Ревнивый раб долины песков

Губы сами собой сжались в тонкую полосу. Ревность кольнула острой шпилькой. Мой Эль валялся с дворовыми потаскухами!

В голове против воли пронеслась вереница женских лиц. Я вспоминала девиц, живущих в моем доме, и пыталась понять, с кем из них Эльдарион был близок.

— Но вот уже много лет я один и даже не пытаюсь ни на кого смотреть, потому что знаю — бесполезно. Мне бы радоваться. Для эльфийского раба я поднялся очень высоко. Телохранитель госпожи. У меня своя комната. Я больше не ночую в общем бараке. Мне бы успокоиться и с позволения хозяйки завести семью с равной себе, но… Только твою постель я хочу греть, Амани. Что мне с собой поделать? Справиться с этой мучительной страстью выше моих сил.

Он прервал свою речь, чтобы отдышаться. Его могучая грудь вздымалась часто и тяжело, подушки крепких грудных мышц мелко сокращались.

— Когда тебя отдали тому старику, я чуть не сошел с ума. Знал, что когда-нибудь тебе найдут мужа, но все равно оказался не готов к этому. В твою первую брачную ночь я сбежал в пустыню и выл там раненым зверем.

Я помнила тот день. Он навсегда врезался в мою память, как и то ужасное чувство собственного бессилия. Мать решила, что Эль пытался сбежать, и в наказание велела поколотить его палками. Полностью голый, он стоял на коленях посреди двора и в полном молчании принимал удары тяжелой дубинки. Ни звука не издал, хотя палач вовсю старался выбить из него стоны боли. Не в силах прекратить экзекуцию, я смотрела, как его спину расчерчивают все новые и новые кровавые полосы, и рыдала навзрыд.

— Прости меня, Амани, — Эль сгорбился и низко опустил голову. — Раз уж ты не выносишь обман, я должен сознаться кое в чем еще. После ты можешь отдать меня стражникам, если захочешь.

Настороженная, я подалась вперед, чтобы лучше слышать его голос.

— Того ядовитого скорпиона в сапог твоего мужа подбросил я, — шепнул Эльдарион и торопливо добавил: — Дело не в ревности. Если бы ты была счастлива в браке, я бы смирился и охранял твоего супруга от всех угроз. Но я больше не мог слышать, как ты плачешь по ночам. Это разрывало мне сердце в клочья.

Со вздохом он осторожно поднял на меня глаза и замер в ожидании своего приговора.

Глава 11

Эль смотрел на меня, затаив дыхание, и в моей груди все сжималось и переворачивалось от его слов.

Как сильно он рисковал, чтобы освободить меня от ненавистного мужа, от удушливых оков брака, навязанного родителями. И ничего не требовал взамен, ни о чем не просил — тихо бескорыстно любил, находясь в стороне. Годами хранил мне верность. И, даже когда мы наконец оказались в одной постели, заботился только о моем удовольствии.

От бури чувств, закрутивших меня подобно песчаному вихрю, на глазах выступили слезы.

Отдать стражникам? Нет! Ни за что!

Он мой! Мой любимый. Тот единственный, с которым мне хотелось бы идти рука об руку по дороге жизни.

В полном молчании, не в силах выдавить из себя ни звука, я опустилась спиной на постель и протянула ладони к своему напряженному возлюбленному. Слова были не нужны, излишни. Эль понял значение моего жеста и просиял лицом. Торопливо, словно боясь, как бы я не передумала, он забрался на кровать и накрыл меня своим телом.

Ощущать его на себе, жаркого, крепкого, тяжелого, было восхитительно. Придавленная его весом, я ликовала. Теперь, когда между нами не осталось недомолвок, когда мы распахнули друг другу души и полностью обнажили чувства, практически содрали с себя кожу, казалось правильным и естественным закончить наш разговор постелью.

Дрожа от страсти, Эль целовал мое лицо — скулы, брови, закрытые веки. Его пальцы зарывались мне в волосы, ласкали шею, сминали через тонкий хлопок грудь, ставшую невероятно чувствительной. Между бедер я чувствовала крепость его желания.

— Амани, Амани…

Он приподнялся, чтобы рукой направить себя в мое тело.

Мы оба замерли, словно неопытные девственники перед первым соитием. В какой-то степени эта близость и была для нас первой. То, что случилось до нее, казалось подделкой, а потому было не в счет. Вот оно — правильное, настоящее, истинное.

Я дернулась, ощутив, как головка члена надавила на вход. Эль застонал, качнув бедрами. Его плоть медленно проникала в меня, растягивая тугие мышцы. Я раскрывалась все больше, впускала его в себя все глубже. Наконец наши тела соединились.

Прежде чем начать двигаться, Эль обхватил мое лицо ладонями и затянул меня в поцелуй. Его грудь прижималась к моей груди, и я чувствовала, как она вздымается от тяжелого дыхания, ощущала сильные толчки его сердца. Мое билось столь же часто. Слезы набухали на глазах при мысли, как долго мы шли к этому моменту.

Но оно того стоило. Все годы ожидания стоили мгновений этого выстраданного счастья.

Эль двигался на мне и во мне, и я не знала, чем наслаждаюсь больше: красотой его лица, искаженного страстью, крепостью его мышц под моими пальцами, осознанием того, что мы вместе, делим постель (наконец-то!) или оглушающим чувством любви, в котором он меня топил. Каждый его взгляд, каждый поцелуй, каждое прикосновение были насквозь пропитаны трепетной нежностью, немым обожанием, благоговейным восторгом. То, что происходило сейчас в полумраке спальни, не было простой похотью — волшебством, единением не только тел, но и душ.

Я задыхалась, горела словно в огне, отдавалась Элю со всем пылом, на который была способна.

В какой-то момент он приподнял мои бедра за ягодицы и принялся вбиваться в меня мощно, быстро, размашисто. Каждый толчок — взрыв удовольствия, белая вспышка перед глазами. Хлынула горячая влага, я застонала и туго сжала член любовника пульсирующим лоном. Внутренними мышцами я чувствовала, как вздрагивает во мне мужская плоть, выстреливая семенем. Губы Эля пили мое дыхание.

После мы лежали, обнявшись, слушая тишину пустынной ночи. Я — на груди любимого, в кольце его теплых надежных рук.

Пот на спине высыхал и холодил кожу. Сердце замедляло ритм. Веки тяжелели, но я до последнего старалась не закрывать глаза, наслаждаясь этим упоительным моментом единения.

Я думала, что Эль уже уснул, но он вдруг шепнул в темноте:

— Что ждет нас завтра, Амани?

Моя ладонь накрыла его сердце, ловя глухие толчки.

— Я исполнила свой долг — отдала магический дар супругу, и теперь, когда его тело поглотила пустыня, могу жить как хочу. Спать с кем хочу. Любить, кого выберет мое сердце. Самые свободные женщины в Сен-Ахбу — вдовы.

— Благословите духи ядовитых скорпионов, — усмехнулся Эльдарион, пощекотав дыханием волосы на моей макушке.

Ни он, ни я тогда еще не знали, куда повернет дорога судьбы.

Спустя несколько лет мы стояли у окна этой же самой спальни и с замиранием сердца смотрели, как рушится городская стена и на горизонте поднимаются клубы желтой пыли, как при песчаной буре.

Эта буря накрыла Сен-Ахбу, его белокаменные дома, пыльные улицы, рыночные ряды, и принесла перемены и надежду.

Из далеких земель, что лежат за Долиной Мертвых, в наш пустынный клан явились варвары на гигантских зубастых тварях.