Ревнивый раб долины песков
Шрифт:
Но я, наоборот, закричала еще громче:
— Айан! Айан!
Мой любовник напрягся всем телом.
— Айан! Айан, да, еще, еще, хочу тебя! — стонала я вовсю, подмахивая бедрами.
Пальцы Эльдариона выскользнули из меня и потянулись к моим губам, но сегодня я не позволила зажать мне ладонью рот. Притворяешься другим мужчиной — будь добр, слушай в постели его имя, наслаждайся.
— Айан, я и не знала, что ты такой. Страстный, умелый, пылкий. Ты заставил меня взглянуть на тебя совсем другими глазами. Я впечатлена.
Ой, что это? Неужели скрежет зубов?
Рядом с подушкой затрещала
Я все ждала, что он сорвется и разоблачит себя, терзаемый ревностью, но его выдержке можно было позавидовать.
Ничего, еще не утро. Нервы ни у кого не железные.
Внезапно я обнаружила в себе талант к провокациям.
— О, Айан, мне так нравится проводить с тобой время.
Эльдарион раздраженно заерзал под моим боком. Он больше не ласкал меня. Похоже, бесконечное «Айан», слетавшее с моих уст, напрочь испортило ему настроение. Он скатился с меня и угрюмо сел на край постели.
— Знаешь, я хочу кое в чем тебе признаться. Раньше я была влюблена в своего охранника. В Эльдариона.
Каждой клеточкой тела я почувствовала, как мужчина рядом со мной напрягся, буквально окаменел и весь обратился в слух, даже дыхание задержал.
— Да, я была влюблена в него с юности. Представляешь?
Эль молчал, но я знала, что он жадно ловит каждое мое слово. Воздух между нами уплотнился, заискрил, тишина углубилась, гулкая, звенящая.
Неужели он и сейчас ничего не скажет? Не сознается в обмане?
Я вдруг поняла, что Эль не станет рисковать. Завтра снимет маску Айана и начнет подбивать ко мне клинья сам, не прячась под чужой личиной, но о своем притворстве будет помалкивать в тряпочку, опасаясь моего гнева.
Поступок, может, и разумный, но неправильный. Отношения, начатые со лжи, не приводят ни к чему хорошему.
— Да, была влюблена. В Эльдариона. Раньше, — я прищурилась, всматриваясь в темную фигуру на краю постели. Эль не шевелился, дышал через раз. — Но это чувство прошло.
Он вздрогнул. В полумраке спальни я заметила, как дернулись его плечи.
— Теперь я люблю тебя, Айан. Ты показал мне, как упоительно сладко быть с мужчиной. Сколько острого, жгучего наслаждения ты мне подарил. Да! Я люблю тебя. Тебя! Не Эльдариона. А тебя. Влюбилась в тебя после наших страстных ночей, ведь ты знаешь, как заставить женщину гореть в своих объятиях. Мой охранник не умеет и сотой доли того, что умеешь ты!
— Неправда!
Мой упрямый эльф наконец-то заговорил. Его раскатистый рык сотряс стены спальни.
— Это я, Амани! Не он! С тобой все время был я. Это в моих объятиях ты горела.
Под мой нервный беззвучный смех Эль вскочил на ноги и зачем-то принялся шарить по тумбочке у кровати. Что он там искал? На пол с грохотом падали опрокинутые им предметы.
Спустя какое-то время комнату наполнило тусклое оранжевое мерцание.
Мой охранник держал в руках масляную лампу, и она освещала нижнюю половину его лица.
Глава 10
— И долго ты собирался водить меня за нос?
— Амани, ты слышала? Эти две ночи с тобой провел я, а не Айан, — глаза Эля лихорадочно блестели.
Ревность до того застила его разум, что сейчас он был способен думать лишь о моих влюбленных восторгах, адресованных его сопернику.— Слышала. И я повторяю свой вопрос. Как долго ты…
— Тебе не из-за чего в него влюбляться, — Эльдарион захрустел зубами. Лампа в его руках дрогнула, и свечной огонек внутри стеклянных стенок плафона мигнул, а потом разгорелся ярче. — Это ведь я доставил тебе удовольствие. Я. Это со мной тебе было хорошо в постели. Не с ним. Этот хиляк из питомника ни разу к тебе не прикоснулся. Понимаешь?
На его лбу билась вспухшая венка.
Я покачала головой и скрестила руки на груди.
— Как тебе не стыдно! Дурил меня все это время.
Мой любовник потупил взгляд, затем посмотрел на меня пытливо, с надеждой:
— Ты правда влюблена в меня с юности?
Каков наглец!
Где муки совести, мольбы о прощении, страх перед наказанием? Да он же совсем не раскаивается! Все, что его волнует, — кому из них двоих я отдаю предпочтение.
— Влюблена…
Эльдарион заулыбался, его плечи расслабились, суровое лицо смягчилось и просияло, но это он просто не дослушал мою фразу до конца.
— …была влюблена, — добавила я вредным тоном, — а теперь уже и не знаю, заслуживает ли такой обманщик моей благосклонности.
Разгладившийся было лоб опять собрался складками морщин. Взгляд моего охранника стал напряженным.
— Амани, я…
Эль кусал нижнюю губу, явно пытаясь найти слова в свое оправдание, и вдруг из пристыженного тихони превратился в ураган ярости.
— А что еще мне оставалось делать! — выкрикнул он и с грохотом опустил лампу на прикроватную тумбу, так, что трепещущий огонек внутри плафона мигнул и едва не погас. — Всю жизнь я схожу по тебе с ума. Всю жизнь! Знаешь, каково это — быть рабом и вожделеть свою хозяйку?
Я не нашла, что ответить, и он продолжил, сжимая кулаки, багровея лицом, распаляясь все больше и больше:
— Я понимал, что не могу надеяться на взаимность, что нам не быть вместе, ведь ты — моя госпожа, а я жалкий раб, сын таких же рабов, более того — эльф, коих в Сен-Ахбу ненавидят и презирают. Все это я понимал, но ничего не мог с собой поделать. Пытался выбросить тебя из своего сердца и своих мыслей, но ты стала моим наваждением. Ты снилась мне каждую ночь! Каждую! Ласковая и страстная, невинная и разнузданная, голая и одетая в роскошные платья, в которых я видел тебя днем накануне. Я просыпался мокрым и скорее бежал стирать в песке свои штаны, чтобы никто не заметил моего позора.
От признаний Эльдариона мои щеки запылали огнем, сердце загрохотало как сумасшедшее. Смущенная, я опустила взгляд и смутилась еще сильнее, потому что он упал на обнаженный член моего охранника. Возбужденная мужская плоть покачивалась под своей тяжестью.
— Я честно пытался тебя забыть, — говорил Эльдарион, не замечая своей наготы, — увлечься другими девушками, теми, которые соответствуют моему низкому статусу. Рабынями. Даже залез на парочку. Я тогда жил в общем бараке. Вы, господа, не знаете, но для рабов это единственная отдушина — ночью получить немного радости, поэтому подневольные эльфийки охотно раздвигают ноги.