Ревизор: возвращение в СССР 37

Так же мирно и уехали из порта… Огромное облегчение для Альфредо. Порт в Катании он любил, и часто в нем бывал, учитывая, что его родной город от нее совсем близко. Теперь, правда, прежнее очарование он для него потеряет…

Всей гурьбой поехали уже в ресторан, который был под контролем Джино. Альфредо часто встречался в «Оливковой ветви» с дядей, так что давно догадался об этом, уж слишком по-хозяйски в нем вел себя дядя. Посетителей ресторана потеснили, очистив для двух десятков мафиози столики с одной из сторон, слева от бара. Устроили пир горой. Альфредо улучил момент, чтобы спросить дядю:

— А почему Винченте испугался, когда ты сказал, что пойдешь к крестному отцу?

— Понимаешь, он родом из Катании. Это не повод тревожить его по пустякам, и он мог бы счесть наш спор из-за складов именно пустяком, но наши шансы были бы выше, реши он вынести свой вердикт. А ведь он бы еще и компенсацию потребовал с них за то, что устроили сыр-бор… Скорее всего, пришлось бы им отдать нам еще одну точку в порту.

Альфредо кивнул, удовлетворив свое любопытство, и больше деловыми вопросами дядю не тревожил. После пережитого напряжения хотелось расслабиться. В этом он был не одинок, мафиози тоже не были сделаны из железа, так что пировали, словно в серьезной разборке побывали и чудом выжили. Практически каждый из них счел необходимым либо похлопать его одобрительно по плечу, что он поддержал дядю в сложной ситуации, либо даже и тост сказать за молодое поколение семьи Моретти, подающее такие надежды. Альфредо был польщен таким вниманием и настолько дружелюбной атмосферой. А еще дядя сунул ему свёрток купюр в карман намного толще, чем обычно… Страху, он, конечно, натерпелся сегодня, но как же хорошо все закончилось…

* * *

Берлин

Вьетнамский летчик Шоан оказался очень общительным парнем. К моему огромному облегчению, он неплохо говорил по-русски. Правда, я потом сообразил, что иначе и быть не могло — его же явно учили воевать советские летчики. И раз он стал одним из лучших у себя на родине, то, значит, старательно учился у них, перенимая науку. Как это можно было бы сделать без знания языка?

Пока готовился к разговору с ним, продумал формат статьи. Пусть это будет статья о его пути. О пареньке, который был настолько возмущен вторжением иностранной орды на свою родину, что смог стать одним из самых страшных кошмаров для своего врага… Покажу в статье его путь к такой славе…

Приятно было, кстати, что слава его совсем не испортила. Держался он совсем просто, старался отвечать на все мои вопросы очень дотошно. Оказался обычным деревенским парнем, образование у него было ограничено девятью классами. С детства мечтал стать военным летчиком, и в условиях войны с американцами получил такой шанс. Рассказывал с восхищением, как его учили советские летчики летать, очень подробно про военные победы в небе над Вьетнамом наших летчиков. Я слушал внимательно, но понимал, что вряд ли в моей статье это стоит упоминать. Все равно вырежут… Официально мы помогали Вьетнаму техникой и снаряжением, но сами за него не воевали…

Общались с ним почти два часа. Материала я набрал на несколько статей, но понимал, что опубликовать будет возможность только одну. Она у меня в голове быстро оформилась, но писать от руки я ничего не стал. Так, значит, мне Ганина говорила, что тут у «Труда» есть свой корпункт… Мало ли чем я буду занят в Москве? Может, мама уже родила, нужно будет что-то добыть для нее, мало ли что будет нужно для ребенка. Неохота мне в Москве сидеть за печатной машинкой.

Расставшись с вьетнамцем, высмотрел тут же одного из организаторов, и спросил, как мне попасть в корпункт «Труда». Он дал мне адрес, подсказав, как туда добраться, и через полчаса я пешком добрался до нужного здания на бульваре Унтер ден Линден.

В корпункте застал только рыжеволосую девушку лет тридцати, что была в нем за секретаря. Вероника была очень удивлена моим появлением, но корочки корреспондента «Труда» свою роль сыграли, и она без проблем пустила меня к печатной машинке. Я управился со статьей за час по свежим впечатлениям от беседы. В сделанные записи смотрел лишь пару раз, когда нужно было упомянуть географические названия. Город, в котором Шоан учился летать, и города вдоль линии фронта, в которых дислоцировалась во время его боевого пути его часть…

— Уже все, статья готова? — удивленно посмотрела на меня Вероника, когда я встал из-за машинки.

— Когда знаешь, о чем писать, к чему тратить слишком много времени? — спросил я. — Можете передать мою статью в Москву в редакцию Вере Ганиной?

— Да, конечно, сразу этим и займусь.

Поблагодарив девушку, покинул корпункт.

Решил, что в зоопарке мне делать уже нечего, слишком уже поздно, кто его знает, когда он закрывается, и решил просто прогуляться по улицам. Бродил пару часов, осматривая здания в центре, потом отправился к нам в гостиницу. Пора бы уже и поужинать…

Наша группа уже тоже была там. Эмма Эдуардовна расспросила меня подробно о выполнении поручения по вьетнамцу, пообещав доложить Гусеву сразу после приезда. После ужина начались хлопоты по подготовке к завтрашнему вылету. Он у нас был в восемь утра, к моему облегчению, хотелось уже домой. Да и волновался за маму, как у нее там с родами. Звонить-то особо некуда, чтобы спросить…

Василий Петрович был очень недоволен тем, что вещи ему приходится собирать в моем присутствии. Шопинг он проделал знатный, и ему нужно было набить добычей два чемодана. Заметив это, я сказал:

— В принципе, я уже практически собрался, пойду погуляю. Не могли бы вы, правда, меня выручить с одним пустяком?

Говорить мне нет было бы совсем невежливо. Доцент, все же, не гопник с улицы. Да и ему очень хотелось, чтобы я ушел из номера, чтобы вывалить на кровать свои покупки и неспешно их разобрать.

— И в чем, Павел?

— Да вот, подарили мне коробку с гаванскими сигарами. А я не курю. Не согласились бы вы взять их себе? Или передать кому-нибудь из нашей делегации, кто курит?

Минутой позже я, довольно улыбаясь, вышел из номера. Жадность победила, Василий Петрович подарок принял и черта с два он его кому-то другому из наших отдаст. Я в выигрыше в любом случае. Теперь ему уже совесть не позволит так активно негодовать в мой адрес, как раньше. Психология…

* * *

Калининская область, недалеко от Торжка

— Думаю, нам все же стоит поговорить с дочерью, — сказал отец Карины жене, когда они отдыхали днем в лагере, спрятавшись от жары в тенечке. Карина загорала на берегу речки и не могла их сейчас услышать.

— Думаешь, будет толк? — скептически посмотрела на него жена. — Она все еще упорствует, хотя давно догадалась по нашей реакции, что мы не верим ее выдумкам.

— Это меня и беспокоит, — кивнул муж. — Она все же уже не ребенок, чтобы упорствовать в такой ситуации. Надо ей объяснить, как это выглядит со стороны. Может поймет что-то и повзрослеет…

Карина в первый вечер палатку поставить, естественно, так и не смогла. Попыталась распаковать её, но этим все и ограничилось. Отец с матерью отнеслись очень скептически к её сообщению о том, что она палатку поставить не может, потому что та другой модели.