Репортаж не для печати

Рыцари преуспели и в военной архитектуре: крепости и замки тамплиеров отличаются прекрасным качеством и необычным дизайном. Особо выделяется замок Пилигрима, построенный Великим магистром тамплиеров Вильямом Шартрэ. Замок находится южнее Хайфы и окружен с трех сторон морем. В период рас цвета, замок имел даже собственную гавань и дамбу в двести футов длиной. В замке не переводились свежие фрукты, красивые орхидеи и пресная родниковая вода. Часто осаждаемый сарацинами, он никогда не был захвачен, хотя служил убежищем для большого количества людей (около четырех тысяч человек). Массивные стены замка опирались на прочный фундамент, их высота превышала девяносто футов, а толщина – шестнадцать футов. Они были сделаны с таким запасом, что до сих пор сохранились большие секции, которые привлекли внимание археологов, работавших здесь перед второй мировой войной. Один из них, по фамилии Джонс, выражал удивление архитектурным искусством рыцарей, которое не уступало современным знаниям и стандартам. Заслуживает, в свою очередь, размышлений и Труа, где находился двор графов Шампанских. С середины одиннадцатого века этот город считался важным центром изучения кабалистики и эзотеризма. Именно в Труа на специальном церковном соборе тамплиеры были официально признаны. В течение двух последующих столетий столица Шампани будет играть для них такую же роль, как Париж для современных французов. Замечено, что до сих пор прилегающий к городу Труа лесной участок называется «лесом Храма».

Как известно, Филипп Красивый, готовя уничтожение ордена, в течение трех недель рассылал во все стороны своего королевства гонцов с приказом вскрыть пакет не ранее наступления вечера в четверг, двенадцатого октября. Возможно, Жак де Молэ догадался о причинах такой предосторожности. Буквально накануне своего ареста он сжег все работы и предписания, касавшиеся ордена храмовников. В свою очередь, де Молэ направил во все командорства Фран ции приказ, запрещающий давать какую-либо информацию об обычаях и ритуалах рыцарей. В ночь накануне арестов из парижского командорства выехало несколько крытых повозок в сопровождении конвоя из сорока рыцарей. Вероятно, существовали и другие повозки из других командорств потому, что их содержимое погрузили на восемнадцать галер ордена, отплывших на рассвете из порта Ла-Рошель. Флот тамплиеров, увозивший часть сокровищ и бесценные архивы, ускользнул от короля Франции. История, связанная с бесследным исчезновением кораблей храмовников, еще более таинственна, чем легенда о Ковчеге Завета. Флот попросту растворился в дымке истории…

Филипп Красивый, испытывавший такую нужду в деньгах, что даже стал фальшивомонетчиком, выпустив в обращение низкопробную монету, был абсолютным негодяем и лицемером. Вместе с папой Клементом V , он пригласил Жака де Молэ приехать в Париж для обсуждения важных вопросов. Можно представить себе, с каким тяжелым сердцем и мрачными мыслями ехал на эту встречу Великий магистр, уже уничтоживший секретные манускрипты ордена.

Он отправлялся навстречу своей смерти. … Жак де Молэ приехал в Париж в сопровождении шестидесяти рыцарей и с таким количеством золота и серебра, что оно было навьючено на дюжину лошадей. Подарки предназначались королю – Жак де Молэ все еще продолжал на что-то надеяться. Чтобы не подтвердить возникшие у Великого магистра подозрения, король обращался с ним исключительно внимательно,, даже предупредительно,, пригласив его в крестные отцы к своему сыну. Наступило утро пятницы, тринадцатого числа… Кропотливая работа по изучению исторических источников позволяет, как мне кажется, весьма точно восстановить события, последовавшие за арестом рыцарей.

Одним из главных обвинений, выдвинутых против ордена Храма Соломона, являлось то, что они не признают Христа и плюют на крест. Среди самих рыцарей преобладало мнение, что таким образом испытывавшем твердость веры новичка и готовность слепо повиноваться приказам старших. Главный инквизитор Франции Тийом Имберт должен был позаботиться о Великом магистре ордена. Именно он, самый большой профессионал в искусстве пыток, должен был выбить признания из наставника ордена. Как церковнику, допрашивающему церковника, Имберту предписывалось всячески избегать пролития крови Жака.

В ту ночь на субботу, четырнадцатого октября, с Великого магистра содрали его мантию, заменив ее на грубую холщовую рубаху, специально надевавшуюся на изобличенных еретиков. Накинув Жаку петлю на шею, Имберт предложил рыцарю добровольно признаться в страшных грехах, избежав тем самым пыток и боли. Жак де Молэ отказался.

Имберт достал Евангелие от Иоанна и процитировал: «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить его». Рыцарю связали руки, предварительно сняв через голо ву рубаху. Затем его подвесили, зацепив веревку, связывающую руки, за крюк, вбитый высоко в стене. Два помощника Имберта стали хлестать обнаженную спину храмовника бичами с наконечниками в виде двойных металлических шаров. Один из пытавших был повыше ростом да и посильнее другого; удары приносили большие страдания, так как били Жака еще и по ногам.

Де Молэ глухо стонал.

Главный инквизитор оторвал глаза от сцены с истязанием жертвы и зачитал следующие строчки: «И воины, сплетя венец из терна, возложили Ему на голову.-.».

Заранее приготовленный венец из терновых колючек не возложили на голову де Молэ, а буквально вдавили ему в скальп, вызвав обильное кровотечение. Рыцарь не выдержал и закричал от боли. Имберт заглянул снова в Евангелие: «Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни Его, распни Его!»

Крест уже стоял в одном из углов камеры, где проводились истязания еретика. Жака де Молэ медленно распяли. Все происходило так же, как это происходило почти тринадцать веков назад с другим человеком. По требованию Имберта, гвозди в тело Великого магистра вгоняли под таким углом, чтобы непроизвольные судороги, появляющиеся у жертвы, причиняли ей наибольшие страдания, не позволяя, однако, истечь кровью и умереть от болевого шока.

Так продолжалось в течение многих часов, пока наставник ордена, теряя сознание, не сказал, что готов сделать любое признание. Споено не слыша этих слов, Имберт скользил пальцем по странице Евангелия: «Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода».

С этими словами, взяв в руки остро отточенный подошел к Жаку, висящему на кресте, и вонзил его в тело.

Затем он отошел в сторону, взглянул на творение своих рук сбоку, удовлетворенно кивнул и, вновь открыв книгу, закончил: «И потом Иосиф, ученик Иисуса, просил Пилата снять тело Иисуса; и Пилат позволил… Они взяли тело… и обвили его пеленами с благовониями. …»

Тело де Молэ сняли с креста и перенесли в сырую и холодную подземную темницу. Когда его тащили в подвал, Великого магистра завернули в льняное полотно. Запах плесени, смешиваясь с ручейками крови и обильного болезненного пота, превращался в аммиачные испарения, воздействовавшие на ткань и вызвавшие впоследствии ее потемнение. Родственники магистра Нормандии Жофруа де Шарнэ сменили одеяние вождя тамплиеров, перевязали и обработали его раны, в течение многих месяцев постоянно заботясь о состоянии его здоровья. Льняная ткань была оставлена в семье де Шарнэ. Его племянник, носивший по иронии судьбы такое же имя – Жофруа – был убит в тысяча триста пятьдесят шестом году в одном из сражений в Англии. Это произошло за год до выставления ткани на всеобщее обозрение и, похоже, что он был последним из рода де Шарнэ, кто мог бы разъяснить природу происхождения полотна.

Но он унес с собой в могилу тайну появления того, что позднее получит известность как Туринская плащаница.

На полотне сохранилось изображение тела человека. Отпечатки на нем проступают в виде желтовато- коричневых пятен, довольно расплывчатых, но тем не менее явственно очерчивающих тело лежащего чело века. Длинный нос, волосы, свободно падающие на плечи, длинная борода и примерный рост в шесть футов – все приметы совпадают с известным нам обликом Великого магистра.

Первые люди, увидевшие плащаницу, выставленную во владениях графа де Шарнэ, приняли ее за полотно, в которое был завернут другой человек и также после снятия его с креста. Это произошло тринадцатью веками ранее. Его звали Иисусом Христом. Католическая церковь объявила плащаницу подделкой. Папа Климент VII прекрасно знал настоящую природу ее возникновения. Но в те времена само название ордена тамплиеров не должно было произноситься вслух под страхом отлучения от церкви. Что неудивительно, если учитывать активнейшее участие папства в истреблении рыцарей.

Даже современным историкам папства приходится туго, когда они пытаются объяснить причины участия церкви в преступлениях против храмовников… Как бы то ни было, плащаницу разрешили выставлять на всеобщее обозрение при условии, если верующим будет разъясняться: это – не настоящий покров Иисуса Христа, а всего лишь искусно сымитированный рисунок.

Больше двухсот лет плащаница находилась во Франции, пока в середине пятнадцатого века Маргарита де Шарнэ – внучка первого владельца плащаницы – не вручила ее Савойскому дому.