Решающие войны в истории

Когда Фалькенхайн прекратил крупномасштабные операции, он дал Людендорфу запоздалое и неискреннее разрешение на опять же запоздалую попытку осуществить маневр у Вильно, используя его собственные скудные резервы. Тот факт, что этот слабый и изолированный удар перерезал железнодорожную линию Вильно — Двинск и почти достиг Минской железной дороги — центральной линии российских коммуникаций. (Свенцянский прорыв был осуществлен мощной группировкой (10-я армия и резервы). В прорыв были введены 6 (!) кавалерийских дивизий. Но германская кавалерия была отсечена от пехоты и разгромлена в районе Молодечно. — Ред.) Несмотря на то что для отражения удара русские имели возможность сосредоточить все свои резервы, этот факт может служить предположительным подтверждением его потенциала, если б эта попытка была предпринята раньше и крупными силами, когда российские войска были скованы в Польше. (Фалькенхайн считал, что удар на неманском участке фронта приведет лишь к местном тактическому успеху. Немцы неоднократно пытались наступать из Восточной Пруссии, но на наревском, а не на неманском участке фронта. В феврале они были отброшены. В июле две русские (2-я и 11-я Сибирские) дивизии задержали рвущуюся группировку из девяти германских дивизий и сорвали германский план окружения русских армий в Польше. — Ред.)

Немецко-австрийское наступление на Востоке закончилось, а оборона на Западе была непоколебима, и центральные державы использовали осень на проведение военной кампании в Сербии, которая с точки зрения войны в целом была непрямым действием с ограниченной целью, но в своей собственной сфере — решающей по цели. Ее ход, если также учитывать географическую и политическую ситуацию, проливает свет на эффективность этого метода. План основывался на вступлении Болгарии в войну на стороне центральных держав. Прямые австро-германские наступления были перед этим сербами приостановлены. Но теперь с 11 октября 1915 года на Сербию двинулись и болгарские войска; даже теперь, благодаря гористому характеру своей страны, сербы оказывали стойкое сопротивление до тех пор, пока болгарский левый фланг не ворвался обходным путем в Южную Сербию через тыл сербов, отрезав их от франко-британских подкреплений, которые отправлялись из Салоник. После этого крушение было быстрым, и только потрепанные остатки сербской армии (120 тысяч) уцелели при отступлении среди зимы на запад через Албанию к побережью Адриатики (и были эвакуированы на остров Корфу). Эта быстрая концентрация сил против младшего партнера России, Англии и Франции освободила Австрию от опасности с этой стороны и дала Германии свободные коммуникации и контроль над Средней Европой. (Однако в мае 1915 г. в войну на стороне Австрии вступила Италия, которой эти страны пообещали больше. И хотя итальянские наступления на реке Изонцо были крайне бестолковыми, все же они отвлекали силы Австро-Венгрии (в конце 1916 г. 34 дивизии против 43 итальянских). — Ред.)

Операции 1916 и 1917 годов на русском фронте не требуют пространных комментариев, поскольку они были в основном оборонительные на австро-германской стороне и преимущественно прямые на русской стороне. Значение русских операций состоит в том, что они представляют резкий контраст не только обнаженностью своей стратегии, которая покоилась на применении всего лишь веса в прямом воздействии, но и своим моральным эффектом бумеранга. Когда в

1917 году революция предзнаменовала полный коллапс военного вклада России, русские войска были лучше вооружены и лучше экипированы, чем в любое предыдущее время. Но огромные и явно бесполезные потери подорвали боевой дух самых терпеливых, готовых на самопожертвование войск в Европе. Подобный эффект наблюдался в мятежах французской армии после весеннего наступления 1917 года. Большинство волнений вспыхнуло, когда уставшим от резни войскам было приказано вернуться в траншеи. Одна русская операция, имевшая определенные признаки непрямых действий, — это Брусиловский прорыв возле Луцка (от Припяти до румынской границы. — Ред.) в июне (июне — августе) 1916 года. И она обрела это качество случайно, потому что это наступление не имело серьезных намерений. Оно было задумано всего лишь как отвлечение и началось преждевременно по призыву Италии. Никакой подготовки или сосредоточения войск не производилось, а внезапность этого почти случайного наступления привела дремавшую оборону в такой хаос, что в течение трех дней были взяты 200 тысяч военнопленных. (Наступление Юго-Западного фронта (так называемый Брусиловский прорыв 22 мая (4 июня) — 31 июля (13 августа) было подготовлено блестяще. Австрийский фронт (две-три оборонительных полосы) был сокрушен на протяжении 450 км, будучи прорван в нескольких местах. Русские войска продвинулись на 50—120 км — от Припятских болот до румынской границы. Австро-вснгры и немцы потеряли здесь 1,5 млн человек убитыми, ранеными и пленными (в том числе около 450 тысяч пленных). Русские потеряли около 0,5 млн убитыми, ранеными и пропавшими без вести. — Ред.) Редко потрясение от внезапности было столь сильным в плане ее стратегических результатов. Этот прорыв остановил австрийское наступление на Италию. Он вынудил Фалькенхайна снять войска с Западного фронта и тем самым отказаться от своей кампании на истощение под Верденом. Он ускорил вступление Румынии в войну против центральных держав. Он вызвал падение Фалькенхайна и его замену на Гинденбурга и Людендорфа (Гофман в «убыток» их тесной компании был оставлен на Востоке). Хотя вступление Румынии в войну (в конце августа 1916 г., после долгого торга. — Ред.) было предлогом для его снятия, настоящая причина заключалась в том, что его прямая стратегия в 1915 году, узкая по цели и по направленности, позволила состояться русскому «возвращению», которое довершило крушение стратегии 1916 года. «Довершило» — потому что тень провала уже была на плане взятия Вердена Фалькенхайна, который, оставаясь верен догмам, выработанным в XIX веке, ставил целью разгром сильнейшей армии вражеского альянса и сильнейший пункт' в позиции той армии.

Но непрямота и хороший эффект Брусиловского наступления оказались скоротечными. Русское командование слишком поздно переориентировало свои войска в этом направлении. А ведь это диктовал естественный закон войны, который гласит, что продолжение усилий по линии все усиливающегося сопротивления поглотит все русские резервы без какой-либо отдачи. Окончательные потери Брусилова в 1 млн человек (это потери убитыми, ранеными, пропавшими без вести с мая по октябрь. — Ред.) хоть и ужасны по размерам, но могли бы принести пользу; но, будучи свидетельством бездарности и ограниченности русского командования, они привели к моральному банкротству русской военной мощи.

Одержимая навязчивой идеей концентрации сил на этом направлении, Россия позволила Гинденбургу и Людендорфу провести еще один непрямой удар, подобный нанесенному по Сербии в 1915 году. Частично в силу обстоятельств он стал, по сути, более настоящим стратегическим непрямым воздействием. Целью была Румыния. В начале военных действий у нее были 23 пехотные дивизии (а также две кавалерийские дивизии), плохо оснащенные, а ей противостояли семь, и Румыния надеялась, что давление Брусилова и британцев на Сомме и то, что союзные войска находились в Салониках, не даст противнику возможности усилить эти семь дивизий. Можно только сказать, что все эти действия были прямыми и что они не помешали переброске достаточного количества войск, чтобы сокрушить Румынию.

Румынская территория, зажатая межу Трансильванией и Болгарией, имела сильные естественные укрепления по обе стороны Карпат и Дуная, но своей ситуацией она была приспособлена к стратегии непрямых действий. Кроме того, «задворки» Румынии в виде низменности в Добрудже по другую сторону Дуная возле Черного моря создали наживку, которую искусный оппонент мог насадить на свой крючок.

Желание и решение Румынии провести наступление на северо-запад в Трансильванию заставило ее противников применить более искусные непрямые контрманевры, чем предполагалось вначале.

Румынское наступление началось 27 августа 1916 года тремя главными колоннами, каждая примерно но четыре дивизии, двинувшимися на северо-запад через карпатские перевалы в прямом наступлении в направлении Венгерской равнины. Три дивизии были оставлены для охраны Дуная, еще три — в Добрудже, куда русские пообещали прислать подкрепления. Но медленному и осторожному продвижению румынских колонн в Трансильванию, осложненному тем, что противник уничтожал мосты, но не оказывал сопротивления, не угрожали пять слабых австрийских дивизий, которые прикрывали границу до тех пор, пока не были усилены пятью германскими и двумя австрийскими дивизиями. Для выполнения второй половины плана, принятого Фалькенхайном перед его падением, четыре болгарские дивизии с германским усилением и австрийский понтонный парк были переданы под командование Макензена для вторжения с юга в Добруджу.

В то время как румынские колонны вползали с востока в Трансильванию, Макензен 5 сентября атаковал туртукайский плацдарм, разбив три румынские дивизии, защищавшие его. Затем, обезопасив свой фланг со стороны Дуная, он двинулся на восток, глубже в Добруджу, как будто в сторону от Бухареста — наиболее вероятного направления движения. Это был умный моральный удар, потому что автоматический стратегический эффект состоял в том, чтобы отвлечь румынские резервы, намеченные для поддержки трансильванского наступления, которое утратило свой прежний импульс.

Фалькенхайн, которому было поручено командование на этом участке, пошел в контрнаступление, возможно, слишком нетерпеливо и прямолинейно. Он умело сосредоточил свои войска против южной и центральной румынских колонн, пользуясь меньшими, если не минимальными силами для сковывания других оппонентов, которые вряд ли даже нуждались в этом. Но в результате румыны были только отброшены, но не отрезаны от гор. Эта неудача нанесла вред всему германскому плану, ибо, удерживая в своих руках все перевалы, румыны стойко отражали все попытки пробиться по пятам за ними. Его первая попытка продвинуться дальше на запад провалилась, но новый удар принес результаты как раз перед первыми зимними снегопадами. Развернувшись на запад, он сейчас, однако, вошел в Румынию через парадную дверь, и в ходе последующего прямого наступления ему пришлось переправляться через несколько рек. К счастью, когда Фалькенхайн был остановлен на рубеже реки Олт, вмешался Макензен. Макензен перебросил основную часть своих войск из Добруджи мимо Турту-кая в Систово, где 23 ноября отправил их форсировать Дунай. Вопрос спорный, было ли самой выгодной стратегией это оставление его потенциальной позиции в румынском тылу ради наступления по сходящимся направлениям на Бухарест вместе с главными силами. Это наступление позволило Фалькенхайну форсировать Олт, но также дало румынам возможность использовать свою «закрытую» центральную позицию для нанесения опасного контрудара во фланг Макензену, которым тот был почти окружен. Однако, как только эта опасность была отведена, объединенный натиск Фалькенхайна и Макензена выдавил румынскую армию назад через Бухарест, откуда она отошла на линию Серет — Черное море. Германское командование завладело большей частью территории Румынии с ее зерном и нефтью, но не отрезало и не уничтожило румынскую армию, чья моральная и духовная сила заметно укрепилась при сопротивлении неприятелю на последнем этапе его наступления. (Немцев и австрийцев останавливали уже русские соединения — в Румынии уже к 15 ноября действовали 17 русских дивизий, подпирая не очень боеспособные 19–21 румынскую дивизию. Всего же для оказания помощи Румынии русское командование перебросило 35 пехотных и 11 кавалерийских дивизий. Они и остановили натиск врага, образовав так называемый Румынский фронт (с участием румын и лично румынского короля Фердинанда I, формально им командовавшего, на самом деле командовал генерал Сахаров, затем генерал Щербачев (формально «помощники»), — Ред.) Следующим летом это стойкое сопротивление (русских войск при поддержке румын. — Ред.) сорвало германскую попытку оттеснить румын за реку Прут и завершить оккупацию Румынии. Лишь в декабре 1917 года, когда большевистская Россия подписала перемирие с Германией, изолированная Румыния была вынуждена последовать этому примеру.

Глава 11 СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЙ, ИЛИ ЮГО-ВОСТОЧНЫЙ ТЕАТР ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

Итальянский театр военных действий.

Осенью 1917 года Италия была ареной и объектом действий германского командования. И опять конфигурация границы давала ему целый ряд возможностей для географически непрямых действий, которых был лишен его оппонент. А последний и не проявлял склонности попробовать психологический непрямой подход. Итальянская пограничная провинция Венеция образовывала выступ, направленный в глубь австрийской территории, имея на северном фланге австрийские Тироль и Триент (Трентино), а на юге Адриатику. Вдоль границы с Адриатикой протягивалась полоса относительно невысокой местности вдоль реки Изонцо, но затем граница шла вдоль Юлийских и Карнийских Альп, описывая широкую дугу в северо-западном направлении, и далее дуга продолжалась на юго-запад до озера Гарда. Огромный размах альпийских массивов на севере и отсутствие каких-либо ценных объектов не прельщало Италию предпринять наступление в этом направлении. Таким образом, будучи ограничена в отношении наступательных возможностей на севере, Италия была вынуждена предпринять прямое наступление на Австрию в восточном направлении. Итальянский фронт неизбежно находился под потенциальной и вечной угрозой удара со стороны Триента в тыл. Но при столь ограниченном выборе Италия избрала этот путь. В течение двух с половиной лет она упорно продолжала попытки прямых действий, и к этому времени «одиннадцатое сражение» на Изонцо закончилось ничем, итальянские армии едва сдвинулись со своих стартовых позиций, а потери превысили 1 млн 100 тысяч человек, в то время как австро-венгры потеряли около 650 тысяч. В этот период Австро-Венгрия один раз переходила в наступление. Это случилось в 1916 году, когда Конрад Хётцендорф стремился заручиться поддержкой Фалькенхайна в попытке уничтожить Италию прорывом на юг из Триента (Трентино) в тыл итальянских армий, в то время занятых на Изонцо. Но Фалькенхайн, не веря в этот план и «решающие» удары, сосредоточенный на «мясорубка», работавшей под Верденом, уклонился от выделения даже минимума из девяти германских дивизий, которые Конрад просил для того, чтобы не трогать австрийские дивизии на Восточном фронте. Не получив этой помощи, Конрад решил попытаться в одиночку, сняв с Востока некоторые из своих лучших дивизий и тем самым ослабив этот фронт перед Брусиловским наступлением, не получив, однако, адекватных сил для реализации своего итальянского плана. Тем не менее это наступление было весьма близко к успеху.

Если нельзя сказать, что этого никто не ожидал, то была все-таки определенная внезапность, потому что итальянское командование не верило, что у Конрада найдутся силы и средства для широкомасштабного наступления. Это и было широкомасштабное наступление, но все-таки недостаточно крупное. Атака после начала принесла быстрый успех в первые дни, и, хотя Кадорна был умел и быстр в отводе резервов от Изонцо — помимо подготовки к эвакуации оттуда своих складов и тяжелой артиллерии, — все же это была гонка с равными шансами. Наступающие австрийские войска почти прорвались на низменность, но наступление утратило свою энергию из-за отсутствия резервов, и в результате Брусиловского наступления (австрийцы были вынуждены перебрасывать силы на русский фронт) оно заглохло.