Решала
Шрифт:
– Нормальный вариант. Это всё?
– Да. Времени мало, в течении часа нужно вылететь.
Подставил меня Левашов со своими дружками, приходится крутиться, но делаю. Меня вынуждают с поля взлетать, там трава, осока прошлогодние, снег сдут. Да и погода стоит, градусов десять. Минус, естественно. Думаю, «Сессна 170», что на шасси, взлетит с поля, я там на вертолёте это поле пересекал, глянул, прикинул на всякий случай. Видите, пригодилось. Мне вообще кажется это поле местные сами как площадку используют и выровняли её. Или тут временный аэродром был, пока станционный не сделали, он дальше был, я видел. Так что сказал так:
– Сейчас отъеду, нужно машину вернуть…
– Не отдадим, - нахмурился один из беглых.
– Она нам самим пригодится.
С невозмутимым видимо достав пистолет, я выстрелил тому в ногу, и поинтересовался:
– Кто ещё у меня что отобрать думает?
– Ты что творишь?!
– воскликнул Левашов, да её несколько беглых.
– Показываю у кого самая большая дубинка тут. Не стоит меня злить, я помогаю не по своей воле. Сейчас все покидают танк. Далее я отъеду, считает до ста и идёте следом, там будет подготовлено всё для выживания в тайге.
Бывшие узники молча покинули танк, я бросил аптечку ближайшему,
– Принимайте. Остальные за мной, тут метров двести и поле, там на опушке самолёт стоит.
Пока те вещи разбирались, прощались, обнимаясь, я добежал до опушки, достал самолёт, приготовил его, запустил двигатель, пусть прогревается, пробежался, неплохая в принципе полоса, как я и подозревал расчищенная и разровненная. Взлететь сможем. Вернувшись, как раз приметил как четверо несут раненого, Левашов рядом шёл. Дальше мы устроились в самолёте, я дал газу и после некоторого пробега мы оторвались от земли, и с натугой стали карабкаться в небо. Тяжело идём. Дальность у самолёта девятьсот километров, до Свердловска не хватит, а мы туда летим, где-то придётся садится на дозаправку, и шансы разбить машину, очень велики.
Разбивать самолёт не пришлось, мы пролетели уже километров восемьсот, рассвело часа два как, и тут один из доходяг встрепенулся и сообщил, что узнаёт места, мол, тут запасной аэродром должен быть. Перевалочный. Он лётчик, ещё в японскую воевал, бывал тут. Сейчас не действующий, возможно даже заброшенный. Тот вскоре сориентировался и стал указывать, и действительно полоса была. Не бетонная, но хорошо расчищенная. Снега не было, только на опушке, однако мелкие деревца проросли, видно, что людей тут нет. В общем, сели, часть верхушек деверев крыльями побили, но машина не пострадала. Сели, и это хорошо. В стороне под деревьями несколько строений с заколоченными окнами. Трое побежали туда, выяснить, открыть, затопить печи, если что есть, а мы вытащили раненого. Дальше отнесли его в здание, я один вещмешок принёс, якобы из грузового отсека достал. Там два армейских котелка, пол кило чая, десяток банок тушёнки, три каравая, два кило солёного сала, два каравая, топорик, шесть ложек, несколько пачек макарон и соль. Хватит им пока. Один стал рубить упавшее дерево, сухое, на дрова, спички были, затопили печку в одном здании, в казарме похоже, самолёт вручную откатили под деревья, а я спать. Коек нет, всё вывезено, прямо на полу полусырой избы лёг. Меня вырубало. Велел разбудить как темнеть начнёт, и не будить если будет готова пища, я сыт, есть не хочу, так и вырубило.
Разбудили вовремя, стемнело, я сбегал и убрал самолёт, пусть гадают куда тот пропал, потом отбежал подальше. Найдя полянку в лесу, достал вертолёт и полетел за Левшовыми, три дозаправки и добрался до той поляны. Тут не ошибёшься, две сосны высокие как маяк и дальше характерная излечена реки. Пока заправил и обслуживал, прибежали обе. Ждать устали. Вот так устроил их в кабине, сам сбегал и прибрал автодом, и вернувшись, поднял машину, полетел на тот заброшенный аэродром. Тут пришлось сказать, что места подготовлены, топливо складировано, так что нормально, заправлялся, и мы добрались до места. Высадил девчат с другой стороны полосы от строений. Показав куда идти, сам отогнал вертолёт подальше и вернулся пешком. С двумя вещмешками, и двумя скатками одеял, внутри мешков одежда гражданская, осенняя, не зимняя, мужская, и обувь. Не в этой же лагерной одежде к людям выходить? Кстати, большая часть одежды из гардероба того офицера, что Левашова сдал, я прихватил, когда квартиру покидал, как и думал пригодится. Бывшему генералу отлично подошёл костюм и пальто с шляпой, туфли лакированные. Одежда не для этих мест, городская. Вот так пока раненого лечили, я ему свою трость подарил, да и рана без повреждения кости, а мясо заживёт. Одежду разобрали, а я, показав пустые бланки паспортов, начал делать качественные фальшивки, выдавая каждому свой экземпляр, теперь могут идти в люди. Левашовым тоже выдам, но позже, разбегутся люди, мало ли кого поймают, и сообщат эти данные. Подстраховка.
На следящий день я отбежал подальше, дорога от заброшенного аэродрома к разбитой трассе была, вот я и пригнал «ГАЗ-63», все туда загрузились, женщины в кабину, и мы покатили по старой заросшей дороге к трассе. А там и Свердловску. Доехали без проблем, внимания мы не привлекали. Народу в кузове было холодно, не крытый кузов, но терпели. В городе мы были в полдень, тут сто километров было до него. Мы с Левшовым прошли на рынок, пока остальные в машине ждали, я покупал нательное мужское бельё, а то у тех штампы лагеря, саму лагерную одежду спалили в печке, личные вещи, сумки и саквояжи, а тот для жены и дочери вещи. С рынка в городскую баню, где те помылись и переоделись в чистое. Вышли уже похорошевшими, в одежде, так что на вокзал, пришлось подарить кассирше золотое изделие, и билеты нашлись, и вскоре пассажирский поезд повёз их в Казань. Билеты куплены туда были. Левашовы решили устроится в Алма-Ате, туда перебираются. За границу не хотят. Я сделал им паспорта, теперь те супруги Зиновьевы. Учителями устроятся. Ну это их жизнь, прощание было скомканным, я долго смотрел вслед уходящему поезду, и не спеша вернулся к машине. Хм, а там сотрудник Госавтоинспекции вокруг неё прогуливается, поддельные номера-то гражданские. Прикинув всё, вернулся в здание и устроился у окна в буфете, сделал заказ на компот и хлеб с котлетой. Вот так сделал бутерброд и поел, хм, а неплохо, поглядывая наружу.
Какой упорный, не уходит. Чуть позже тот отошёл, но я разгадал его хитрость, за углом устроился, выскочит и подбежит, как водитель выйдет. Его тень на земле выдавала.Я как раз доел, допил компот и покинув буфет, а с ним и вокзал, прогулялся к инспектору неспешным шагом. Тот не заметил, как со спины взлетел камень с земли и тюкнул его по затылку. Вырубил качественно. Я же развернулся и направился к машине, пока за спиной стоял крик, мол, милиционеру плохо. Так что под этот шум и уехал. Всё, меняю внешность, разрывая все связи с прошлым, и начинаю новую жизнь. Это решение окончательное и бесповоротное.
***
Очнувшись, открыв глаза, я только мысленно выматерился. Я умер, захлебнулся морской водой в тонувшем пограничном катере. Наш капитан, идиот, пошёл на таран судна нарушителя, не обратив внимания, что тот больше раза в три, тот по нам стрелял, мы по нему, вот от удара сорвало двигатель с крепления, а я механик, внизу был, меня и придавило. Катер и пошёл ко дну. В общем, я среди погибших оказался. Не самая приятная смерть, ведь в создании был. Нет катер не сразу затонул, его пытались спасти, парни, что прыгали в полузатопленное машинное отделение, ломами пытались сдвинуть двигатель, да поздно, капитан приказал всем наверх, вскоре катер камнем пошёл ко дну. Вот так и погиб старшина первой статьи Родион Емельяненко, то есть, я. А так после того как Левашовых выручил, одного из лагеря, других из поселения, то перебрался в Татарию, устроился под Казанью в одном из сёл. Ехал на Кубань, но меня соблазнила своим видом одна дивчина. Она сельским фельдшером была, попка-орех, взял её в осаду и крепость пала, был назначен её племянником, сиротой, так документы и оформили. Успела двоих от меня понести, двое мальчишек, сам я, закончив среднюю школу, работал механиком в колхозном МТС, там армия, и попал на морфлот, полгода учёбки и пограничный катер на Дальнем Востоке. Гоняли китайских, японских и американских браконьеров. Вот один нас и уничтожил. Впрочем, и парни браконьера на абордаж взяли. Хорошая у меня жизнь была, помимо тех малых от «тётки», я уверен, что по селу ещё два десятка мальков бегало, что от меня были. Я там всех вдов и разведёнок посещал, к девкам особо не лез, им ещё будущую судьбу строить. А так хватало дамочек, посещал, и не по разу. Год до конца службы остался, думаю вернусь, продолжу эту замечательную жизнь, а тут такое. Чёртов командир. Молодой и борзый, но ума нет. Да, за то время семью Левашовых-Зиновьевых я не искал и не узнавал, что и как с ними. Как простился на вокзале Свердловска, так и думать о них забыл.
Мне стало интересно, в кого я попал, и куда? Что это за мир? Прошёл ли опыт сохранения содержимого хранилища удачно? А я успел провести все процедуры консервирования, когда морской водой, смешанной с маслом и дизтопливом, захлёбывался в машинном отделении. Кстати, к тому моменту у меня чуть больше пяти сотен тонн было хранилище накачено, и всего тонн десять свободного. Я и на службе находил чем пополнять, вон особисты до сих пор всех трясут, куда делся новенький конфискованный японский двухмоторный скоростной прогулочный катер. Его не отобрали, хотя и в конфискат оформили, к нашим берегам территориальным водам прибило, видимо соврало с привязки. Я и заметил его вовремя патрулирования, вышел свежим воздухом подышать, ночью дело было, и приметил тёмною массу, что в стороне дрейфовала. Сверху чехол, потому воды в нём не было. Осветили, взяли на буксир, и на базу. То есть, полное хранилище по сути. Слабость была сильная, тело чувствовалась не очень хорошо. Поэтому чтобы открыть глаза мне понадобились все силы, но я смог это сделать. Утро или день похоже. Белёный извёсткой потолок, дощатый, провод электрический матерчатый по потолку в керамических патронах, и лампочка Ильича. Советское время, сомнений нет. Я даже вздохнул с облегчением, мне очень нравилась эта эпоха, я буквально жил ею, впитывая. Понятно после того как на флоте отслужу, в село вернусь, лет пять пожил бы, по стране помотался, и за границу на несколько лет, развеяться. Хотя дважды за границей, до того как призвали на флот, побывал. Многие новинки привлекли моё внимание, где украл, где купил. Последнее довольно большая редкость. Бесплатно мне проще получить было и совесть не страдала, я сильно не любил эти страны.
Ладно, не до этого пока. С трудом повернув голову я изучил помещение. Да особо ничего и не видно, стояла ширма, где белёное плотно было за материал натянуто. Хм, это не дом, похоже больница, но и это вряд ли. Скорее всего фельдшерский пункт. Вот так я стал пытаться взять тело под контроль, с трудом, но получалось, смог пошевелить пальцами рук, аж пот на лбу выступил, но это все успехи. Странно, но ноги я не чувствовал. Меня это всё так утомило, что вскоре уснул. Жажда была, лёгкий голод, чуть подташнивало, болела голова, но это всё что я ощущал. Ещё вроде на мне простыня, это всё что успел, как глаза сами закрылись, и я провалился в сон. Странное попадание, но вроде снова в дитёнка. Не удивлюсь если в семилетнего. А так я желал поскорее пройти инициацию и узнать, получилось у меня с хранилищем, или нет.
Очнулся в следующий раз, когда меня трогали, даже перевернули, как я понял, обмывали.
– Игорь Валерьевич, Терентий очнулся.
Раздавшийся над головой звонкий девичий голос заставил меня поморщится. Опять Терентий. Не удивлюсь что истинное имя принца, попадание в тело которого было первым, тоже Терентий. Это что я теперь так и буду в семилетних Терентиев попадать? Имя редкое, вряд ли это долго продлится. А вот от морей-океанов держаться подальше стоит, я вообще к знакам мало восприимчив, но тут и тупой догадается, что долго не проживу в этом случае, что и показал опыт. Хотя, когда в теле принца жил, двести лет в водном мире прожил, и ничего, а тут как-то быстро, всего пятнадцать лет прожил и пожалуйста. А так открыв глаза, я глянул на ту, кто столько шума издавал. Миловидная круглолицая дивчина лет пятнадцати, ну край шестнадцати. Полные груди, едва сдерживает ткань сарафана. Бюстгальтера явно не было. «Троечка» классическая. Светловолосая дивчина. Тип Румянцевой, таких парни любят. Та с болезненным любопытством изучала меня. Как я понял, та меня обмывала, и вот я очнулся. Раздавшийся скрип досок пола и приближающиеся шаги явили мне классического такого доктора, как их в фильмах показывают. Белый халат с завязками на спинке, шапочка, даже бородка-клинышком наличествовала, жаль не седая, и очки-велосипеды, но присмотревшись, я понял, что очки с простыми стёклами. Без диоптрий. Даже так?