Ремонт в замке Дракулы

Трансильванец убрал светлую прядь с лица и Бажена заметила, как погрустнел этот взрослый мужчина.

– А… если я откажусь от наследства, кто его получит? – вдруг спросила Бажена, сама не зная зачем. – Или вдруг какие-то родственники появятся, не отягощенные трансильванским благородством?

– Это решительно невозможно. – он удивленно посмотрел на нее, будто увидел впервые. – Ведь ты же…, – он точно хотел что-то сказать, но остановил себя на середине и развернул предложение в другую сторону, – ты же наследница. Никто не посмеет оспорить твои права. Процесс уже запущен.

– А я думала, для этого нужно хотя бы разок к нотариусу наведаться.

– Бумаги – формальность, – улыбнулся Серхио, – неизбежная формальность для светских властей. Ты принята в семью в момент рождения, Бажена. И вступила в право наследования в Мэрцишор, первого марта. Кстати, в марте с тобой не происходило ничего… странного?

Бажена задумалась.

– Да нет. Ничего особенного, – неуверенно ответила она.

Глава 3. 8 марта, о которой Бажена не помнит

Бажена Дракулешти, из личных записей

Восьмое марта! День, в который женщина получает подарок, равнозначный подарку мужчине на двадцать третье февраля, прошел, в общем-то, как всегда.

Коллектив в мэрии преимущественно женский, потому надежды на достойные презенты развеялись у меня еще пять лет назад, когда я вышла на новую работу.

«Мальчики» во главе с мэром собрали нас в большой переговорной. Большой она звалась не потому, что у нас есть еще средняя и малая. О нет, переговорная у нас была одна единственная. Она же зал для пресс-конференций и фуршетная комната. Иногда даже зал для допросов. Многофункциональное помещение.

А что делать, если мэрия в Заяжске в одном здании с отделением полиции, отделением почты, судом и загсом? В прошлом году один умник из областного правительства предложил ещё морг пристроить. К счастью, хранить живых чиновников и мертвых жителей в одном помещении не положено по ГОСТу.

Привыкшие ко многому, в общем-то, произволу со стороны властей и соседствующих структур, тут мы все объединились: судья лично ездил в столицу, общаться с однокурсниками для способствования делу, полицмены ерзали на стульях и обещались устроить инициативному уплотнителю веселую жизнь, мы с директором загса штудировали требования к госучреждениям, мэр солидно надувал щеки.

Проблема отягощалась тем, что под строительство в области уже были выделены солидные средства, которые наверняка уже разворовали и возвращать не захотят.

Угроза неминуемого и столь близкого соседства с гражданами так сплотила наши ряды, что новогодний корпоратив мы отмечали дружно, все вместе, передавая из рук в руки письмо об отмене злополучного строительства.

Потом был День защитника отечества, и вот «Женский день» мы тоже отмечаем все вместе.

Жаль, что нельзя каким-нибудь ГОСТом отменить чтение «мальчиками» унылых стишков, которые мы же им понапосылали в воцап за этот год. Дарили бы уже цветы, конфеты и отпустили бы по домам. Короткий день, все-таки!

Никогда не забуду, как архивариус из полицейского отделения косилась на тарелку с нарезкой во время поздравлений. Да что там! Она в процессе стащила и сжевала пару колбасных кружков. Вот дает!

В общем, весь праздник «девочки» старательно делали вид, что очень рады корпоративу и пытались развлечь себя, чем могли: архивариус невозмутимо жевала колбасу, директор ЗАГСА ругалась с дочерью по смскам… Я сидела ближе всех к мэру и, глядя на его представительную фигуру, пыталась подобрать рифму к пришедшему в голову стихотворению:

Едва ль найдешь теперь в России

Две пары крепких мужских… поп? полупоп? ягодиц?

Так и не подобрала. Не нашлось вокруг крепких полупоп для вдохновения.

Пухлых, рыхлых, жирных и толстых – сколько хочешь!

Но домой и правда удалось уйти пораньше. Букетик тюльпанов забрала – пусть и мал веник, но весь мой!

Конфеты самоотверженно подарила директорше из ЗАГСа. Ей терять нечего, она замужем, двое детей, так что пусть питается, чем хочет. А мне, увы, конфеты противопоказаны.

Вот и все подарки.

Бажена Рудольфовна ознаменовала печаль по добровольно утраченным кондитерским изделиям скорбным вздохом и открыла дверь съемной квартиры.

«Не так, не так я себе представляла восьмое марта в тридцать два года. Где цветы? Где поклонники?»

***

Ключи звякнули о пол. На кухонном столе, видном от входной двери, стояло ведро. В ведре стоял огромный букет, роз на двести. Ведро было самое обычное, купленное Баженой в ближайшем хозяйственном магазине. Его ядовито-зеленый цвет и, тем более, скромный размер явно не соответствовали размеру букета и оттого тот смотрелся ещё шикарнее.

– Это что еще за номер? – пробормотала Бажена и получила в ответ громкий мяв.

– Анфиска, мне, конечно, приятно до невозможности, но в следующий раз давай лучше деньгами подаришь.

Бажена включила свет и подняла на руки толстую полосатую кошку. Кошка заурчала и прямо на руках попробовала свернуться калачиком.

– А Варька где? – отыгрывала Бажена строгую мать семейства. – Или она за подарками ушла?

Легкое беспокойство перерастало в тревогу. От входа было видно и кухню и небольшую комнатку. Там в наличии были только диван и крошечная тумбочка. На большее хозяйка квартиры не раздобрилась. Спрятаться дарителю цветов в ней было определенно негде. На кухне тоже никого не оказалось.

– Мряу, – из-за букета выглянула скромная Варя.

– Вот тебе и мряу! – Бажена, разглядывая потолок, ослабила хватку и Анфиса сползла на пол, – Что-то этого пятна тут раньше не было. Похоже на след ботинка.

– Фшшш, – Варька вдруг решила, что Бажена недостаточно ей уделяет внимание, и перешла к решительным действиям, – Рмя!

Пушистенькая кошечка извернулась и прыгнула на шуршащий край букетной упаковки, непрестанно работая лапкой. По кухне резво полетели шелковистые белые лепестки.

– Варька, задница ты меховая! – только и успела взъяриться Бажена, как ведро с заботливо налитой кем-то водой качнулось.

Жидкость плеснула на пол, за ней посыпались шипастые стебли. Сверху упало ведро. Варька, перевернувшись в прыжке, оттолкнулась, кажется, вообще от воздуха и довольно мурчащей ласточкой взлетела на штору.

Бажена, будучи умудренной жизнью взрослой одинокой женщиной пренекрасивейше, но от души, выругалась.

И сразу же засожалела о сказанном.

«В последнее время часто ругаюсь, нервы не к черту. Надо бы с руганью завязывать, а то привыкну. – и тут же подумала. – Ох, сладенького бы».