Реверанс со скальпелем в руке

– Да, - спокойно подтвердил он и подошел к изголовью кровати, став рядом со мной. Взглянул в лицо солдату, коротко спросил:

– Имя?

– Солдат 2-го класса, Ланс Журэ!

– Ротного известили?

– Да, мсье полковник, - белел парень, пытаясь встать.

– Лежать, - рыкнула я, принюхиваясь заодно. Полковник пах лошадьми, липовым саше и кофе. Много, много липового саше, будто им в сплошную была переложена вся его одежда. Я сама пользовалась такими же, сама сушила липовый цвет, помогая Алэйн и зашивала его в тонкую ткань, чтобы проложить потом между одеждой. А вот кофе… где-то тут у них есть и кофе.

Хотя принюхивалась я зря – он прибыл только через сутки... Да и просто не мог – по ощущениям.

– Слушай врачей, сейчас они твое начальство. Приятно было познакомиться, мадам…?
– развернулся он на выход, даже не взглянув на меня.

– Дю Белли, - машинально присела я, изображая книксен и уже не понимая – как мне могла понравиться эта заносчивая скотина? Вот так дал понять, что даже не собирается запоминать мое имя. Заносчивый скот.

Мы все смотрели ему вслед, пока он шел к выходу. Уже опуская кусок парусины, выполняющий функцию двери, полковник обернулся и мельком взглянул мне в лицо. И я как-то сразу поняла – знает…

Взгляд не был ни торжествующим, ни насмешливым. И с какого я вообще решила, что только так…? Но он знал, это точно. Хороший командир всегда знает, что происходит в его заведовании. И этот тоже. Откуда – не так и важно. Ничего… и это переживу.

– Мари?

– Я посижу здесь еще немного, - заторможено ответила я. Куда-то делись все силы и захотелось прилечь, полежать.

– Зачем? Сейчас подойдет плотник… На свету объясните ему что к чему.

– Обязательно, а пока буду следить, чтобы повязка не слишком пережала ногу. Дешам, - спросила я, прямо глядя ему в глаза: - Опий… конопля, маковое молочко… чем вы снимаете боль при тяжелых ранениях или операциях?

– Опий, Мари, водный раствор.

И я заплакала… И отвела его руку, когда захотел утешить. Или пожалеть, как я этого мальчика.

– Простите – понервничала... И понимаю, насколько мне повезло с вами. Не иначе – Господь привел… Вы удивительный человек, мсье Дешам, - лились бесконечные слезы, - я уж готовилась услышать про оглушающий удар в висок, или пережатие сонной артерии. Или вообще… безо всего.

– Далеко на востоке у меня остался друг, - задумчиво говорил он, пробуя заодно – нет ли жара у глупого Ланса: - Как тебя угораздило, солдат?

– Мадам… - просительно прошептал тот и крепко зажмурил глаза.

– Чего уж теперь, голубчик? – грустно улыбнулась я, - наверное, уже все знают. Он подглядывал, как я моюсь, доктор, сидел на дубе. Я завизжала.

– Я сам его срублю… только вот встану, - бормотал покрасневший мальчишка, не открывая глаз: - Простите меня, мне так жаль… или нет. Стыдно. Но я срублю… дуб.

– Спасибо, Ланс, но давай просто забудем, – встала я и вышла в помещение лазарета. Дешам – за мной.

– Вы слишком снисходительны, Мари, он заслужил взыскание и уверен – получит его.

– Хорошо, пускай получит. Он просто мальчишка, Дешам - глупый. Он признался, что уже год служит и всего - семнадцать лет… как так? А призывной возраст?

– Крупный парень… возраст приписали. Выкупили у семьи, скорее всего – служит за кого-то побогаче, а родственники решили свои проблемы за его счет. Ну, а вы сами-то? – хмыкнул доктор, - сами на сколько его старше? Год, два?

– Кажется, на целую жизнь, Жак, - вытерла я глаза и деликатно высморкалась в платочек.

– Иногда и мне так кажется, - перестал он улыбаться, - я принес хлеб. Для эликсира.

– Замечательно! – оживилась я.

Мы взбрызнули хлебные буханки водой и плотно закрыли в горшке.

– Оставим так лежать, пока не начнут появляться споры. Потом поломаем на кусочки, чуть увлажним еще и опять туда… Постепенно плесень станет плотной и такой… голубовато-зеленой. Тогда можно её снимать. Зеленая плесень имеет в себе пенициллин.

– И все? Так просто? – хмыкнул Дешам.

– Жак… вы знаете микроскоп?

– В Академии уже был микроскоп Гукка, - кивнул он.

– Нужны научные изыскания… Сразу выделить чистый эликсир из водного настоя плесени не получится. Там растворится не только она, ну и побочные… нехорошие эффекты обеспечены – понос, может и рвота… своего рода легкое отравление. Но то, что там найдется из пенициллина… Например, бледная трепонема – возбудитель сифилиса, очень чувствительна к нему. Особенно во времена… когда таких эликсиров еще нет. Чем вы лечите сифилис?

– Отправляю таких больных в Безансон, - присел Жак на бревно и похлопал рядом с собой: - Присядьте.

Я опустилась на него, как старуха – тяжело, устало…

– Вы правы – ртуть долго была основным лекарством, - продолжал Дешам, - ртутные пары, мази и даже прием внутрь… Считалось, что мощное слюноотделение, вызванное ртутью, очищает организм.

– А потом?

– Отвар из муравьев, припарки из дождевых червей… и даже мертвые цыплята, привязанные к гениталиям, - весело взглянул он на меня.

Мне пока не веселело.

– Да ладно, Мари, это было давно, - успокоил он меня, - потом был настой из смолы гваякового дерева и признали – он помогает. Через месяц болезнь ушла.

– Или спряталась, - пробормотала я.

– Да – пять недель от заражения до появления первых симптомов и сыпь… первая стадия. Еще есть такое растение - сарсапариль. Его возят из Нового Света. Нужно голодать, пить только его настой… Лекарство от сифилиса одно, Мари – смерть. Людей сжигали, вывозили на кораблях и топили в море – было. Но сейчас мы уже знаем способ заражения. Тот, кто может позволить себе, имеют чистых содержанок или даже небольшие гаремы… набирают их из девственниц. В Безансоне такие пассии есть у троих наших офицеров… самое малое. Проституток, которых привозят в веселый домик для солдат, я осматриваю лично. И при малейшем… Что, Мари?

– Меня тогда поселили в домике, как проститутку? – сипела я, держась за горло.

– Гаррель приставил часового, вам ничего не угрожало, не беспокойтесь – никто не подумал о вас ничего подобного. Больше некуда было… только это свободное помещение.

– М-даммм… - отвернулась я, кусая губы, чтобы опять не сорваться в веселую истерику, - то-то полковник…

– Не обязательно. Вы небрежно одеты сейчас и совсем не причесаны. Впечатление о женщине…

– Нужно было соорудить куафюру, и только потом приступать к помощи пострадавшему, так?

– Вас обидело, что он так отвернулся. Меня, признаться – тоже. Но, в целом, он неплохой человек, Мари, я уверен, что со…

– Не обидело, Жак, - встала я с бревна, - больно, когда равнодушно отворачивается родной человек. Это по-настоящему больно - смертельно. Мнение полковника важно, но не для меня. Неприятно – да, но не больше. Я пойду, посмотрю на мальчика.

– Мари, а сколько вам лет? На самом деле?

– Кажется, двадцать три, Жак, - улыбалась я, - по годам, не по ощущениям. Капусту несут… пойду ставить компресс на ушибленное предплечье.