Реванш Генерала Каппеля

В конечном итоге, удовлетворив хоть частично крестьянские чаяния, получить в старожилах надежную опору, и с их помощью начать очищать от партизан волость за волостью, уезд за уездом. К тому же местные большевики, лишившись надежды на скорую помощь из-за Енисея, могут потерять доверие поднятых ими на восстание против японцев крестьян. Ведь тем будут противостоять уже отнюдь не ненавистные узкоглазые интервенты, которых выпроваживают, а «народная советская власть Сибири».

– Шансы есть, следует побороться, да и золота на несколько лет хватит, - задумчиво пробормотал Каппель. Мысли правителя вернулись к «презренному» металлу – золотого запаса рухнувшей в небытие империи вполне хватало на пять-семь лет бережных трат. Даже для всех «белых территорий», на которых можно удержаться, населения будет не больше 20-ти миллионов человек, но, скорее, намного меньше. Так что золота хватит, а через пару лет, после освобождения амурских приисков, можно будет начать выплату европейским кредиторам части долгов с царских времен. А в будущем добыча драгоценного металла может вырасти вдвое, если не втрое, когда будут задействованы богатейшие якутские и колымские прииски.

– Пришлось наводить тень на плетень, - усмехнулся Владимир Оскарович, вспомнив, как отмечал на карте места золотодобычи и алмазные месторождения, ночью чертя кроки будущих приисков, вовсю используя настойчивые рассказы и подсказки своего «внутреннего голоса».

Так уж вышло – «альтер эго» в юности жил в Якутии с отцом, что работал инженером на драгах. И каждый год приходилось «кочевать» от одного участка золотодобычи на другой. Побывали ради чистого интереса на двух крупных алмазных месторождениях. Сама память услужливо предоставила фотографию огромной воронки, диаметром чуть ли не с версту. Глубиной в несколько сотен метров, с вьющейся по краю чудовищного конуса дорогой. Обычный парень, с юности увлекся взрывными работами, мечтал добывать полезные ископаемые, нужные для экономики, вот только отслужив в армии, вернулся не на прииски, а стал сапером...

Кемь

Правитель Российского Северного Края

генерал-лейтенант Миллер

– Удержаться любой ценой… Союз с финнами?! А раньше адмирал совсем иные распоряжения отдавал! И что тут делать?

Евгений Карлович прибывал в тягостных размышлениях – как никто другой генерал прекрасно представлял всю невозможность позитивного решения поставленной перед ним задачи. Даже если сибирякам удастся заключить с большевиками перемирие с границей по Енисею, пусть при том красные дадут гарантии не нападать на РСК, то это, по сути, ничего не решает. Ни для него, как правителя «Российского северного края», ни для генерала Каппеля, что возглавил новоявленную ДВР.

Ничего не решает! А почему?

Да потому, что в обоих случаях большевикам нужно время, чтобы хорошо подготовится к дальнейшему наступлению. А для этого им надо восстановить «мурманку» хотя бы да станции Сегежа, а на востоке три тысячи верст железнодорожной линии Транссиба. За весну и лето они это сделают, упорства большевикам не занимать. Как установится первый снежок, да хорошо подмерзнет осенняя грязь, сделав дороги и тропы проходимыми, тогда начнется наступление, удержать которое будет невозможно при той скудости сил. Притормозить на какое-то время удастся, хороших позиций для обороны, данных самой природой вполне достаточно. Война пойдет по «мурманской вертикали» - Сегежа, Сорока, Кемь и Кандалакша – даже имея двенадцатитысячный отряд, но хорошо вооруженный, с достаточной артиллерией и обилием пулеметов, можно продержаться долгое время, несколько месяцев. Однако поражение неизбежно, когда от Петрограда и Архангельска красные бросят стотысячную армию, создав чудовищный перевес в силах.

– Хм… Без помощи тут не обойтись! Вот только где ее найти прикажите? Только телеграммы сюда отправляете с советами! Будто они помочь могут тут оборону держать…

Миллер недовольно фыркнул, словно старый конь помотал головою, и, в который раз проклял тот день, когда он дал согласие возглавить белое движение на севере. До начала новой зимы удержаться можно, а вот далее ждут только одни неприятности. Имелся бы хоть миллион населения в здешних пустошах, но его ровно в десять раз меньше. Несомненно, летом белая армия несколько увеличится – вряд ли радушно примут советскую власть поморы. И как только познакомятся с продразверсткой, то часть из них сюда припожалует, ища от поборов и расстрелов спасения. Особенно те из них, кто в рядах белогвардейцев прежде сражался. Да и сами карелы межозерья, от Ладоги и Онеги, тоже начнут сниматься с насиженных мест или станут партизанить в тайге. Следовательно, если с семьями считать, то тысяч двадцать на территорию РСК переселится, армия увеличится на две-три тысячи солдат. Возможно, прибудут и эмигранты, что осели сейчас в скандинавских странах, но вряд ли их будет много, однако на несколько сотен, а то целую тысячу, можно надеяться смело. Но все это вместе взятое ничтожно мало в свете предстоящих задач, хотя увеличить армию до пятнадцати, в лучшем случае, до двадцати тысяч офицеров и солдат будет возможно.

– Без помощи финнов нам никак не удержаться! Вот только рассчитывать на чухонцев не стоит!

Получив в декабре семнадцатого года независимость, которую признали большевики, бывшее Великое княжество Финляндское стало, как и иные новообразованные лимитрофы, спешно подгребать под себя наследие развалившейся Российской империи.

В короткой гражданской войне «красные финны» были наголову разбиты шюцкором, который возглавил генерал-лейтенант русской армии барон Маннергейм. Затем «белые» финны присоединили к себе несколько карельских волостей, таких как Ребольская и соседние с ней. Однако, вторгнувшись в пространство между Ладожским и Онежскими озерами, дойдя до Видлицы и Олонца, финны вскоре остановились. Большой войны с красной России парламент в Гельсингфорсе, что уже переименован в Хельсинки, не желал категорически. А потому «добровольческие» отряды майора Тайвела помощи не получили и под давлением большевиков отступили обратно.

Да оно и понятно – население Финляндии едва достигает трех миллионов, со стотысячной армией даже после тотальной мобилизации, против трех миллионной РККА воевать бесполезно и накладно. А так все их действия объяснимы – откусили то, что не представляло для большевиков интереса и убрались обратно, прихватив и отрезав в свою пользу только несколько волостей. Захотят большевики их вернуть силой – отберут, не моргнув глазом, и никакая Антанта русско-шведскому барону здесь не поможет! Зачем Лондону и Парижу дрязги из-за местных болот?!

Генерал взглянул на карту – вытянутые от Ладоги и Свири до Белого моря земли Карелии представляли для западных соседей лакомую добычу. Население едва 200 тысяч человек, около половины родственные финнам карелы. Сейчас южная часть занята большевиками, северная пока под формальным контролем белой армии. И ситуация для РСК не самая приятная. С юга медленно продвигаются красные, недавно занявшие Медвежью гору. Слева угрожающе нависает Финляндия, что яростно желает присоединить к себе всю северо-западную часть новообразованного РСК, так называемую Беломорскую Карелию, считая ее «исконной вотчиной» народа суоми.

Новости поступают самые неприятные – в Ухте, что объявлена столицей пяти волостей, примыкающих к Финляндии, собрали съезд «народных представителей» и местное «правительство». В самом скором времени следует ожидать объявления о создании «государства Беломорской Карелии» или «Северо-Западной Карелии» (сепаратисты еще не определились с названием), взамен ныне существующей «Ухтинской республики», вот уже полтора года категорически не желающей признавать какую-либо русскую «белую» государственность. Под их контролем окажется чуть ли не вся западная половина территории сразу трех южных уездов РСК, и, главное, дремучие леса, в которых издавна заготавливали деловую древесину в большом количестве, основной товар здешних купцов в торговле с Англией.

Притязания Хельсинки направлены на выход Суоми к Баренцеву и Белому морям, где финнов практически нет, даже тысячи человек не наберется. Но зато четверть населения составляют карелы и лопари, родственные им племена. Без их поддержки и участия «Российский Северный Край» обречен. Но как их привлечь на свою сторону, Миллер пока не знал, а потому принялся заново перечитывать отправленные из Иркутска телеграммы. Просмотрев тексты, генерал тихо произнес:

– Наделим автономией, только и всего. Выделим из трех южных уездов округ, лопарям отдадим всю восточную часть Кольского полуострова – будет еще один округ. С финнами будем договариваться, проложим ветку железной дороги до Мурманска. Таможни уберем, пусть вывозят свои товары через незамерзающий порт. Но никаких им территориальных уступок – княжество Финляндское давно начертано на всех картах, границы семи губерний четко определены, им даже завоеванный Петром Великим шведский Выборг отдали. Вот пусть ее и соблюдают!

Генерал Миллер отдавал себе отчет в сказанном – без помощи финнов удержать территорию проблематично, но если удовлетворить их аппетиты, то катастрофа уже неизбежна, ибо придется отдать все то, без чего русский север просто не сможет выжить.

Евгений Карлович пробежался глазами по телеграмме министра Серебренникова, что стал фактическим главой правительства ДВР. В тексте говорилось о наличии близ самой «мурманки», севернее Кандалакши огромных запасов полезных ископаемых – меди, никеля, апатитов и других минералов. Генерал уже распорядился отправить по лету в указанные места немногих геологов и специалистов горного дела – если сообщение из Сибири подтвердятся, то разработка и продажа добываемого сырья, с предоставлением концессий Англии и САСШ, позволит полностью обеспечить край всем необходимым. А то, что британцы этим заинтересуются, в этом нет никаких сомнений, благо Миллеру уже сообщили, что близ Печенги обнаружены богатейшие месторождения никеля. Вывезти руду оттуда проще простого – до моря рукой подать, в заливе можно построить порт. Грузи на транспорты концентраты и отправляй на «туманный Альбион».