Республика Святой Софии

У клириков приходских церквей оставалось много свободного времени для светских дел, поскольку в уличанских храмах службы проходили не ежедневно, а лишь по воскресеньям и праздникам. В самых бедных приходских церквях, причт которых состоял из священника, пономаря и проскурницы, служили только по праздникам.

Подтверждение гипотезе о том, что попы не оставляли свой прежний промысел, находим в берестяных грамотах XIV в. Так, в грамоте № 536 к попу обращаются с просьбой «омочи и пристриги (это сукно. — О.К.), а личе послале, а пошли с тыми же людьми, а говоздьчов на деньгу сапожьных, а яз тоби кланяюся» [211] . Суть промысла, которым занимался поп, помогает раскрыть английская гравюра Haintz Hertzog, a Cloth Shearer, the 183rd Brother, 1472 [212] . На ней изображен ремесленник, стригущий ворс с сукна длинными ножницами. Автор грамоты купил татарское сукно, которое, видимо, требовало дополнительной обработки — стрижки, в отличие от более дорогого европейского сукна.

211

Зализняк А. А. Указ. соч. С. 629.

212

Mediaevel cloth. Cloth tipes in the late 15 ^thcentury by Dave Key // Dragon № 10, 2000. S. 5.

С обработкой шерсти связан и поп из грамоты № 264. Здесь в списке свадебных даров упоминается подарок попа — «три полосца козия пуха», то есть определенного размера войлочные ковры из сваленного козьего пуха.

В грамоте № 173 автор дает попу торговое поручение: «Поклон от Панфила к Марку и ко попу. Купите маслеца древяного да пришлите сим» [213] . Из грамоты № 413 можно сделать вывод, что попы могли получать плату за заботу о товарах, хранимых в церквах: «Целобитье от Семена к попу Ивану. Цо бы еси моего москотья моего пересмотреле дад бы хорь не попортил, а я тоби своему осподину цолом бию в коробки, а послал есмь клуц Степаном, а помитка горносталь» [214] . Слово «помитка» могло означать «пометка», то есть условный знак на коробке Семена, но могло означать и «поминок», то есть плату за услугу.

213

Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. С. 656.

214

Там же. С. 662.

Возможно, попы брали какую-то плату и за свое благословение, например за благословение села. Такая просьба содержится в грамоте № 368 (70–90 гг. XIV в.): «Се благослови попе Максиме… село, а земля тому селоу по заруб Синофонтов…» [215]

В Русе попы и дьяконы занимались солеварением и платили за этот промысел налог наравне с прочими горожанами. Так среди рушан-«поземщиков» Юрьева монастыря упоминается следующий двор: «Дв. поп Федот да суседи его Емельян, да сын его Микифор, да Гридка Ескин, позема дают 5 размеров соли» [216] .

215

Там же. С. 640.

216

Новгородские писцовые книги. Т. V. Книги Шелонской пятины. СПб., 1905. Стб. 195.

В завещании новгородца Моисея упоминается совместное владение им землей в Шелонской пятине с Юрием — попом церкви Святого Ильи [217] . То есть среди новгородских попов были и землевладельцы.

Судя по посланию митрополита Фотия в Новгород, священники здесь занимались не только торговлей, но и ростовщичеством: «А который игумени, или попы, или черньци торговали преже сего или сребро давали в резы, а от сих бы мест у них того не было, лишитеся того, понеже того святии отци не предали и святии апостоли, а святии отци таковых не благословляют, и аз потому же» [218] .

217

Зализняк А. А. Указ. соч. С. 653.

218

НКЛ. С. 96.

Наглядную иллюстрацию из жизни новгородского священства дает один из вариантов новгородской былины «Садко» [219] . Ее текст настолько интересен, что заслуживает внимательного рассмотрения.

Есть устроена в Новеграде мать Божья черковь, Со веема она со чудныма иконами, Со веема она со попами да со духовныма. Как на ту же на славу да на великую, Собиралосе народу да много множество, Собиралисе купцы гости торговые, Собиралисе попы отцы духовные, Кабы был тут Садок, купець богатый, Как служили тут обедню да воскресенскую. Отходила ле обедня да воскресенская, Выходил ле народ да вон на улицу, Оставалисе купцы гости торговые, Оставалисе попы отцы духовные…

219

Новгородские былины. С. 211.

То есть после воскресенской обедни в церкви остаются купцы и попы для решения своих дел. На этом собрании Садко похвастался:

Я в Нове-граде товары да все повыкуплю, Да на матушку на Волхов да все повывожу, Кабы тридцеть ле караблей понагружу. Говорит ему поп отец духовный: — Те в Нове-граде товары все не выкупить, Да на матушку на Волхов да все не вывозить. Говорит ему Садок, купец богатыя: — Уж я бьюсь нонь с тобой да о велик заклад, Да не ё сто рублей, да не ё тысеце, Уж я бьюсь о своей да буйной головы. Они билися с попом да ё велик заклад, Да не ё сто рублей да не ё тысяце. Они бились о своих буйных головушках.

Итак, поп спорит с купцом, причем оба закладывают свои головы, то есть проигравший идет к победителю в кабалу.

Как пошел ле как поп, да он домой пришел, Он садился ле дома да на ременщат стул, Он писал ерлыки да скоры грамоты, Штобы скоро нынь везли товар во Нов-город. Да скоро нынь везут товар во Нов-город, Здорожали товары да во Нове-граде.

Из данного текста следует, что поп был связан с купцами из других городов, более того, лично вел торговые дела. Его слову купцы верят и привозят товары в Новгород. Далее в былине Садко, истощив свою казну, обращается за помощью к владыке новгородскому:

Как пошел-де Садок в мать божью церков, А просил ю святитель золотой казны, Обещалса он построить да мать божью церков Со всема-де со чудныма со иконами, Со веема со попами да со духовныма. У Садка ле казны да вдвое прибыло.

То есть новгородский архиепископ ссудил купцу недостающую денежную сумму, за что Садко обязался построить новую церковь и полностью ее содержать. Для составителей былины владычная казна представлялась столь великой, что на нее можно было скупить все новгородские товары. Для нас же важно упоминание, что сам владыка занимался ростовщичеством и это воспринималось новгородцами как нормальное явление, следовательно, и попам не зазорно было давать деньги в долг.

Известно, что именно священнослужители, как наиболее образованные люди, занимались обучением детей [220] . В 1341 г. «приихал Михаил княжич Олександрович со Тьфери в Новъгород ко владыце, сын хрестьныи, грамоте учится» [221] . Едва ли княжича учил грамоте сам владыка, скорее при его дворе существовала специальная школа для детей. В «Сказании об архиепископе Ионе» упоминается, что он в детстве учился грамоте у дьякона: «Бысть же во училище том множество детей учащихся…» [222] В этом, очевидно, был еще один источник доходов священнослужителей.

220

Мусин А. Е. Социальные аспекты истории древнерусской Церкви по данным новгородских берестяных грамот // Берестяные грамоты: 50 лет открытия и изучения. С. 104.

221

НПЛ. С. 354.

222

НЧЛ. С. 492–493.

В. Л. Янин и В. Ф. Андреев высказали гипотезу, что попы получали еще и особые пожертвования от бояр той улицы, на которой стояла церковь. «Церковь была надежным средством объединения вокруг бояр их соседей — простых жителей улицы и конца. Проповеди послушных священников являлись для бояр мощным средством политического воздействия на умы прихожан. Именно поэтому бояре вкладывали немалые средства в строительство уличанских церквей» [223] .

223

Андреев В. Ф. Северный страж Руси. С. 110.

Предположение о безбедной жизни новгородских попов подтверждает и тот факт, что зачастую их дети также становились попами. Так, сохранились четыре грамоты, в которых упоминается поп Максим Ионович и его сыновья. По купчим грамотам № 135 и № 203, Максим Ионович приобретает несколько «тонь» на Летней стороне, а в грамоте № 204 зафиксирован раздел детьми Максима Ионовича — попом Яковом и попом Антоном — купленных отцом «угодьев». Если бы служба попа не приносила дохода, дети попов не стремились бы повторить карьеру отцов.