Ревизор: возвращение в СССР 37
Шрифт:
Выслушав её, Валентина Никаноровна кивнула.
— Тебе вовсе не показалось, Галия. Рада похвалить тебя за наблюдательность. Уметь читать чужие эмоции очень важно. Они и правда оба были очень разочарованы, когда узнали, что Паши ещё долго не будет.
— А я была уверена, что Наташа со мной хочет встретиться, раз уж мы подруги… — разочарованно сказала Галия, которая надеялась, что ей самой просто всё это показалось. Но раз уже и Валентина Никаноровна это заметила, то дело плохо…
— А твои друзья из Махачкалы знают, что твой муж работает в Кремле? — спросила у неё няня.
— Да, конечно! Мы и познакомились-то достаточно странно… Андрей был выпивший и насел на Пашу, когда тот начал в своей обычной манере рассуждать о достаточно сложных вещах. Мол, что простой студент может понимать в этом, когда он сам замдиректора завода и не понимает?
— Тогда, боюсь, дело плохо, — вздохнула Валентина Никаноровна. — Эти двое вам с Пашей не друзья, а всего лишь попутчики. Стараются с вами подружиться, чтобы вы считали их друзьями, а они потом с какой-то важной просьбой могли к вам обратиться… Я таких прилипалами называю. Если не знаешь про них, то это такие рыбки, которые к акуле в кампанию набиваются, и объедки за ней подбирают.
— Как же так можно притворяться? — расстроилась Галия. — А я искренне была настроена по-настоящему дружить…
— Свою истинную природу этот Андрей показал в самом начале вашего знакомства. Ему глубоко плевать на тех, кто ниже его, и он готов пресмыкаться перед теми, кто выше его, в надежде на какую-то выгоду. А его жена всего лишь старается помочь своему мужу в его карьерных устремлениях.
Галия потерянно вздохнула.
— Не расстраивайся, девочка, настоящие друзья вообще огромная редкость, — попыталась её утешить Валентина Никаноровна. — Сколько вокруг нас с мужем вилось людей, пока он был жив. Генерал, все же, много что полезного мог для других сделать. Одному с очередью на машину подсобить, другому — помочь квартиру пораньше получить, и так далее. А едва умер — практически все тут же и исчезли так называемые друзья… Чем им может быть полезна одинокая вдова? Так что, как показывает практика, самые лучшие друзья — со школы и университета, вот они уже на всю жизнь… Хотя и тут возможны варианты. Взлетишь если высоко, а с Пашей у тебя есть все шансы на это, как у меня с моим мужем было, то отношения со старыми друзьями особенно нужно беречь. Не задаваться ни в коем случае, не забывать про своих друзей, помогать им. Но ни в коем случае не навязывать свою помощь, некоторых это может сильно оскорбить. Решат еще, что это шуба с барского плеча…
— Ну это да, мне про старых друзей из Святославля Паша то же самое все время говорит. Да он и сам их тащит как на буксире к нам в Москву. Правда, некоторые упираются…
— Это ты про Эмму говоришь?
Галия удивленно посмотрела на нее.
— Не удивляйся, когда ваш Шанцев к Паше приезжал, я много что про нее услышала, хотела или не хотела, меня никто не спрашивал. — улыбнулась няня.
— А вы что думаете, не надо ее в Москву тащить? — спросила Галия.
— Насколько я поняла, она же замуж собирается за еще одного вашего друга, который после армии твёрдо намеревается в Москву к вам приехать, верно?
— Да, все так. — кивнула Галия.
— Тогда Паша правильно делает. А то если этот ваш Слава в Москву приедет, а девушка его в провинции останется, шансы, что у них семья образуется, не так и велики. На большой срок молодежи не стоит расставаться, в этом возрасте люди очень быстро меняются под влиянием обстоятельств. Могут встретиться через год, и ничего уже друг к другу не почувствовать, став уже чужими людьми по сути…
— О, это я и сама поняла на себе, за эти три с лишним недели, что в Болгарии, Ялте и Сочи была! — перебила няню возбужденно Галия. — Я чувствую, что сильно изменилась — столько новых впечатлений было. К счастью, это всего лишь три недели, а не год. Надеюсь, когда встретимся с Пашей, он не посмотрит на меня, как на чужую.
Валентина Никаноровна тихонько рассмеялась, чтобы не разбудить малышей, и сказала:
— Паша твой очень на моего мужа похож, он однолюб. Он никогда тебя не бросит, ты главное заботься о нем, следи за его здоровьем… Я вот за своим мужем не уследила…
Поутру повезли нас на конференцию. Да уж, это фестиваль, так фестиваль, тут все форматы задействованы, в том числе и научные доклады на разные темы для представителей молодежи, увлеченной наукой. Забавно только было, что собрали нас в закрытом зале все того же стадиона, где было торжественное открытие фестиваля. На стадионе я еще в своей карьере с научным докладом не выступал…
Пришло моё время делать доклад. Поднялся на трибуну,
выступил по своей чилийской теме. Максимально аккуратно, чтобы не обидеть чилийских коммунистов, которые наверняка есть в зале. Сами они вряд ли русский уже освоили, но переводчика им точно дали…Вроде бы получилось. Не первый раз уже вынужден тщательно подбирать слова, выступая по этой теме. Первый раз в КГБ, потом на радио, потом статью же писал еще. Значит, это уже четвертый… Немудрено, что насобачился.
Спускаюсь со сцены, а ко мне из первого ряда, где сидели ветераны в орденах, направляется один из них. И какой — тот самый, с которым я хотел больше всего поговорить, кумир моей юности. Маресьев!!!
— Извините, — спросил он, — мне сказали, что вы тот самый Павел Ивлев, который печатает статьи в «Труде». Это действительно так?
— Да, Алексей Петрович, всё верно.
— Удивительно, учитывая ваш возраст! Впрочем, меня не ваш возраст волнует, мне очень понравились ваши статьи, что я прочитал, про Бессмертный полк и про поисковые отряды. С моей точки зрения — это очень полезные инициативы. Я это заявляю не просто как отдельный человек, а как ответственный секретарь Советского комитета ветеранов войны.
— Очень рад это слышать, Алексей Петрович, — сказал я ему, — а то, к сожалению, инициативы-то есть, а внедрение происходит крайне медленно… Если вообще происходит, трудно пока что понять…
— Согласен с вами, некоторые крайне полезные вещи увязают в болоте бюрократии. Но давайте не будем рассуждать об этом за рубежом, мало ли кто нас случайно услышит. Со своей стороны я, как представитель своей организации, буду всемерно содействовать тому, чтобы обе эти инициативы были воплощены в жизнь как можно скорее.
Только хотел сказать, как я восхищаюсь его подвигом, и что хотелось бы однажды взять у него интервью для «Труда», как к нему подскочило ещё двое ветеранов, Покрышкин и Батов. Трижды герой СССР и дважды Герой СССР. Я вообще дышать перестал при их виде…
— Что же ты, Алексей, мы уже опаздываем на встречу с представителями Международной организации борцов сопротивления. — сказали они Маресьеву, — давай быстрее выдвигаться, а то неудобно будет.
Он ещё раз пожал мне руку, и они поспешно ушли. При этом невозможно было не заметить, что передвигается он достаточно элегантно, не скажешь даже, что у него нет ног. Эх, жаль, что не получилось поговорить хоть чуть дольше. А с другой стороны — самое главное, что контакт налажен, и к моему огромному удивлению, даже не по моей инициативе. А это значит, что если не удастся переговорить здесь, в Берлине, то когда вернёмся в Москву, я смогу договориться с ним о встрече в любое время. Только надо очень хорошо подумать, о чём могла бы быть моя статья в «Труде» по итогам разговора с ним? Думаю, что банального пересказа подробностей его подвига никому уже не надо, ему самому наверняка уже осточертело это обсуждать. С момента окончания войны прошло уже почти три десятка лет, и наверняка его сотни раз уже расспрашивали об этом. Надо придумать что-то свеженькое. А что если, к примеру, поговорить с ним о том, как молодой человек мог бы закалять свой характер? Вот такой разговор наверняка был бы интересен и ему, и вызвал бы огромный интерес молодёжи по итогам публикации статьи в «Труде». Да и на радио потом бы я эту тему тоже поднял. Прекрасно, значит, надо обязательно с ним именно это будет и обсудить…
Через полчаса после выступления за мной прибыла машина, пора ехать на радио. К моему удивлению, это была черная «Волга». Думал, что покатают на какой-нибудь немецкой машинке, а то и импортной. Ну, в принципе, для ГДР и «Волга» тоже импортная машина…
В машине оказалось аж три человека — вчерашний Феликс, переводчик по имени Артур, и шофёр, которого мне не представили. Серьёзно, короче, ко мне они отнеслись, почувствовал себя важным чиновником…
Выступление на немецком радио, в принципе, ничем особо не отличалось от выступления на нашем. Разве что несколькими деталями. Вначале меня попросили рассказать о себе. На московском радио такого вопроса ко мне точно не было, о том, кто я, публике рассказывал сам Николаев. Сказал, что являюсь студентом третьего курса МГУ, также выступаю на всесоюзном радио и печатаюсь в газете «Труд». Не чтобы выпендриться, а чтобы не подводить, в том числе, и Петермана. А то спросит его кто из местного Политбюро — ты чего на наше радио студента притащил, неужто в советской делегации не было кого-то посолиднее? А так — порядок, не придраться. Студент и в Москве выступает на высоком уровне, не только в Берлине…