Ремонт в замке Дракулы
Шрифт:
Бажена кивнула и сделала шаг вперед и встретилась взглядом со светловолосой дамой с пушистыми, точь-в-точь у Бажены, кудрями. Дама улыбнулась ей теплой домашней улыбкой. Такой знакомой улыбкой.
Бажена замерла, застыла, не в силах отвести глаза. Это лицо! Она не видела его с самого детства, но знала, никогда не забудет!
– Мамочка, – шепнула она и почувствовала, как летит.
Летит навстречу ковру и примару.
***
Мэр, по местному примар, уже начал двигаться в сторону новоприбывшей. Но тут она приступила к решительным действиям.
Зацепившись
Бажена успела предотвратить падение, но устоять – нет.
Гостья согнулась в поясном поклоне и пьяным страусом поскакала через комнату к примару, с каждым рваным шагом все сильнее кренясь вперед. Не успел он отодвинуться в сторону, как девушка упала перед ним на колени, молитвенно приложив руки к ковру.
Коснувшись ковра лбом, Бажена мазнула по пушистому ворсу серыми кудрями и рывком начала подниматься.
– Ош! – на пути к горизонтальному положению ей встретились коварные резные купидоны.
Бажена ударилась затылком о край стола, в глазах потемнело, руки ослабли и согнулись в локтях, лоб снова коснулся пушистого ворса.
В маленьком горном городке, по числу жителей больше похожем на деревеньку, примар Теодор Дракулешти, пользовался уважением.
Должность примара он получил в комплекте с обязанностями главы древнего уважаемого клана.
Однако всеобщая демократия и постоянное присутствие вокруг близких и очень близких родственников сделали свое дело – земные поклоны оказались Теодору в новинку.
Всем присутствующим тоже.
Бажена снова подняла голову. Резные купидону никуда не улетели – девушка снова ударилась о край старинной столешницы.
«Бывают в мире дуры, но я – особенная!» – подумала она и в третий раз, медленно и степенно, как и полагалось, наверное, двигаться даме ее возраста и положения, подняла голову, рассматривая опасный декор.
Судя по открывающейся картине, особую опасность для Бажениной головы представляла именно попка деревянного купидончика. Купидончик летел вслед за гарцующим фавном с какими-то дикими, сумасшедшими глазами, и больше всего напоминал человека, обнаружившего себя без пяти одиннадцать вечера бегущим к кассе супермаркета с ящиком акционного пива.
«В очередной раз страдаю от любви…» – подколола Бажена сама себя, сожалея только об одном, что шутка эта здесь и сейчас вряд ли будет уместна, а значит – пропадет.
Уже поворачиваясь назад она поняла, что ногам особенно мягко и уютно. Совсем не так должны чувствовать себя ноги, обутые в новые, еще не разношенные туфельки на высоком каблуке. Ноги, прошедшие в этих туфельках по коварной брусчатке. Ноги, летевшие к этой брусчатке через половину Европы.
Туфельки не было. Хотя нет, одна туфелька как раз была – валялась у двери. Но где вторая?
Бажена извинилась за происшествие перед затихшими родственниками. Ни единой ухмылки, ни тихого смешка. Все
произошло так быстро, что никто не успел подхватить девушку. Бажена почувствовала, что как-то совсем по-детски краснеет.Будь перед ней проверка из Министерства или коллеги, пусть давно знакомые, но все же чужие люди, она бы не стушевалась. Готовая к любому нападению, она оказалась не готова к искреннему сочувствию.
Стоящие вокруг смотрели именно сочувствующе, вопросительно, удивленно. И очень искренне.
Разве что примар крепче сжал губы, да худенькая девочка за спиной светловолосой дамы, принятой Баженой за маму, едва сморщила носик.
В тишине Бажена вернулась к застывшему в дверях Серхио и, поборов желание через эту самую дверь выйти обратно в коридор. А после – выбежать на улицу и скрыться в неизвестном направлении.
Подобрала с пола туфлю, надела и осмотрела кабинет в поисках второй.
– Простите, что вы сказали по поводу Миорских земель и чья я теперь хранительница? – спросила она, дабы чем-то разбить звенящую тишину.
Второй туфли не было видно.
«Может, под стул закатилась? Какой-то антикаблучный город: и брусчатка скользкая и ковры к каблукам цепляются!»
– Мы как раз собирались тебе рассказать, – Серхио беспокойно посмотрел на примара, за спиной которого трепал штору легкий ветерок.
За шторой пересмеивались горожане, кто-то играл на гитаре. Теплый май – окна в ратуше были настежь.
Примар едва заметно дернул щекой. Ближайший к столу светловолосый мужчина придвинул поближе мягкое кресло с высокой резной спинкой.
– Да, давайте начинать, – Бажена нагнулась, заглядывая под ближайший стул, – пока еще что-нибудь не случилось.
Намек на кресло она поняла. Но сидеть недообутой перед десятком новых людей?
Ей показалось, что под стулом в углу мелькнуло что-то красное. Она быстро опустилась на ковёр, мельком осмотрела набор ног, вразнобой стоящих вокруг.
«Показалось!»
В спину ударило струей свежего воздуха. Входная дверь распахнулась, как от резкого рывка.
Бажена обернулась увидела перед собой совершенно новые, незнакомые ноги. Еще мгновение назад их в комнате не было!
Белые спортивные кроссовки сверху чуть прикрывали синие джинсы, в которые заправлена белая рубашка. Потертый кожаный ремень подчеркивает талию, от которой начиналась мужской торс с широкими плечами.
Рукава рубашки были небрежно закатаны до середины локтя и открывали вид на загорелые мужские руки, украшенные широкими полосами мышц.
В одной из этих сильных мужских рук Бажена увидела искомую туфлю! Уже немного потрепанную, но еще не потерявшую товарный вид. Красный лак, на первый взгляд, не сильно поцарапан, каблук цел. Остальное – несущественные мелочи!
Увидев её, Бажена обрадовалась встрече и стремительно рванула вперёд для дальнейшего воссоединения, то есть, обувания.
Все внимание бывшей Заяжской секретарши было в этот момент сосредоточено на одном – схватить и отобрать, надеть и выглядеть чуть менее нелепо, чем сейчас.