Рената Витали

Тем не менее, я не позволила своему беспокойству проявиться. Проигнорировав его, я потянулась за шампунем и намылила волосы. Из открытой двери налетел порыв ветра, обмораживая открытую кожу на шее. Мне захотелось опуститься в воду, но быть уязвимой перед мужчиной, которому нравилось пировать на добыче, было немыслимо. Вместо этого я продолжила мыть волосы.

Его челюсть тикала, пока я игнорировала его.

— Вы гостья в моем доме, мисс Витали. Вы не будете проявлять неуважение ко мне.

— Вы правы. — Я постучала ногой по воде, надеясь израсходовать энергию своего беспокойства и заменить ее весельем. — Человек — это человек, каким бы маленьким он ни был.

Уверена, что доктор Сьюз имел в виду не это, когда писал эту фразу.

Ну что ж.

Жесткие глаза обожгли мою кожу, когда некоторые пузырьки, покрывающие мою грудь, зашипели и исчезли.

— Осторожно, девочка. — Он присел и протянул руку. Я заставила себя вести себя отстраненно, когда он обхватил мое лицо и сомкнул зубы со звучным щелчком! — Я кусаюсь.

Во время изучения ирландской литературы в школе-интернате я наткнулась на цитату Лоуренса Стерна: "Уважение к себе руководит нашей моралью; уважение к другим руководит нашими манерами". Очевидно, что Анджело Де Лука не обладал ни тем, ни другим, но меня осенило, что если я останусь здесь надолго, то, возможно, такая судьба постигнет и меня. Я молила высшие силы не позволить мне поддаться безумию Де Лука.

Ладонь Анджело провела по моей щеке, мимо ключицы и к левой груди. От его прикосновения по коже побежали мурашки, и он захихикал возле моего уха.

— Я пугаю тебя, не так ли?

Он пугал меня точно так же, как я боялась ядовитых пауков и прогулок в одиночестве поздно вечером. Логично. Клинически. И совершенно отстраненно. Эти вещи могли причинить мне боль, если бы я им позволила, но я им не позволила.

— Пока мы обмениваемся страхами, ваша семья — моя семья. — Я шагнула навстречу его прикосновению, наслаждаясь тем, как удивленно вспыхнули его глаза. — Я могу бояться вас, Анджело, но я все равно буду смотреть вам в лицо. Страхи, которым мы не противостоим, перерастают в границы, а у меня нет границ. А у вас? — Я дразнила его своим смехом. На долю секунды я почувствовала себя не Гарри Поттером, а Драко Малфоем. — Вы связаны ими каждый раз, когда двигаетесь.

— Я могу убить тебя прямо сейчас, и мы увидим, насколько я боюсь твоей семьи. — Анджело стал жестко сжимать мою плоть, и его рука опустилась под воду, чуть не дотянувшись до верха моей груди. Подумала, что именно в это время Дамиано Де Лука решил войти в нашу общую ванную.

Его глаза проследили за нами и на долю секунды задержались на руке отца под водой, после чего его губы скривила усмешка.

— Я смирился с тем, что ты трахаешься с прислугой, Анджело, — говорил он так, словно ему принадлежала вся семья, — но я не потерплю, чтобы ты и дальше ставил под угрозу имя Де Лука, трахая ребенка Витали.

Ребенок Витали.

Боже правый. Я спросила у домработниц возраст Дамиана. На сегодняшний день мы были ровесниками, но для него я была именно такой. Ребенком. Почему-то только на этих словах я и сосредоточилась. Меня не покидало ощущение, что он, вполне возможно, спас меня от своего отца, но я узнала о Дамиане Де Лука то, что его присутствие нарушило мою логику. И не просто разрушило. Оно взорвало ее, а затем похоронило на глубине шести футов под землей, пока я не убедилась, что моя логика вообще существовала.

Анджело встал со своего места, и я никогда не видела столько ненависти отца к своему сыну, сколько увидела в глазах Анджело.

— Наконец-то дома, сынок?

Дамиан прислонился плечом к дверной раме, от него волнами исходило веселье, но я не видела, что он разыгрывает спектакль для своего отца. Он дразнил его, как я дразнила Анджело ранее. Тактика защиты, которая не должна была установить связь между нами — особенно учитывая то, как он говорил обо мне как о ребенке, а не как о равной, — но она установилась.

— Очевидно, что если ты смотришь на меня и мы находимся в этом доме…

Анджело встретил сына тремя длинными шагами, пока они не оказались в нескольких дюймах друг от друга.

— Однажды я узнаю, чем ты занимаешься, когда тебя нет, и уничтожу тебя.

Более умный человек сдержал бы свой гнев и скрыл бы свои слабости. Вместо этого Анджело выложил передо мной все свои карты. Трения между ним и его сыном и последующая борьба за власть между ними были не для посторонних глаз и ушей, но я была здесь, невольным вуайеристом, сидящим в первом ряду. Кто может винить меня за то, что я прихватила информацию?

Дамиан оставался невозмутимым.

— Как ты можешь уничтожить меня, если все, на что ты способен, — это самоуничтожение?

И тогда я поняла, что он победит. Он всегда побеждал. Спокойный, хладнокровный и собранный, Дамиан Де Лука был тем, кем должен был быть его отец — главой одного из пяти американских синдикатов.

Глаза Дамиана переместились на меня, напоминая отцу об аудитории. Анджело передернул плечами, став выше, чем казалось всем в комнате, и вышел.

Мои глаза встретились с глазами Дамиана, и я приняла самое спокойное выражение, на которое была способна.

— Те, кто замышляет уничтожение других, часто погибают при попытке. — Я опустила волосы обратно в воду, смывая шампунь с кожи головы. Верхняя часть груди выглядывала из воды при этом движении, и я с болью осознавала, что у меня одна аудитория.

— Цитирование Томаса Мура не делает тебя умной. — Его взгляд впился в меня, когда я подняла голову из воды, шокированная его знанием ирландского поэта. — Это делает тебя неоригинальной.

— Исходя от мальчика, замышляющего свергнуть своего отца, я не уверена, что доверяю твоим суждениям об оригинальности. Читаешь слишком много комиксов Marvel? — Я взяла брусок мыла и провела им по коже. — Это отношения Локи и Одина или Блэйда и Лукаса Кросса вдохновляют тебя на каждый шаг? — Может, мои слова и прозвучали резко, но, погружая брусок мыла под воду и растирая тело, я не могла отделаться от ощущения, что никогда еще не была так физически уязвима перед другим человеком.

Но Дамиан не был его отцом, и, похоже, его ни капли не интересовало мое тело.