Реши это

– А кто будет это снимать?

– Netflix. Они отправят с нами съемочную группу, и мы собираемся связать все это с новым альбомом. Как Дэйв Грол сделал это с Sonic Highways ^[20].

– Я смотрел все серии, и то, что ты планируешь, совсем не похоже на Sonic Highways.

– Я не говорю, что это... просто ты понимаешь, о чем я.

– Святое дерьмо, – ошеломленно ответил я. – Когда ты собирался мне все это рассказать?

– Прямо перед тем, как ты снова назвал меня малышом и заставил сойти с ума.

– Я…Что?

– Как я уже сказал, ты называешь меня малышом, когда хочешь поставить между нами эту придуманную дистанцию, а мне это так надоело, что меня тошнит.

– Какого хрена ты вдруг стал таким спокойным, взрослым и покладистым? – проворчал я на него. – Да что с тобой случилось?

– Ты, – объявил он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею. – Ты, Локрин Барнс. Ты привел меня в порядок и привел мой мир в порядок. А теперь ты поедешь со мной в Кентукки и останешься на ферме моей тети, – сказал он, безумно ухмыляясь, – с ребятами.

– Нет, – заверил я его. – Я вернусь в Чикаго, и если ты захочешь позвонить мне, когда вернешься в Санта-Барбару, может быть, мы сможем...

– Нет, – сказал он мне. – Ты можешь либо позвонить своему боссу и уволиться из Torus сейчас, либо сказать ему, что я хочу, чтобы ты был со мной в Кентукки, и он выставит мне счет, но мне кажется, что это будет выглядеть так, будто я плачу ему за твое время, пока ты спишь в моей постели, а это немного некрасиво.

– Прости, что ты только что сказал?

– Думаю, лучше сказать ему, что тебе нужно съездить в отпуск, пока ты не разберешься, чем хочешь заниматься.

– Я же наладчик, черт возьми! – сказал я ему. – Я иду туда, где...

– Ты едешь только туда, где есть я, и я не понимаю, каким наладчиком ты можешь быть, если я буду таскаться за тобой, и я думал, ты хочешь, чтобы я записал свой альбом. Как я смогу это сделать, если буду шляться с тобой по всему миру?

– Шляться?

Он повернулся, чтобы посмотреть на мою мать.

– Я неправильно использую это слово?

– О нет, дорогой, ты используешь его правильно.

Он снова повернулся ко мне.

– Да, шляться, – повторил он.

Я вскинул руки.

– Твой сын - та еще заноза в заднице, – сказал он ей.

Она фыркнула.

– О, дорогой, я знаю.

– Ты должна быть на моей стороне! – обвинил я ее.

– Милый мальчик, я всегда на твоей стороне.

– Тебе понравятся парни, – сказал он мне, ухмыляясь. – И они будут без ума от тебя.

– О? И почему же?

– Потому что я пугал их, подводил и заставлял проходить через ад больше раз, чем я могу сосчитать. Они не поверят, когда увидят тебя.

– Что ты...

– Тот факт, что они согласились сделать это со мной, совершить паломничество, продолжать поддерживать меня, вместо того чтобы искать новые выступления, и, по сути, доверились мне, чтобы я поступил с ними правильно и не облажался снова - это безумие. Они не должны, понимаешь? Мост должен был быть сожжен, но они все еще верят, и я очень счастлив.

– Послушай, милый, я...

– И еще, – сказал он, ухмыляясь. – К твоему сведению, если ты действительно хочешь, чтобы я хоть на секунду воспринял всерьез, что ты не хочешь быть со мной, то, возможно, тебе стоит попытаться вычеркнуть слово «милый» из списка ласковых слов, которые ты используешь, когда говоришь со мной.

Блядь.

Отложив вилку, я наклонился вперед и положил голову на руки.

Хихиканье матери не улучшило моего настроения.

****

После ужина я позвонил Джареду и рассказал ему, что происходит с Ником. Со своей стороны, он был рад услышать о поездке в Кентукки.

– Похоже, это должно быть очень полезно для него.

– Надеюсь, что так, – торжественно сказал я.

– Что ж, держи меня в курсе и дай знать, когда вернешься.

– Я вернусь, – раздраженно заверил я его.

– Ладно, – сказал он мне и оставил все как есть.

Войдя в свою спальню, я обнаружил, что Ник отключился на ближайшей к ванной стороне кровати, дальше всего от двери, и именно там я хотел бы его видеть, если бы собирался позволить ему остаться. Как бы то ни было, ему нужно было встать и вернуться в свою комнату.

Забравшись на кровать, я попытался потрясти его, чтобы заставить двигаться, но не смог удержаться. Мужчина выглядел очень хорошо, лежа на кровати с великолепной загорелой кожей и расслабленными мышцами. Его волосы были коротко подстрижены по бокам и сзади, а на макушке - длиннее, и они взметались по лбу. Я зачесал его волосы назад, а затем провел большим пальцем по его красивым густым бровям.

– Ты прикасаешься ко мне, – пробормотал он, не открывая глаз.

Я почувствовал себя так, словно меня поймали на краже в магазине, и быстро убрал руку.

Он недовольно хмыкнул.

– Ты думаешь, что если не будешь прикасаться ко мне, ничего не инициировать, не терять бдительности, то все пройдет само собой.

– Да, – заверил я его.

– А теперь ты что, собираешься пойти спать в мою старую кровать?

– Я думаю об этом, – признался я.

– У меня есть встречное предложение.

– Ударь меня, – сказал я, наклоняясь ближе и проводя рукой по его спине, смакуя ее очертания и атлас его кожи.

– Любуешься своей работой?

– Что? – переспросил я, отвлекаясь, когда он придвинулся ближе ко мне.

– Ты сделал меня сильным, никто другой.

– Марисоль и Феликс сделали тебя...

– Я слушал их только потому, что этого хотел ты.

– Ты слишком много уделяешь мне времени и усилий, – сказал я, наклоняясь, чтобы поцеловать его в лоб.

Мурлыканье удовлетворения не осталось незамеченным.

– Черт, – проворчал я, откидываясь назад, готовый отстраниться.

Его рука на моем лице остановила меня.