Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Именно, — поддержал Трубачева Строгов, — меньший необходимый объем информации, а переброску можно осуществить в любом месте.

— Товарищ Соколов?

— Практически это возможно. Мы можем за неделю смонтировать установку, проблема в электроэнергии и встречающих, — профессор закашлялся, — нам ведь в первый раз повезло. Портал открылся в лесу, а не посреди улицы.

— Подождите минуточку, — Костачев приподнялся со стула. — Вы говорите, что портал открывается в любом месте?

— Не в любом, а там, где мы установим оборудование, — пояснил ученый.

— Тогда откуда такие сметы на строительство ленинградского портала? Вы купили целую усадьбу с реликтовым лесом.

Дважды купили, — хохотнул Шнитке. — Один раз в нашем мире, и второй раз у соседей. Это были мои требования. Безопасность должна быть. Мы купили старый дом, оформили землю, прокладываем дороги, ремонтируем здания. Ограда, охрана территории, подкуп должностных лиц у соседей — все это стоит денег. Да мы еще монтируем «Прометея». — Речь шла о компактной быстровозводимой термоядерной установке.

— А можно было дешевле?

— Дешевле только в провинции. Экономия в пять раз, — заметил Строгов. — Но тогда нам будет сложно объяснить местным появление множества новых людей, да еще с идеально выправленными документами. Нам нужен портал рядом со столицей. Мы и так по настоянию вашего министерства строим дорогу не в Подмосковье, а на Карельском перешейке. Второй вариант дешевле, хотя тоже дорого.

— Тихий ужас. — Костачев покачал головой.

— Господа-товарищи, не отвлекаемся, — Павел Николаевич не зря вспомнил любимое выражение Арсения Бугрова. Подействовало. Почти всем присутствующим приходилось в свое время работать с Верховным.

— Что скажет молодежь? — Владимир Строгов повернулся к сидевшему между Шнитке и Костачевым коренастому круглолицему крепышу. — Ваше слово, Игорь Леонидович.

— Слово? А зачем? — улыбнулся товарищ Минаев, присутствовавший на совещании в качестве представителя Института региональных исследований.

— Хорошее начало, — хохотнул Анютин.

— Мы говорим о революции, но забываем, что устроить переворот несложно. — Игорь Минаев выдержал паузу. — Куда сложнее удержать власть и провести реформы, ради которых революция и затевалась. Причем, а это правило с крайне редкими исключениями, революционеры не годятся для решения основной задачи. Это люди с горячим сердцем, высокими идеалами и особенной совестью, они нетерпимы к компромиссу. Строительство государства требует совсем других качеств.

— Павел Николаевич? — Шнитке повернулся к Шумилову.

— Я это говорил, — буркнул Павел Николаевич, — нужна структура, на которую можно опереться и которая возьмет на себя самую грязную, неблагодарную часть работы: восстанавливать, искать финансы, чистить авгиевы конюшни, налаживать жизнь, договариваться со всеми значительными силами.

— Вячеслав Иванович, мы можем найти такую структуру?

— У меня полное досье на все существующие у соседей политические силы. — Трубачев раскрыл папку. — Но ни одна не тянет на реальную оппозицию.

— А если правительственная партия?

— Это пародия на КПСС восьмидесятых годов, жизни в ней нет, безболезненно рассыплется сразу после смены правительства.

— О местной компартии говорить не буду, официальный социал-демократический проект. — Лицо Строгова исказила язвительная гримаса. — Демократическая и либеральная оппозиция — это уникальный паноптикум, кунсткамера. Правые националисты разрознены, до сих пор не определились с вопросом: что им нужно, кроме того, как выгнать всех чурок и установить «русскую власть». Что сие за власть такая, они сами не знают, только подозревают, что это нечто хорошее и правильное. Экономические и внутриполитические требования этой братии весьма смутные и противоречивые.

— У меня вопрос к товарищу Минаеву, — пробасил Эрвин Шнитке. — Почему

вы, будучи талантливым, перспективным ученым, надеждой Института региональных исследований, являясь воспитанником Ордена Будущего, ни слова не сказали о язычниках?

— Лучше не надо.

— Либо хорошо, либо ничего, — поддержал единоверца Шумилов.

— Павел Николаевич?

— Разрозненные группы. Отсутствие вменяемых и авторитетных лидеров. Популярность сектантских идей. Псевдоязыческие течения. Разобраться в этом месиве можно, но лучше оставить специалистам.

— Так все плохо? Я, если честно, не уделял внимания этому вопросу, — удивился Трубачев.

— Очередной пример действия негативного отбора. Начисто ампутированные механизмы самоочищения.

Кое в чем Шумилов кривил душой. У соседей не так все было плохо, как он говорил. Да, пена на поверхности кипела, на телеэкраны и в газеты лез всякий околоязыческий мусор. Немало было псеводоязычников, адептов высосанных из пальца учений и дивных, фантастических религиозных конструкций. Не добавляли авторитета вечные склоки между волхвами и лидерами общин, наивные попытки обмануть кастовые законы, обрядиться в не свойственные тебе регалии.

Внизу, под слоем мусора, спокойно существовали, строили свою жизнь нормальные языческие общины. Немало было стихийных диких язычников, не входивших в общины, пришедших к русской вере сердцем, а не только разумом. Все это было. Перспективы у язычества в Ругии неплохие, оно так и будет второй по популярности конфессией среди русских, если не считать наиболее распространенные у современников атеизм и агностицизм.

Хуже то, что сейчас у соседей язычество надежно дискредитировано. Постарались, вовремя почуяли, чем это пахнет, и помогли движению скатиться на самое дно. Специалисты Вячеслава Трубачева отмечали явные следы сторонней помощи наименее адекватным лидерам языческих течений. Возможный вариант. В этом нет ничего странного. Жесткая политика госбезопасности. Дискредитация любых потенциально опасных идей.

Одна только община Нибелунгов с их «всеясветской грамотой», древним, чисто русским однобожием и «истинно арийской гиперборейской Арктической Русью» чего стоит! Именно по таким «гиперборейцам с Полярного круга» о язычестве и судят. А еще есть адепты древнего — обязательно древнего — ведического «Православия», авторы дивных, типа религиозных компиляций на вольную тему и тому подобные уникумы.

Но существовали и нормальные, настоящие общины. Идея ведь не в конце XX века родилась. Возрождение русской веры никуда не делось. Но погоды настоящие язычники не делали. Павел Шумилов считал, что не стоит и пытаться привлечь этих людей к нашей работе. Не надо, так будет лучше, в первую очередь для самих язычников. Орден у соседей не создать, а испортить людей можно. Им сейчас надо не в политику лезть, а жить своей жизнью, общины сплачивать, детей растить, постепенно строить, создавать и возрождать свое. Нет, не надо их делать заложниками наших игр. Сам будучи убежденным язычником, Шумилов не хотел подставлять под удар своих единоверцев. Вот Нибелунгеров всяких использовать можно, этих не жалко.

— Раз Павел Николаевич говорит, что не надо, значит, не будем? — подвел итог Владимир Строгов. — А что у нас остается?

— Ничего, — резанул ладонью перед собой Игорь Минаев, — в «ноль первом» у нас нет организованной структуры, массового движения, на которое можно опереться. Люди, способные взять в свои руки бразды правления после переворота, революции, есть, но они действуют в одиночку или в составе немногочисленных групп.

— Разыграть православную карту? — не сдавался генерал Шнитке.

Поделиться с друзьями: