Реши это

– Ну, несмотря на то, что некоторые из твоих друзей немного нескладные и слишком вольно обращаются с различными травяными снадобьями...

– Ты имеешь в виду травку, грибы и пейот.

– Да, именно это я и имею в виду, – поддразнил я ее. – Я обещаю вернуться, если ты разрешишь им приходить, пока я здесь. Я знаю, что ты никого не пускаешь к себе, и это подло. Они скучают по тебе, и они должны увидеть твоего сына.

– Да, но...

– Ты должна встречаться с ними, – повторил я ей.

Она кивнула.

– Я обещаю, просто мне нравится впитывать все твое внимание, а еще было время, когда Тереза Ривз клеилась к тебе.

Я насмешливо хмыкнул.

– Она клеилась ко мне? Ты уверена?

Мгновенный оскал.

– Я была в ужасе, – громко сообщила она мне. – Я видела, как она смотрела на тебя. Я никогда в жизни так не смотрела на сыновей своих подруг. Я бы никогда! Это отвратительно!

– Да ладно, не будьте такой ханжой.

– Дети - это святое, – она была непреклонна. – После этого я даже не могла с ней разговаривать.

Я потянулся к ней.

– Нет, нет, – завизжала она, быстро обойдя стойку с другой стороны, чтобы избежать меня. – Ты весь в грязи и поту. Тебе нужно принять душ перед ужином.

Я застонал.

– Ты даже не представляешь, – сказал я и повернулся к коридору.

– Что? – спросила она, остановив меня, положив руку на мое запястье.

– Ничего, забудь, что я...

– Локрин? – она изучала меня, и я был уверен, что по тому, как растрепанно я выглядел, она начала делать свой собственный вывод.

– Просто никогда...

– О, – сказала она внезапно, словно от волнения.

Если бы земля могла поглотить меня, это было бы замечательно.

– О, – повторила она, во второй раз громче, что было бесконечно хуже. – Ну вот...

– Прекрати, – предупредил я ее, готовясь к тому ужасу, которым она собиралась поделиться.

– А я-то думал, что это я дитя природы, танцующее обнаженной под полной луной.

– Нет, – простонал я. – Я не хочу знать, что...

– О, я шучу насчет танцев; подозреваю, что это больше похоже на то, чем занимались вы с Ником, но это неважно. Радостная новость заключается в том, что вы с Ником наконец-то соединились в идеальной гармонии. Я на седьмом небе от счастья.

– Я не хочу, чтобы ты надеялась, что у нас все получится...

– Но, дорогой, любой может увидеть, что он совершенно очарован тобой, и то, что кто-то, кроме меня, понял это, понял тебя, понял, какое ты сокровище, заставляет меня любить его почти отчаянно.

– Перестань привязываться, – предупредил я ее. – Он одумается в любой момент...

– Нет, милый, – сказала она со вздохом. – Он молод, но не глуп. Ради всего святого, у него уже есть кольцо на тебе.

– О Боже, точно, – ответил я, поднимая руку, чтобы снять его.

У нее перехватило дыхание, и я замер.

– Мама?

– Не смей этого делать, – предупредила она, внезапно став очень серьезной. – Ты разобьешь его маленькое сердечко. Это кольцо так важно для него. Оно пропитано всеми его надеждами и мечтами.

– Пропитано?

– Я знаю, что ты не смеешься над моим словарным запасом.

– Нет, но перестань. Мы оба знаем, что я не должен быть тем, кто его носит.

– Но ты должен, потому что теперь ты его дом.

– Серьезно, кто-то из твоих друзей приходил и накачал вас с Ником наркотиками?

Она прищурилась на меня.

– Клянусь, я понятия не имею, откуда взялось это неверие в любовь.

– Мама, ты была замужем семь раз. Откуда, по-твоему, это взялось?

– Но я об этом и говорю. Я верила каждый раз, так что это должно было быть прекрасным примером для тебя, – укорила она, и когда я передал ей бокал, из которого пил, она посмотрела на меня с такой чистой, открытой привязанностью, что никто не смог бы этого не заметить. Когда она потянулась к моим рукам, я вложил их в ее. – И для протокола: Ник Мэдисон полностью и безраздельно влюблен в тебя.

– Я отказываюсь обсуждать это с тобой.

– Если ты не хочешь называть что-то своими именами, это не значит, что этого нет.

Я покачал головой.

– Как я уже сказал, дай этому немного времени. Это пройдет.

– Милый...

– Он не знает, чего хочет на самом деле, мама. Он так молод.

Она поджала губы и кивнула.

– Да, это правда, он молод. Но знаешь, некоторые люди, даже будучи молодыми, знают, кто они и чего хотят.

Я издал насмешливый звук.

– Да, мило, ты думаешь, что ты умная со всем этим «мне было семнадцать, и я знала, что оставлю своего ребенка».

Ее хихиканье почти заставило меня улыбнуться, но я нахмурился еще сильнее.

– А теперь иди в душ, – огрызнулась она, отпустив меня и пытаясь отпихнуть. – Я приготовлю лазанью.

– Прекрати, – приказал я ей, и она вздохнула, прежде чем наброситься на меня. – Ты всегда становишься такой ворчливой и насупленной перед моим уходом.

Она посмотрела на меня.

Наклонившись, я поцеловал ее в щеку.

– Я всегда буду возвращаться, потому что ты мне хоть немного нравишься.

Она хмыкнула, но от улыбки ее глаза заблестели, и я оставил ее и пошел приводить себя в порядок.

Зайдя в свою комнату, я увидел, что чемодан и сумка Ника лежат на моей кровати, а душ уже работает. Хлопнув дверью, я закричал на него.

– У тебя есть своя ванная! – возмутился я.

– Да, – сказал он, высунув голову из-за занавески, опоясывающей кольцо над ванной с ножками. – Но теперь я здесь, с тобой.

– Нет, – набросился я на него, подойдя к ванне и потянувшись, чтобы выключить воду.

– Да, – настаивал он, наклоняясь ближе, чтобы поцеловать меня.

То, что я прижался к его щеке и поцеловал его в ответ, лишило мои слова всякого смысла. Его широкая улыбка и горящие глаза подсказали мне, что я совершенно не умею угрожать ему.

Схватив полотенце, я развернулся и вышел из комнаты.

Я принял теплый душ в гостевой ванной, которая совсем недавно принадлежала ему, но теперь в ней не было ничего, что не принадлежало моей матери. Он взял на себя смелость перенести весь свой хлам в мою комнату без приглашения. Какого черта?