Репортаж не для печати

– Но ведь все это происходило не сразу, – почти жалобно прошептала Мишель.

– Конечно, нет. Гибель приближалась незаметно. Изменения, которые происходили в жизни островитян, трудно было заметить сразу: ведь если расчистить участок леса и засадить его садом, то деревья очень скоро начинают произрастать вновь. Проблема заключалась в том, что темпы уничтожения были выше. Только пожилые люди, вспоминая свое далекое детство, могли заметить разницу. А их дети отказывались верить в сказки, которые рассказывали им взрослые. Остров Пасхи погибал медленной смертью. Той, что угрожает сегодня жителям нашей планеты. Население увеличивается, а источники природных ресурсов столь же стремительно уменьшаются. Что будет, когда истощатся полезные ископаемые, почва и умрут тропические леса?

– Цивилизация исчезнет, – промурлыкала Мишель.

– Поэтому-то и полезно изучать прошлое. Копаться в пыли веков. И искать Ковчег.

Мишель вытянулась в струну, затрепетав от нахлынувшего чувства. Она нагнула голову, и я расстегнул застежку жемчужного ожерелья. Положив его на подушку рядом с разметавшимися волосами Мишель, я некоторое время переводил взгляд с прекрасного украшения на красивую девушку и обратно.

– Нет, ты определенно более пленительна, – сообщил я Мишель о своем выводе. – И, кажется, я уже нашел нечто гораздо более ценное, чем Ковчег.

3

Вылетая из Нью-Йорка в Атланту, я не мог избавиться от необъяснимого чувства смутной тревоги. Странное беспокойство не оставляло меня, когда я открывал дверь, ведущую внутрь дома, по которому, за время долгого отсутствия, уже успел несколько соскучиться. Перешагнув через порог, я оставил сумки с вещами в прихожей и отправился на кухню, собираясь освежить в памяти содержимое холодильника.

За моим любимым кухонным столом сидел человек с квадратной головой, широкой нижней челюстью, некрасивыми зубами и жестоким выражением глаз. В руке он держал пистолет, а его палец застыл на спусковом крючке. Он холодно смотрел на меня, и я абсолютно не сомневался в том, что убивать было его любимой работой.

Я почувствовал во рту тошнотворный вкус смерти.

Именно этого человека я видел на фотографиях, любезно подаренных мне агентами ФБР. Помнится, Джерри Ставински посоветовал повесить снимки на стене в спальной комнате, чтобы не забывать о «Черном сентябре» и не терять осторожности.

«Интересно, как отнесется Абдул Хабаш к моей последней в этой жизни просьбе все-таки прикрепить фотографии над кроватью», – промелькнула в голове мысль после того, как прошел первый момент оцепенения и панического страха.

– Здравствуй, морская свинка, – спокойно произнес Абдул Хабаш, обыскивая меня глазами.

Я постарался придать своему лицу миролюбивое выражение. Признаться, в моем положении ничего другого не оставалось.

– Вам приготовить кофе? – с простодушной улыбкой поинтересовался я.

Он опешил.

– Кофе? – было слышно, с каким скрежетом работают у него мозговые извилины.

– У меня есть чудесный бразильский кофе, – с воодушевлением подхватил я. – Только не называйте меня морской свинкой. Меня это обижает.

Я почувствовал, что Абдул Хабаш напрягает сейчас все свои силы, чтобы удержаться и не открыть пальбу. Немыслимым усилием воли он заставил себя улыбнуться.

– Хорошо, Маклин. Я буду называть тебя покойником.

Я обвёл пересохшие губы языком.

– Еще хуже. А других, более подходящих определений у вас нет?

Ему начинало нравиться играть со мной.

– Дырки от пуль в голове плохо совместимы с жизнью, – сказал Хабаш.

Я согласно кивнул. У меня не было выбора: я должен хоть немного усыпить его бдительность и заставить расслабиться. Иначе мне не вырваться.

– Так как насчет кофе? г храбро пискнул я.

– Давай, – снисходительно обронил он, облокотившись на стол рукой, в которой находился пистолет. – Только двигайся медленно.

Я подошел к кухонному шкафчику и достал банку растворимого кофе. Включив кофеварку, я положил по чайной ложке ароматного напитка в обе чашки, остро сожалея о том, что не могу добавить в одну из них щепотку яда кураре.

– Ты ловко вывернулся в Кинэйрде, – сказал Абдул Хабаш, давая понять, что больше мне так не повезет. – Жаль, что Юсеф не убил тебя прямо в туннеле на острове Элефантин.

Я пожал плечами, пропустив мимо ушей его последнее замечание.

– Зачем вам Ковчег? С какой целью вы охотитесь за ним?

Абдул Хабаш ответил, растягивая слова.

– Тебя это очень волнует?

– Просто хочу найти объяснение убийствам Вулворда и эль-Салеха. Ведь директор каирского музея также на вашей совести?

– Они не умели держать язык за зубами. Вулворд собирался вставить в новый фильм, посвященный истории египетских фараонов, фрагмент о Ковчеге. Его очень интересовала тема, связанная с поисками священной реликвии. А Хасан… Он получил по заслугам за то, что вывел тебя на египетский след приключений Ковчега. Благодаря проклятому каирцу, ты оказался на Элефантине и Филе. Эх, – сокрушенно вздохнул Абдул, – если бы Юсеф прикончил тебя в том туннеле… Ты постоянно путаешься у нас под ногами, морская свинка. Из-за тебя погибли наши люди. Ты – наша головная боль… Я глазами показал на пистолет в его руке.

– Поэтому и было решено прописать мне сильнодействующий аспирин?

– Ага, – довольно подтвердил Абдул, расплываясь в многообещающей улыбке. – Соображаешь. Ну, давай кофе побыстр…

Террорист не успел договорить. Кофеварка, которую я уже держал в руках, полетела прямо ему в лицо. Я целился в глаза, но промахнулся – Хабаш резко отскочил, опрокинув стул, и выстрелил. Пуля задела мою руку и вошла в стену позади меня. Я бросился на Хабаша и выбил у него пистолет, отлетевший к холодильнику. Хабаш рухнул на пол, увлекая меня за собой. В следующий момент мы, сцепившись, покатились по полу, опрокидывая мебель, пиная друг друга ногами, яростно молотя кулаками и хрипло бормоча ругательства.

Он был сильнее меня, и я понимал, что продолжительная схватка принесет победу Хабашу. Сквозь пелену красного тумана, застилавшего глаза, я увидел, что нахожусь всего лишь в нескольких футах от пистолета, лежавшего возле ножки холодильника. Изо всех сил двинув террориста в челюсть, я воспользовался секундным замешательством Хабаша, резко ослабившим хватку. Этого мгновения мне хватило для того, чтобы перекатываясь как гусеница, оказаться возле пистолета.

Схватив оружие за дуло, я, развернувшись, нанес удар рукояткой прямо в лицо моему противнику. Я ударил его всего лишь раз. Но террорист моментально обмяк, словно наткнулся с разбега на бетонную стену. Его голова закинулась назад, а руки беспомощно ловили воздух. Наконец, он упал на спину и неподвижно замер.

Я поплелся в ванную. Мое дыхание вырывалось резкими толчками, словно после забега на пятьдесят миль с препятствиями. Я вымыл лицо и руки, завороженно наблюдая за кровавыми пятнами, усеявшими раковину. Вытеревшись полотенцем, я отправился к телефону и набрал номер девять-один-один.

После того, как уехала полиция, забравшая все еще не пришедшего в себя Хабаша – у него, судя по всему, были сломаны лицевые кости – я взял папку с документами и отнес в спальную комнату. Я достал из нее фотографию Абу Дауда – последнего террориста группы «Черный сентябрь» – и прикрепил ее к стене.