Ревизор: возвращение в СССР 29

— Понимаю… Виктор Павлович, а может вам с Ивлевым поговорить? Обсудить эту проблему. Вы же сами видите, пацан часто достаточно нестандартные решения выдаёт.

— Да не, ну, о чём ты, Андрей Юрьевич? — отмахнулся с ходу Захаров. — Я не хочу, чтобы остальные узнали, что у меня серьезные проблемы. Паника нам не нужна, а тем более попытки сбежать с тонущего корабля. Как бы Ивлев остальным не растрепал…

— Да нет, Ивлев кто угодно, только не трепло, — уверенно ответил Мещеряков, — уж поверьте мне, я людей насквозь вижу, профессия такая. Сразу оговорите, что информация не для распространения, и он будет молчать… Да и он-то точно к панике не склонен.

* * *

Москва.

Диана была в восторге. Группа возбуждённо гудела, обсуждая скандальную новость. Репутация соперницы стремительно опустилась ниже плинтуса. И вряд ли она ее восстановит когда-то до прежнего уровня. Хоть даже справку принесет, что у нее детей никаких брошенных нет и не было, никто ей не поверит. Стоит ей теперь снова начать заигрывать с Фирдаусом или пакостить ей, стремясь их развести, как Диане немедленно об этом сообщат… Позицию одного из лидеров Малюгиной больше в группе не вернуть… А вот Диана поднимается все выше и выше, после того, как кардинально изменила свое поведение.

Пожалуй, решила Диана, я сполна отомстила ей за тот звонок Фирдаусу, в котором она заявила, что у меня есть любовник. И сделала все красиво, как и учат в КГБ, без банального и опасного для меня самой мордобоя… Нет, все же есть много полезного из-за того, что я с ними связалась.

Диана вдруг подумала, что и правда, очень изменилась за то время, как против своей воли стала агентом. И себе нынешней она нравится гораздо больше, чем раньше. Теперь она думает, прежде чем действует, старается просчитывать каждый свой шаг… И ведь и получаться что-то начало! Не всю же жизнь выезжать на везении… Диана теперь отдавала себе отчет, что встреча с Фирдаусом, и то, что они влюбились в друг друга с первого взгляда — это чистой воды везение. Неужто человеку нужно бояться за свою жизнь и свободу, чтобы начать меняться к лучшему? Неприятная мысль… Но ведь и правда, пока она беззаботно порхала по жизни, как бабочка над цветками, то была попросту дурой, право слово… Как вообще Фирдаус в нее такую влюбился-то? А ведь он унаследует однажды огромную империю, создаваемую прямо сейчас стараниями его отца и ее брата… ему нужна жена — полноценный напарник, а не дурочка.

Тряхнув головой из-за неприятных мыслей, Диана вернулась к мыслям о заметании следов после проведенной операции. Опознать в старушке с внучкой молодую актрису с дочкой при случайной встрече будет очень проблематично. Если только по малышке, но и то, Екатерина так замотала её в платок, что личика и видно-то толком не было.

Молодец она, отыграла на пять с плюсом! — сохраняя внешнее спокойствие, радостно думала Диана. — Даже с двумя плюсами. Сколько ей за пробы положено? Девять рублей? Надо дать больше! Девочка тоже великолепно отыграла. А, пусть будет тридцать пять!

Диана тут же вписала в подготовленную заранее фальшивую ведомость тридцать пять рублей и, выйдя из института, направилась в ближайший гастроном купить малышке шоколадных конфет.

Созвонившись с Екатериной, она встретилась с ней и, пока искренне уверяла её, что потрясена уровнем её работы, подсунула ей ведомость расписаться и деньги.

— Так много? — удивлённо подняла на неё глаза актриса.

— Так вы же вдвоём пробовались, — ответила Диана. — А это Зоечке лично от меня. Вы обе потрясающие актрисы. Как бы в этот раз с ролью не сложилось, я буду обязательно иметь вас в виду на будущее.

— Спасибо вам! — улыбнулась Екатерина и они попрощались.

* * *

— Ну, что тут у вас? — поднялся я в кабинет к Волошину и поздоровался со всеми.

Волошин был красный, но вполне вменяемый. У него уже сидел Бортко и Ригалёв и кто-то из телевизионной бригады. Мы быстро представились. Он назвал свою фамилию: Кудинов, я же представился по имени от греха подальше.

— Значит, всё как договорились, товарищи, — сказал Кудинов. — От текста не отступаем.

Не хотел ни во что вмешиваться, но текст, который начали повторять Волошин с Епихиным, мне совсем не понравился. Всё про партию и правительство, а о коллективе ни слова.

— Простите, товарищ, Кудинов, — обратился я к нему. — Мне кажется, надо хоть пару слов о трудовом коллективе таксопарка сказать. Когда статью про них писал, со многими познакомился, это уникальные люди.

— Кстати, да, — поддержал меня Бортко. — Без них бы ничего этого не было.

Дальше обошлось, слава богу, без меня, достаточно было направить их мысль в нужное русло, и Волошин сразу воодушевился, показал Кудинову отчёт отдела кадров таксопарка.

— Вы посмотрите, какие у нас люди работают! — воскликнул он, обрадовавшись возможности перевести стрелки с себя на кого-то ещё. — У нас два кавалера ордена «Красной Звезды», одиннадцать человек награждены медалью «За отвагу» и «За боевые заслуги»!

— Ух ты! — искренне удивился Ригалёв.

Кудинову пришлось изменить свой первоначальный казенный текст под давлением директора таксопарка и районного начальства. Уж не знаю, войдёт ли это в сюжет, который увидят зрители. Но Волошин сразу успокоился и благодарно стал поглядывать на меня.

Во время собственно съёмок держался за спиной у оператора, и когда брали интервью у Епихина с Волошиным одобрительно кивал головой в такт их словам, чтобы они чувствовали себя перед камерой уверенней.

Волошин настоял, чтобы в кадре рядом с ним стояли те три таксиста, что прославили таксопарк. Снимали долго и много. Сказал пару слов и начальник колонны в окружении сотрудников таксопарка в новеньких рабочих костюмах на фоне отмытой ремзоны. И в диспетчерскую заглянули, сделали несколько дублей имитации приема заказа от клиента.

Освободились мы только в шестом часу, и Волошин нас всех пригласил в столовую. И съёмочную бригаду, и Бортко с Ригалёвым, и руководителей подразделений таксопарка. Нас набралось человек пятнадцать. Стол был выше всяких похвал. Пить не стал, отговорившись тем, что я за рулём. Посидели очень хорошо. Выпив, Кудинов перестал говорить казенными фразами, и оказался, в общем-то, вполне неплохим парнем.

Вдохновлённый успехом прошедшего мероприятия, Волошин сунул мне с собой, когда я уезжать засобирался, бутылку коньяка и потребовал меня к себе в кабинет. Сказал, что так просто не отпустит. Он был опять красный как рак, но уже от выпивки и радостного возбуждения. Не стал ему перечить, спрятал бутылку в портфель и пошёл за ним.

— Это тебе, — с гордостью протянул он мне объёмный бумажный свёрток, вытащив его из шкафа у себя в кабинете. — Брал немного на вырост, чтобы носил долго! Не так и легко было найти…

Упаковка была объёмная, но лёгкая и на ощупь довольно мягкая. Господи, что же это такое? Но разворачивать тут же не стал, дома уже посмотрю. Поблагодарил его искренне и уехал.

Дома же, развернув его подарок, схватился за голову. Это оказался добротный импортный кожаный бомбер на молнии красивого тёмно- коричневого цвета. Классная вещь, и сидит на мне по ощущениям, как на заказ сделана. Даже, что очень хорошо, небольшой запас по плечам есть, потому как я планирую раздаться в них из-за постоянных занятий физо. Но… с атрибутикой американской армии! Большие яркие эмблемы на груди… Как бы это не форменная куртка какого-то пилота американского, да еще и военного. Ну да, стилизованные погоны в виде силуэта самолета на плечах… Какой-то медведь в шляпе дяди Сэма на груди… Может, какое-то подразделение пилотов со своим символом или талисманом? Ну и неожиданные связи у Волошина!