Ревизор: возвращение в СССР 29
Шрифт:
— Спросить хочу, — с негодованием спросила та. — Когда она за ребёнком возвращаться собирается? Родила, бросила и уехала! А бабка должна на свою колхозную пенсию её ребёнка растить?! Где эта вертихвостка?
Группа потрясённо молчала. Тут симпатичная маленькая девочка начала хныкать.
— Поехали домой, я не хочу к маме, — стала просить она. — Пойдём отсюда.
— Пусть бы она хоть денег высылала! — продолжала возмущалась старушка. — Как мы должны жить на тридцать два рубля вдвоём?! Где она? Нам уже ехать надо, а то ночевать на вокзале придётся.
Методист ей сказала, что уже начались занятия, показав глазами на потрясённую преподавательницу, сидящую за своим столом, и повела на выход. Светка Виноградова выскочила с ними, на ходу объясняя методисту и старушке, что эта студентка сейчас болеет.
Они ушли, а группа ещё долго приходила в себя. А потом по партам зашелестели голоса:
— Это ж во сколько она родила-то??? И мужа нет, получается! И молчала, молчала…
Диана в разговорах не участвовала. Только периодически сокрушённо качала головой, когда кто-то оборачивался. Мол, надо же, какая ты оказалась, Малюгина. Родила и ребенка бросила!
Глава 12
Москва. Квартира Ивлева.
Утром во вторник уже собирался на лекцию в КГБ, как позвонил Епихин.
— Павел, выручай! — взволнованно потребовал он. — Волошин так разволновался перед съёмками, сидит еле живой, ни петь, ни рисовать. А телевизионщики вот-вот прибудут… Он очень просит тебя приехать! Всё-таки, ты журналист, на одной волне с ними со всеми… Проследишь, чтобы они что-нибудь не отчебучили, что нам не на пользу… Он будет очень тебе благодарен за моральную поддержку.
Последние слова он проговорил с особой заговорщицкой интонацией.
— Хорошо, я приеду, — пообещал я, пока Епихин не продолжил свою мысль о видах благодарности, незачем товарищу капитану это слышать. — Только у меня лекция сейчас в десять часов, приеду к вам сразу, как освобожусь. Скажите Волошину, что он не один там будет отдуваться, сейчас райкомовское начальство ещё подъедет, так что волноваться нечего.
Ну а что делать? Ни разу про предприятие, которым человек руководит, фильм не снимали. И это не двадцать первый век, в котором стандартный документальный ролик, снятый в Москве, максимум пару десятков тысяч человек увидят. Это СССР, где его помимо нескольких показов по одному из телеканалов с аудиторией в десятки миллионов человек, еще и запросто могут в течение года перед популярными художественными фильмами крутить в тысячах кинотеатров. Сама мысль, что в течение года тебя может увидеть несколько десяток миллионов человек, может много кого вывести из ситуации душевного равновесия. Правда, я не ожидал увидеть человека, способного переволноваться от такого на посту директора таксопарка, чай не оперным театром руководит, а коллективом достаточно свободолюбивых личностей, склонных даже с руководством разговаривать достаточно жестко, но все в жизни бывает. Может, это у него такой страх перед телевидением, уязвимая черта, как у Ахиллеса была проблема с пяткой… Буду спасать его нервную систему от перегрузки.
Епихин поблагодарил меня, не скрывая своей радости, мы попрощались, и я отправился на Лубянку.
Москва. Таксомоторный парк № 5.
— Уговорил, Степан Архипович, — ворвался Епихин в кабинет директора. — Всё нормально, не волнуйтесь так больше. У него сейчас лекция в десять, а потом он сразу к нам. Только, отблагодарить надо будет как-то…
— Само собой, — кивнул Волошин, обмахиваясь платком. — Я уже приготовил ему подарок. Очень хороший… С учётом всех его заслуг… Как раз и вручим…
Лекцию по мерам стимулирования сельского хозяйства офицерам плаща и кинжала прочитал на одном дыхании и приготовился к вопросам. Как и ожидал, больше всего присутствующие обеспокоились возможными нетрудовыми доходами граждан. Но мне даже не пришлось самому отвечать на этот вопрос. Тут же из зала ответили, что с каких это пор получение урожая перестало быть трудом? Труд, да еще и такой, что не каждый согласится его на себя взвалить.
От себя добавил, что нетрудовые доходы будут возникать в том случае, если будет трудно попасть на рынок со своей продукцией. Тогда производители будут вынуждены сдавать её за бесценок перекупщикам и у них пропадёт мотивация к выращиванию излишков. Из чего мы сделали вывод, что городских рынков должно быть много, и они должны быть доступны. А покупатели
и продавцы сами отрегулируют свои отношения и цены на продукты.Но на этом дискуссия не закончилась, в зале сидели люди умные и творческие. Теперь один из офицеров обеспокоился следующим вопросом — не создадим ли мы вновь прослойку кулаков разрешением выдавать по полгектара земли вышедшим на пенсию рабочим? Неужто советская власть так долго боролась с этими кровопийцами, чтобы снова прийти к тому же? И как скажется на социальной стабильности в деревне социальное расслоение? Ответил на это, что такая ситуация возможна, если выдавать в одни руки не полгектара, а два и более. То есть столько, сколько уже одной семье без посторонней помощи не обработать, если хозяйствовать эффективно и выращивать не одну картошку, а множество культур. Тогда да, появятся батраки, а такое количество земли при умелом хозяйствовании и везении с погодными условиями может породить достаточно состоятельного человека. Но станет ли бывший рабочий ментально тем самым кулаком, с которым боролась советская власть? К чему пенсионеру-рабочему с тридцатилетним стажем работы на заводе сражаться с колхозами, как это делали кулаки во время процесса раскулачивания?
А затем вкрадчиво задал сам вопрос, на который ни у кого не нашлось ответа. Если советское государство против того, чтобы у одного индивида скапливались большие объёмы денежных средств, то как быть с писателями, поэтами, драматургами, которые издают свои произведения тиражами в сотни тысяч экземпляров, при этом получая гонорары за каждое издание в десятки тысяч рублей? У некоторых давно скопились сотни тысяч советских рублей. Не удивлюсь, если у некоторых уже и миллионы… Если у нас государство победившего пролетариата и крестьянства, а интеллигенция у нас всего лишь прослойка, то как так получается, что интеллигенту дают возможность легально заработать совершенно сумасшедшие деньги, а крестьянину мы никак позволить этого сделать не готовы? И готовы заранее объявить чуждой советскому государству кулацкой нечистью?
Ну а что мне могли бы возразить? В зале сидели очень хорошо информированные люди, и знали, что я нисколько не преувеличиваю те суммы, которые способны накопить члены творческих союзов… Тут уже не возразить, не впав в антисоветскую ересь… На том дискуссию и свернули.
Правда, закончилась она необычно. Один из седых офицеров на первом ряду встал, повернулся к своим, и сказал:
— Вот, поучитесь товарищи офицеры, как грамотно формулировать и задавать провокационные вопросы. И обратите внимание на его возраст… Поаплодируем нашему лектору, это высший пилотаж!
Теперь я уже подвис, слушая аплодисменты. Так… а чему конкретно я их тут сегодня учил, с точки зрения этого товарища? Все содержание лекции… вообще, что ли, для галочки…
Москва. Один из ресторанов при гостинице «Россия».
— Ну, пробил я их обоих везде, где только можно, — объяснял Захарову Мещеряков. — Переговорил со всеми, кто хоть что-то мог рассказать. Но вы же сами понимаете, Виктор Павлович, люди такого уровня не допустят, чтобы ненужная информация о них куда-то далеко ушла и, тем более, где-то всплыла. За ними походить бы пару недель, а лучше месяц. Тогда ещё есть вероятность на горячем застукать. Любовниц, тех же, выявить. Собрать, крайне аккуратно действуя, чтобы не попасться, дополнительную информацию. Найти старых друзей, которые на самом деле враги, и могут за хорошую сумму слить любопытные факты…
— Нет у меня месяца! — отрезал Захаров. — Понимаешь? Нету!
— Надо вам людей на свою сторону переманивать, — подсказал Мещеряков, — которые что-то решают.
— А то я это сам не знаю, — с досадой ответил Захаров. — Сегодня уже пристроил браслет с бриллиантами и топазами супруге одного деятеля. Обещала поспособствовать, упомянуть обо мне положительно своему супругу. Но тут же риск есть все испортить… Если он ревнив, может кое-что другое вообразить. Приходится выбирать баб страшнее, чем крокодилы, чтобы шансы, что у супруга определенные мысли в мой адрес не появились, были пониже… Да и никто в таком деле никаких гарантий не даст. Стерв полно на таком уровне, что только не делали, чтобы помочь супругу подняться наверх. Пообещать могут, что угодно, а сделать хоть что-то могут и не сделать… Понимаешь?