Ревизор: возвращение в СССР 29

На радио было ещё совсем рано ехать. Решил съездить в университет и посидеть на первой паре, а по дороге думал про Захарова.

Всё-таки, он очень непрост… Как только понял, что надо делать, сразу отодвинул меня от дальнейшего участия. Скрытный человек. Впрочем, для такой высокой позиции неудивительно. Он же прекрасно понимает, что каждое слово, сказанное неосторожно кому-то, может быть однажды обращено против него. Из-за кризиса идей обратился ко мне за советом, но развивать мою мысль будет уже сам… Жаль, мне было бы неплохо получше разобраться в специфике работы на таком высоком уровне в партии. Все чаще общаюсь с высокопоставленными людьми, надо учиться лучше понимать их…

Успел как раз к началу первой пары. В перерыве постояли с нашими парнями, обсудили новости. Воспользовавшись моментом, поговорил с Витей Макаровым.

— У меня тут появилась возможность на Кубу в отпуск слетать, — сказал я ему, отведя немного в сторону. — Хочется поговорить с кем-нибудь, что там за условия отдыха, проживания? Как там с питанием? Можно ли с детьми маленькими ехать? Можешь у отца спросить? Или, если есть возможность, мне бы поговорить с кем-то, кто там регулярно бывает и всё знает.

— Я спрошу, — пообещал он и вернулся на занятия, а я поехал на радио.

Заглянув в редакторскую, нашёл Латышеву. Она, мило улыбаясь, показала на мою долю писем. В этот раз это был полный мешок. Сказал, что заберу его после записи.

— Только не забудьте, — попросила Александра и отвела меня в студию, где никого ещё не было, даже звукорежиссёра.

Вскоре они вошли в студию почти одновременно, ведущий Николаев и звукорежиссёр, с которым я уже как-то работал, парень с короткой стрижкой лет тридцати пяти — сорока в клетчатой фланелевой рубахе и джинсах. Оказавшись со мной по одну сторону от разделительной перегородки, он подошёл ко мне и представился.

— Гущин, Слава, — протянул он мне руку. — Рад познакомиться.

— Взаимно. Павел, — улыбнулся я, пожимая его руку.

Он ушёл к себе за стекло, а мы с Николаевым сели перед микрофонами.

— Ну, что, сегодня у нас газовая тема и атомная энергетика, — посмотрел Николаев сначала в свои записи, а потом на Гущина, подстраивающего звукозаписывающее оборудование. — С чего начнём?

— Ну, давайте, начнём с газа, — предложил я и тоже взглянул за стекло. — Думаю, эта тема многих интересует.

Звукорежиссёр показал нам большой палец вверх.

— Отлично. Тогда начнём, — кивнул ему Николаев и переключился на меня.

Мы очень подробно обсудили, почему необходима газификация, что она даст промышленности и домохозяйствам. Поговорили на тему экспорта, что строительство веток газопроводов экспортных направлений повлечёт за собой газификацию и собственной территории вдоль этих веток. И надо стремиться завоёвывать как европейский рынок прямо сейчас, так в будущем и азиатский. Это позволит нам стабильно получать валюту независимо от геополитической обстановки. Не захочет наш газ брать Европа, продадим больше в Азию, и наоборот.

— Грандиозные планы — это, конечно, замечательно. Но всё упирается в трубы большого диаметра, — возразил мне Николаев, явно готовившийся к этому разговору.

— Да. Есть такая проблема. Наша советская промышленность не освоила ещё эту, столь необходимую стране, продукцию. Но, уверен, мы, если захотим, всё сделаем, всем себя сами обеспечим. Мы в космос летаем! Что, не сможем наладить выпуск труб?

— Конечно, сможем, — уверенно поддержал меня Николаев. — Может, не сразу, но наладим, это точно.

На этой оптимистичной ноте мы завершили запись первой программы и ведущий объявил пятиминутный перерыв.

Мы попили с ним водички из графина, что стоял тут же на столе. Когда Николаев проговорил вступление ко второй части и кивнул мне, мол, тебе слово, сразу решил, что не буду жути нагонять на простых советских граждан, рассказами о последствиях аварий на атомных станциях.

— За атомной энергетикой будущее, хотим мы того или нет, — начал я. — Запасы ископаемых видов топлива не безграничны. Кроме того, их использование сильно загрязняет атмосферу и может привести к значительному ухудшению качества окружающей среды в районах с развитой промышленностью. Надо думать об этом заранее, а не тогда, когда люди уже начнут страдать от загрязнённого воздуха и воды.

Специально поднял эту тему. Как бы легкомысленно не относились к экологии в СССР, но так потребительски относиться к природе, как сейчас это происходит, недопустимо. Хотя были и положительные моменты. Леса и реки не были засорены полиэтиленовыми пакетами, все использовали бумагу для упаковки товаров. Дефицитные книги в обмен на макулатуру, опять же. Выкуп стеклянной тары у потребителей. Но одновременно множество грязных предприятий почти или совсем без очистных сооружений. В некоторых промышленных городах из-за интенсивности выбросов целые кварталы одного цвета, серо-ржавого, из-за выбросов, оседающих на всем… Впрочем, так сейчас по всему миру. В Японии или уже появились, или скоро появятся уличные автоматы, где можно за деньги подышать кислородом, чтобы, прочухавшись, побежать дальше. В Великобритании в безветренную погоду тысячи людей умирают от смога… Точно помню, что на Западе скоро начнется большой поворот к экологическим ценностям, основанный на понимании, что так жить дальше нельзя. Надо бы в этот раз в этом от западников не отстать. Вовсе не все идеи у них плохие… Это их в двадцать первом веке совсем уж клинить стало…

Тема охраны природы нашла отклик и у Николаева. И мы обсудили целесообразность строительства атомных электростанций и с этой точки зрения.

В целом, программа про атомную энергетику получилась очень пропагандистская. Мы обсудили только её плюсы. Про минусы не говорили вообще. Про то же отработанное ядерное топливо и необходимость его переработки и утилизации… Ну так я же прекрасно понимал, что тут не тот формат, что мне разрешен в КГБ. Любой чрезмерный негатив тут же вырежут, а меня, если буду с ним частить, просто выгонят с радио.

С другой стороны, в двадцать первом веке тоже перекос. С радио тебя могут выкинуть как раз за чрезмерный позитив… Разве на хороших новостях большой рейтинг передача может сделать, чтобы обойти конкурентов с других каналов? Зрителям подавай новости про женщину, выкинувшую ребенка из окна, или скинхедов, поджегших спящего бомжа. Так уж их перевоспитали после краха СССР…

Довольный Николаев пожал мне руку, помахал Гущину за стеклом и умчался по своим делам. Я же отправился за мешком с письмами к Латышевой. Глядя на часы, прикидывал свои дальнейшие планы. Время было начало первого, отстрелялись мы с Николаевым довольно быстро. Ехать на партсобрание в университет рано совсем.

Решил попробовать напроситься сегодня на стрельбы. В понедельник так и не попал на них из-за монтажа на ЗИЛе… Блин, про монтаж-то я и забыл. Надо зайти сегодня к Малине, вдруг Белый, и правда, к нему переехал. Хоть узнать бы, кто у нас в обойме из участников выступления.

Зайдя к Латышевой, попросил сделать один звонок и позвонил инструктору Догееву. Сказали, что он на стрельбище, решил, что он не обидится, если я к нему присоединюсь.

— Мне по телефону сказали, что вы тут, — сразу сказал я, как приехал, чтобы он не подумал, что я совсем уж без звонка внаглую припёрся. — Можно к вам присоединиться?