Ревейдж

А потом я задремала.

Влюбленная. Свободная от кошмаров.

И с полным сердцем.

Глава 23

Лука

Две недели спустя…

Кирилл встал из-за обеденного стола, когда все закончили прием пищи. Он вышел из комнаты и направился в кабинет моего отца. Мой отец, Заал и я поднялись со своих мест, чтобы последовать за ним.

Я оглянулся и увидел, что Валентин смотрит нам вслед. Он никогда не говорил во время таких приемов, да и Зоя тоже. Они ели и отвечали на вопросы, когда их спрашивали, но ужин с Братвой, казалось, выбивал их обоих из колеи. Я вспомнил, каково это быть новичком в этой «нормальной» жизни. Где ты больше не сидишь взаперти, как чертово животное или, в случае Зои, не являешься мишенью. Черт, Заалу было все еще трудно, но, по крайней мере, у него была Талия. Зоя и Валентин казались потерянными, но при этом они никогда не отпускали друг друга, и до сих пор были вместе.

Это было самое главное в этой жизни.

Заал уже пытался наладить отношения с Валентином. Медленно, но он пытался. Зоя тоже старалась проводить время с семьей, с Талией, позволяя моей сестре погрузиться в ее жизнь, как Талия делала со всеми, кого встречала.

Но Киса? Мое сердце сжалось, когда я подумал о том, как она вмешалась, чтобы привести Зою в нашу жизнь. И я видел, что Зоя ее обожает. Но именно такой и была моя жена.

Лицо Кирилла засветилось интересом, когда он официально познакомился с Валентином. Массивный мужчина вошел в дом моих родителей с бритой головой и изуродованным шрамами лицом, с красной отметиной в дюйм толщиной от ошейника, который был обернут вокруг его шеи долгое время. Я знал, что видит Пахан: русское чудовище. Обучен убивать, эксперт по пыткам и через Зою связан с нашей семьей. Валентин был влажной мечтой Пахана. То, что он умел делать, и то, как он был сложен и выглядел достаточно угрожающе, чтобы наши враги упали в покорности к его ногам.

Глаза моей мамы расширились, когда Валентин вошел в комнату впервые две недели назад. Он выглядел как персонаж из фильма ужасов по сравнению с милым лицом Зои, его рука крепко сжимала ее. Но мама взяла себя в руки и прижала его к груди. Он был принят нашей семьей.

Кто-то прочистил горло. Когда я поднял глаза, в дверях стоял отец. Он махнул рукой, приглашая меня войти внутрь. Я вошел в кабинет и занял свое место по другую сторону стола от Кирилла, который налил нам по стопке.

Откинувшись на спинку кресла, Кирилл начал разговор:

— Итак, Арзиани… — он сделал паузу и выпил водку высшего сорта.

Я замер, отчаянно желая узнать, что удалось выяснить нашим инсайдерам и инсайдерам Заала.

Кирилл покачал головой. Впервые за все время я заметил на его суровом лице намек на беспокойство. Мой желудок сжался от нарастающего напряжения. Кирилл никого и ничего не боялся, он был так уверен в нашей Братве, что это граничило с высокомерием.

Когда он поставил стопку обратно на стол, его лицо исказилось от гнева. Прочистив горло, он заговорил:

— Арзиани — это подпольное грузинское предприятие. Но отличное от всего, что я слышал ранее. Из этого могу сделать вывод, что Арзиани управляет своей империей, эта международная империя, как новый Сталин. Его люди организованы и имеют военный ранг.

Кирилл сунул руку в карман и, достав оттуда серебряную булавку, бросил ее на стол. Я наклонился вперед, рассматривая эмблему из двух сложенных мечей. Кирилл указал на булавку.

— Их эмблема. Они носят ее на своих черных униформах.

Заал посмотрел на меня. На его лице тоже отражалась ярость. Эти ублюдки держали его в своих руках еще ребенком. Он хотел, чтобы они умерли.

— Насколько мне известно, таких людей сотни по всему миру. Они живут в тайне. Сам факт того, что им удалось скрыться от нашего преследования, говорит нам все, что нужно о них знать — они хороши. Опасны. Никого подобного мы еще не встречали. Они не действуют как криминальная семья или какая-либо другая группировка, которую мы наблюдаем в этой жизни. Они — это их собственная сущность.

Мы молчали, впитывая эту информацию. Мой отец наклонился вперед и поднял эмблему. Он провел большим пальцем по мечам и спросил:

— И как мы добудем о них информацию?

Кирилл указал на Заала, который заерзал на своем сидении и заговорил:

— У одного из моих людей есть двоюродный брат в Грузии, который беспокоится об одном из членов своей семьи. Парень убегал среди ночи. Однажды его отец проследил за ним. И потом рассказал, что мальчик был на слете. Слет Ночных Призраков, как его называют. Он сказал, что его сын что-то пообещал мужчине, стоящему на возвышении сцены. Отец стал расспрашивать его об этом, когда они вернулись домой. Но на следующий день его сын исчез. И с тех пор его никто не видел.

Заал посмотрел каждому в глаза и объяснил:

— Они считают, что он был завербован этими призраками и увезен для работы на них.

— Кровавая яма, — понимающе проговорил я.

Заал кивнул.

— Я думаю также. Это и ГУЛАГи, и любые другие предприятия, занимающиеся подобным делом.

— Дерьмо, — сказал мой отец, озвучивая мысли каждого из нас. — Они представляют для нас угрозу? — спросил он.

Я резко повернул голову, смотря прямо на него. Отец встретил мой яростный взгляд и побледнел:

— Лука…

— Они заслуживают смерти. Угроза они нам или нет, — холодно ответил я. Мои руки почти сломали деревянные подлокотники кресла. — Они, бл*дь, заставляли меня драться. Они стирали мои воспоминания своими наркотиками и насиловали меня. Снова и снова, в течение многих лет.

Я пытался отдышаться, затем прорычал:

— Угроза они или нет, но я пойду к ним и разорву их на части.

Я чувствовал ярость Заала, который добавил:

— А все, кто останутся, будут моими.

Глаза моего отца расширились, и он стал беспокойно переводить взгляд с меня на Заала.

— Лука…

— До нас дошли слухи, что они скоро прибудут в Нью-Йорк.

Моя кровь мгновенно превратилась из теплой в обжигающе горячую, когда Кирилл продолжил разговор.

— Прибудут в Нью-Йорк? — мрачно переспросил я.

Кирилл подвинулся, уперся локтями в стол и продолжил:

— Чтобы создать ГУЛАГ. Грузинские мерзавцы намерены привезти кровавые бои в мой город, на мою территорию. И они планируют сделать это прямо у меня перед носом.

— Они придут и разожгут войну, — холодно отреагировал мой отец. Но, взглянув ему в лицо, я заметил, что он был совсем не спокоен.

— Если только мы не убьем их первыми, — предложил я.

Кирилл улыбнулся мне своей самой холодной улыбкой и кивнул.

— Если только мы не убьем их первыми, — эхом повторил он мои слова.

В комнате снова воцарилась тишина. Кирилл откинулся на спинку кресла.

— Мы выяснили, что Абрам Дуров был подкуплен этой грузинской организацией. На момент его смерти предполагалось, что это был частный бизнес, потому что он не был связан ни с одной криминальной семьей. Теперь, — острое лицо Кирилла потемнело, — теперь мы знаем, что Арзиани ему заплатили. Заплатили за то, чтобы они не попадались нам на глаза. — Кирилл повернулся ко мне. — Держался рядом, так что, когда настал день, у него был выход за то, что его психованный сын сделал с этим братством.