Республика Святой Софии

Анализ источников позволяет утверждать, что до конца XV в. новгородские и псковские попы входили в состав ополчения наравне с другими полноправными гражданами. В 1234 г. «изгониша Литва Русь (Старую Русу. — О.К.) оли до търгу, и сташа рушане, и засада: огнищане и гридба, и кто купьць и гости, и выгнаша я ис посада опять, бьющеся на поли; и ту убиша неколико Литвы, а рушан 4 мужа: попа Петрилу, 2 Павла Обрадиця, айна два мужа» [195] . В 1343 г. во время одного из сражений псковичей с ливонцами «некто Руда, поп борисоглебъскыи, поверг вся ороужия побеже с побоища, и прибежа к Изборскоу и поведа, глаголя: наших Немци всех побили; тако же и во Пскове поведа» [196] .

195

Там же. С. 73.

196

ПЛ 2. С. 26.

Только в 1497 г. в Псковской летописи впервые зафиксирован отказ попов от участия в «розрубе» — сборе воинов на ополченческую службу: «Псковичи сроубилися с десяти сох человек конны, да и священников и священнодьяконов почали роубити; и священники нашли в правилех святых отец в Манакануне что написано, яко не подобает с церковной земли роубитися; и посадники псковский и со псковичи, а в степени тогда был посадник Яков Афанасьевич Брюхатой да Василей Опимахович, и оучали сильно деяти над священники, и лазили многажды на сени и в вечьи и опять оу вечье влезли и хотели попов кноутом избесчествовати, Ивана священника рожественьского и Андрея, и в одных роубахах стояли на вечи, и иных всех попов и дьяконов изсоромотиша» [197] .

197

ПЛ 1. С. 181–182.

Отказываясь от участия в военном походе, попы апеллировали к Святому Писанию и настояли на своем: «нашли в правилах святых отец о попъх написано, и не взяша с них ничего в помочь» [198] .

По всей видимости, в Новгороде в это время попы по-прежнему участвовали в военных походах. Если бы это было не так, псковские попы, скорее всего, тоже не ездили бы на войну, сославшись на новгородский пример, ведь Псков входил в состав епархии новгородского владыки.

198

ПЛ 3. С. 240.

А. Е. Мусин утверждает, что не только в Новгородской епархии, но и в других русских землях духовенство принимало участие в военных походах в качестве воинов [199] . Сохранился любопытный документ на эту тему — ответ Патриаршего синода в Константинополе епископу города Сарая Феогносту от 12 августа 1272 г. Епископ спрашивал патриарха: «Аще поп на рати человека убиет, лзе ли ему потом служити?» Ответ патриарха был отрицательным: «Се удержано святыми канонами!» [200]

199

Мусин А. Е. Milites Christi древней Руси. С. 60.

200

Там же.

Показательно, что это каноническое правило сохранилось на Руси в составе многих рукописных сборников, но при этом в большинстве списков вплоть до XVI в. это правило читается следующим образом: «Не удержано есть святыми канонами». Таким образом, «древнерусское сознание, исказив канонический текст, наделило духовенство „правом на убийство“ во время официальных военных действий без поражения в священнических правах, связанных со служением литургии» [201] .

201

Там же. С. 61.

Данное искажение патриаршего слова убедительно объясняет А. Е. Мусин: «За положительным ответом древнерусских сборников скрывается истинное недоумение средневековых клириков, для которых убийство, совершенное во время рати, было равносильно продолжению жизни и священное л ужения. Наоборот, отказ от применения оружия был равнозначен самоубийственной смерти, что влекло за собой естественную невозможность жить и служить. Это вновь свидетельствует о том, что в сознании Древней Руси священник практически не выделялся из остальной массы общинников в том, что касалось жизненно важных вопросов войны и мира. Лишь в Московское время, в связи с выделением священства в замкнутое сословие, запрет на использование оружия стал практически абсолютным» [202] .

202

Там же. С. 61–62.

Заметим, что даже псковское духовенство, особенно рьяно следовавшее классическим канонам православия, отказывается от участия в военном походе только в 1497 г., то есть уже после присоединения Новгорода к Московскому княжеству, когда во главе Новгородской епархии встает архиепископ, присланный из Москвы. До этого новгородские владыки не считали неприемлемым для священнослужителей участвовать в военных действиях в качестве воинов, более того, это был прямой долг белого духовенства, как полноправных граждан республики.

Выборность белого духовенства — священников и дьяконов — из числа горожан в Новгороде сохранилась и после присоединения к Москве. Стоглавый собор Русской церкви 1551 г. в своем приговоре записал: «В Великом Новгороде по всем церквам и по улицам старостам и уличанам избирати попов искусных и грамоте гораздых и житием непорочных, а денег у них на церковь и себе мзды не искати ничего; и приходят с ними к архиепископу; и архиепископ, поучив и наказав, благословляет его, и не емлет у них ничего, разве благословенные гривны. А от диаконов и от проскурниц и от пономарей попом и уличаном прихожаном посулов не имати» [203] .

203

Стоглав. Гл. 41 // Российское законодательство X–XX веков. Т. 2. М., 1985. С. 267–374.

То есть церковные должности были выгодными, если случалось, что кандидаты подкупали свой «электорат». Порядные грамоты между попом и прихожанами фиксировали условия службы священника в данной церкви [204] . Точно неизвестно, получали ли попы новгородских уличанских церквей какое-либо постоянное жалование. В «Рукописании Всеволода» упоминается лишь доход клира Иваньковской церкви. Однако Иваньковская церковь в Новгороде была на особом положении. Перед ней зачитывались и скреплялись печатью грамоты Новгорода с Ганзой, в церкви хранились «мерила торговые, скалвы вощаныи, пуд медовый, и гривенку рублевую, и локоть Еваньскыи». За это священнослужители и получали оброк: «Попам, и диякону, и диаку, и сторожам из весу из вощаного имати попам по осми гривен сребра, диакону 4 гривны сребра, диаку 3 гривны сребра» [205] .

204

Акты юридические, или собрание форм старинного делопроизводства, изданные Археографической комиссиею, № 185. СПб., 1838. С.199.

205

НПЛ. С. 509.

В докончании Новгорода с князем Ярославом Ярославичем в 1268 г. упоминается доход попа церкви Святого Михаила: «А что еси, княже, отъим у Кюриле Хотуниче, дал еси попу святого Михаила, а то городиским попом не пошло дани имати на новгородьском погосте, вдаи опять» [206] .

В Пскове в XVI в. церковные старосты нанимали священнослужителей в церкви и платили им обговоренную «ругу». В Расходной книге церкви Успения Богородицы с Завеличья (1531) учтены деньги, полученные от священников за внесение лиц в синодики для поминания. Из этой суммы выплачивалась руга церковному причту: дали 200 денег пономарю Устьяну за пономарство; по сто денег двум дьякам певчим Спирке и Андрюше; дьяку певчему Марку — 200 денег; 270 денег получила проскурница и 70 — Сенька сторож. В этом списке отсутствуют попы и дьяконы [207] . Однако на престольный праздник Успения Пресвятой Богородицы старосты дали 36 денег «своим церковникам»: священникам, дьякону и дьякам, 20 денег клиросу, 30 без трех денег в милостыню нищим у тюрьмы и у скудельницы. За березу и траву к праздникам отдали 3 деньги. А на братчинный пир — 40 денег и 7 московских [208] .

206

ГВНиП, № 3. С. 13.

207

Записки Отделения Русской и Славянской археологии Императорского Археологического общества. Спб., 1851. Т. 1. Отд. 3. С. 1–3.

208

Там же.

Но даже если клир новгородских уличанских церквей постоянного жалования не получал, попы не бедствовали. В берестяной грамоте № 260 (70-е — нач. 80-х гг. XIV в.) поп выступает поручителем и в состоянии оплатить немалый долг своего поручника: «У попа у Михайли возми полорубля, 10 лососей, то за Ивана поруцнь» [209] .

Видимо, став попом, горожанин продолжал заниматься прежними делами, а избрать на должность попа могли и ремесленника и купца. На страницах рукописной церковной книги «Шестоднев», переписанной псковским попом Саввой в 1374 г., сохранились любопытные хозяйственные заметки священника: «Родиша свиния порошата на память Варвары», «пойти в гумно к страдником» [210] и т. п.

209

Зализняк А. А. Указ. соч. С. 604.

210

Черепнин Л. В. Русская палеография. М., 1956. С. 189–190.