Репортаж не для печати

Она производила сильное впечатление своими массивными стенами, внушительных размеров колоннами, красивым убранством и оформлением внутри. Именно внутренний декор и бросился мне сразу в глаза. Когда я привык к приятному прохладному полумраку, царившему внутри часовни, то был немало изумлен многочисленными звездами, изображенными на потолке, вырезанными на стенах пирамидами, весьма напоминающими египетские, с выгравированными во многих местах тамплиеровскими крестами. Единственным явным христианским элементом в часовне являлись нововведения более поздних викторианских времен: разноцветные витражи и статуя мадонны с ребенком на руках.

Мое внимание привлекли многочисленные колонны внутри часовни. Я насчитал их четырнадцать совершенно одинаковых и два ручных столба, находящихся в противоположных углах храма.

Храма…

Я не оговорился. То, что я видел, будоражило в памяти какие-то смутные образы – меня не оставляло в покое ощущение, что я уже видел очень похожее, знакомое.

Но что?

Внутри часовни не было ни единой живой души. Она была пуста, как пустынно кладбище в полночь. Мы бродили с Питером из угла в угол часовни, рассматривая детали украшений и какое-то торжественное и необъяснимое чувство нарождалось у меня в груди.

Необъяснимое ликование, какое бывает у золотоискателя, тщетно ищущего драгоценный песок в устье реки с неизвестным ранее названием – Эльдорадо. И я никак не мог вразумительно сформулировать причины такого ликования. Мне казалось, что я присутствую при весьма важном моменте своего расследования.

– Могу ли я вам помочь? – позади меня раздался любезный и, одновременно, несколько тревожный голос.

Я резко обернулся.

Передо мной стояла миловидная женщина лет сорока-сорока пяти. В прошлом она была красива, но годы, увы, уже избороздили ее лоб морщинами. Ее глаза пытливо и настороженно смотрели на меня, словно пытались угадать, что от человека, зашедшего в часовню, можно ожидать.

Я улыбнулся самой любезной улыбкой, какую только имел в своем арсенале.

– Мы журналисты. Интересуемся церковной архитектурой.

Она мгновенно нахмурилась.

– Журналисты?

Мне показалось, что в ее голосе звучали враждебность и подозрительность одновременно. Я придал своему голосу такую приветливость, с какой капитан Кук обращался к туземцам только что открытых островов, пытаясь убедить их в благородности своих намерений.

– Да-да, журналисты, – торопливо сказал я. – Из телекомпании Си-Эн-Эн. Меня зовут Стив Маклин, а моего друга – я кивнул в сторону Питера, показавшегося из-за колонны, – Питер Арнетт.

Женщина вся внутренне подобралась, как перед выходом на тропу войны.

– Еще одни журналисты, – язвительно обронила она. – Как и те два сомнительных человека.

Я так и застыл на месте.

– Какие два человека?

– Ваши коллеги, – с плохо скрываемым недовольством сказала она. – Если я правильно запомнила, они заявили, что тоже работают в телекомпании Си-Эн-Эн.

– Наши коллеги? Из Си-Эн-Эн?

– Здесь были журналисты вчера вечером. Сказали, что они те самые двое, которые спаслись от террористов.

Я не смог удержаться от восклицания.

– Спаслись от террористов! Ты слышишь, Питер, – обратился я к моему другу, который уже подошел к нам и внимательно слушал разговор.

Он молча достал свои документы и протянул их женщине.

– Питер Арнетт, телекомпания Си-Эн-Эн, город Атланта, штат Джорджия, – прочитала она вслух.

– Как выглядели те двое? – спросил Питер. Она замялась.

– Средних лет, ближе к сорока. Ничем особенно не примечательные. – Она вдруг спохватилась. – Знаете, меня немного удивило: с чего бы это сразу два человека с восточной наружностью ездят в командировку в европейскую страну.

– Они выглядели по-восточному? – осведомился я. Она подтвердила мою возникшую догадку.

– Я бы даже выразилась так: по-арабски.

– Вы хотите сказать, что они были арабами?

– Совершенно точно.

– И они назвались журналистами?

– У тех двоих документы были такие же, как и у вас.

2

Викария Росслинской часовни звали Джаннет Бейкер, и нам пришлось потратить некоторое время на то, чтобы рассеять ее подозрительность и тревогу. Мы объяснили, что прилетели в Шотландию специально для того, чтобы побывать в Росслине, но нас, очевидно, опередили люди из «Черного сентября». Именно с ними, выдававшими себя за журналистов, Джаннет и беседовала накануне.

Замок Росслин, защищенный с двух сторон водой и находившийся на некотором расстоянии от часовни, был построен в тысяча триста четвертом году. Именно здесь, сорок пять лет спустя после завершения строительства, родился Генри Синклер.

Он был рожден юной шестнадцатилетней девушкой в уже свободной стране – Шотландия, долгие годы боровшаяся за независимость от колониальных устремлений англичан, добилась победы. Хотя начало четырнадцатого века не предвещало никаких радужных перемен для шотландцев – раз за разом они терпели поражения в битвах против англичан. Я отметил любопытную деталь: внезапное усиление шотландского войска произошло спустя несколько месяцев после того, как на тамплиеров спустили, по приказу папы и французского короля, всех собак.

Одни из самых известных представителей старинного англо-шотландского дворянского рода Брюсов – Роберт Брюс – поднял восстание в тысяча триста шестом году и короновался под именем шотландского короля Роберта Первого. Он выдержал упорную войну против англичан, и только после блестящей победы под Бэнокбурном в ноябре тысяча триста четырнадцатого года, Роберт Брюс действительно мог считаться королем.

Битва вначале складывалась далеко не в пользу шотландцев, пока на поле боя не выступил неизвестный полк, который и решил итог схватки в пользу Роберта Брюса. Согласно историческим документам, загадочные воины шли в атаку с флагом тамплиеров – рыцарей храма царя Соломона!

Но был еще один совершенно поразительный факт, также подтверждаемый документальными свидетельствами. Маршировавшие шотландцы несли перед собой миниатюрную модель Ковчега Завета!

В тот же самый год, когда сожгли живьем Жака де Моле, битва под Бэнокбурном была выиграна с помощью рыцарей-тамплиеров, в первых рядах которых шел в атаку Великий магистр шотландских храмовников сэр Вильям Сент-Клер.

За участие в победном сражении сэр Вильям был щедро вознагражден новыми земельными владениями в дополнение к уже имевшемуся поместью в Росслине. За несколько месяцев до своей кончины Роберт Брюс высказывал острое желание отправиться в Иерусалим и защищать христианство в яростных схватках против полчищ сарацинов.

Но из-за тяжелой болезни он не успел этого сделать. В знак бесконечного уважения, которое питали к шотландскому королю рыцари-храмовники, Великий магистр сэр Вильям, перед отправлением в крестовый поход, взял с собой забальзамированное сердце бывшего монарха.

– Увы. – сказала Джаннет, – сердце Брюса так и не побывало в Иерусалиме.

Я закашлялся.

– По какой причине? – прохрипел я, стараясь прочистить горло.

– Накануне отправления в Иерусалим, сэр Вильям Сенклер был убит в сражении возле Андалусии. Великого магистра похоронили в Росслине, а сердце Брюса – в Мелроузском аббатстве.