет у меня потомков!

Шантаж не удался. Тонкая полоска света исчезла. Звуки музыки заглохли, доносясь будто через полсотни ватных одеял.

Наступила ночь.

— Твои потомки? — спросил он.

— Да! — с энтузиазмом начала торговаться Бажена. —

— Долго ждать! — расхохотался бессмертный. — Пока выберешь, с кем. Немец ей не понравился, итальянец тоже. А я старался, искал лучших особей для разведения! — ответил поганец и замолк.

«Так вот, кто помог с переломом госпоже Цукерке и… прислал Винченцо приглашение с моей подписью!»

— Эй! — закричала госпожа примар. — Эй! Подожди!

Зашуршало. Сверху посыпалась пыль.

— Тьфу, прямо в рот!

— Мне больше не нужно крови, — услышала она совсем рядом, — ты... последняя. Я собрал достаточно. Ты собрала.