Revolution "M"

– Басс - Джулия сама не обратила внимания на то, как его назвала.
– Господи, Басс…

Она медленно приблизилась и столь же медленно опустилась рядом на колени. Ее рука бережно накрыла ладонь Монро, и женщина склонилась над ним, пытаясь заглянуть в лицо.

Себастьян из-под полуопущенных век устало взглянул на Невилл.

И, глядя в его глаза - голубые, как безбрежное небо, и настолько добрые и сострадательные - сострадательные, а не страдающие - Джулия заплакала.

– Прости, - женщина осторожно подложила руку ему под голову, практически ложась рядом.
– Прости… Прости…

Она редко плакала. Тогда, до Отключения, она привыкла сдерживать эмоции, чтобы не становиться насмешкой или объектом жалости других, после Отключения - не было ни времени, ни сил.

– Прости, пожалуйста, прости, - слова самопроизвольно слетали с ее губ, а глаза и щеки продолжали резать жгучие слезы.
– Прости меня, Басс…

Она не представляла, чем ему помочь, и можно ли ему помочь. Она ощущала себя никчемной и ненужной.

Будь Монро один, он сумел бы сбежать. Ему не пришлось бы тащить ее почти на себе по коридорам, не пришлось бы бесконечно защищать ее…

Эта мысль резанула по сердцу больнее любого ножа.

– Джулия… - Монро приподнял голову и, медленно подтянув к себе левую руку, оперся на локоть.
– Перестань. Пожалуйста.

Он перехватил ее ладонь, лежавшую поверх его собственной, и едва ощутимо сжал ее пальцы.

– Прости меня, Басс… - Джулия в последний раз всхлипнула и потрясла головой, прогоняя ненужные слезы.

– Простить?
– Монро крепче сжал ее руку в своей.
– За что?

– Не будь здесь меня, этого бы не случилось, - насильно наступая на чувство собственного достоинства, прошептала Невилл.

Себастьян неверяще нахмурился и запрокинул голову, чтобы удобнее было посмотреть ей в глаза:

– Если бы не ты, я бы в жизни не открыл наручники. Это раз. Без тебя я бы не справился с охранником. Два. И три - я…

Его голос сорвался, и Басс отвернулся, разрывая зрительный контакт:

– Я боюсь, что без тебя я рассказал бы все, что знаю, ради того, чтобы он только прекратил.

Джулия в ответ молча сжала его руку.

– Я так не думаю, - мягко произнесла она.

========== III-Глава XXII: Том. Обратный Отсчет - I ==========

– Значит, вы несете волю божью? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Том.

Рыжий Хэнфорд кивнул:

– Это единственное, что осталось у нас после Отключения.

Невилл едва не поморщился – за вторые сутки, проведенные «за стеной», а точнее, на стене, Хэнфорд был уже шестым его напарником в дозоре и говорил слово в слово как все предыдущие. Те же клише, то же пафосное построение предложений… Судя по всему, Крис Стюарт сделал все, чтобы оболванить своих людей.

Но сейчас почти все мысли и чувства Тома глушило непреодолимое желание спать. Ему приходилось раньше бодрствовать и дольше, но никогда не стоя на одном месте, как теперь, долгие часы.

Бэйкер дежурил где-то на другой стороне – Том видел его всего один раз, при смене очередных дозорных.

Интересно, сколько еще Стюарт будет проверять их. И еще более интересно – зачем ему подобная проверка?

Он не успел додумать.

– Крэйн, Хэнфорд! – окликнули снизу.

Том резко развернулся на узком кирпичном парапете и, увидев Эдвардса – того самого бородатого, взял под козырек:

– Да, сэр!

– Свободны.

– Есть, сэр, – отозвался Невилл.

Он спустился по узкой ржавой лестнице вслед за Хэнфордом и еще раз отдал честь Эдвардсу. Тот ответил ленивым кивком головы.

– Хэнфорд, проводи Крэйна к жилому корпусу, - бросил мужчина.

Двое людей в черной форме, пришедших с ним, почти строевым шагом направились на освобожденные посты.

– Есть, сэр, - с готовностью гаркнул тот и махнул рукой Тому, устремляясь вперед.

Эдвардс снова кивнул, одновременно нагибаясь и вытаскивая из-за голенища сапога плоскую стеклянную бутылку.

В том, что это виски, не было никаких сомнений. Эдвардс отвинтил крышку и приложился к горлу, за один раз выпивая около четверти бутылки.

Невилл бросил косой взгляд на Хэнфорда, не зная, как здесь относятся к алкоголю во время службы – будь на месте Стюарта Майлз, Эдвардс бы уже отправился копать сортир.

Но Хэнфорд глядел на своего офицера блестящими от зависти глазами.

Том усмехнулся, откладывая эту картину у себя в голове, и дернул его за рукав, показывая на серевшее в двадцати шагах здание. Хэнфорд тут же опустил взгляд в землю и быстрым шагом направился прочь. Невилл последовал за ним, догоняя и дружески хлопая по плечу:

– Скажи, а почему вы сделали базой больницу? Да еще и неизвестно зачем стоящую посреди нигде?

– Так нам указал Господь, - монотонно отчеканил Хэнфорд.

Том уже открыто поморщился – будучи верующим, он не мог с юмором воспринимать это кощунственное дерьмо.

– И кому конкретно так указал Господь? – с неприкрытым сарказмом спросил он. – Стюарту? Эдвардсу?

– Слушай, отстань, а? – вдруг зло бросил Хэнфорд. – Здесь не задают много вопросов, это плохо кончается.

Невилл был слишком удивлен этой неожиданной реакцией, чтобы придать значение угрозе или хоть что-нибудь сказать в ответ.

Они в молчании прошли через двери, охраняемые сразу восемью людьми – еще одна заметка – и все еще в молчании двинулись по тусклым и пустым коридорам, окна которых, если попадались вообще, были заколочены из-за выбитых стекол.

Перед глазами Тома все еще маячила картина пьющего Эдвардса и пожирающего его глазами Хэнфорда. Полулитровая фляга на поясе, которую никто не счел нужным проверять, и в которой плескалась отнюдь не вода, на каждом шагу хлопала его по бедру, неустанно напоминая о себе. Такая же, как у Эдвардса, плоская бутылка в сапоге – бутлегерство никогда не изживет себя в Америке – добавляла веса аргументам «за» в голове у Тома.

Невилл мучительно решал всю казавшую бесконечной дорогу – больница не выглядела такой крупной снаружи – и, когда они свернули в узкий коридор, в стенах которого оказалось больше дверей, чем в каком-либо еще, Том наконец-то решил. Сну придется подождать еще немного.

Хэнфорд толкнул пятую дверь слева и жестом показал своему спутнику идти вперед.

Том переступил порог, внутренне опасаясь какого-нибудь подвоха, и оказался в душной и темной каморке, окно которой было заколочено досками сверху донизу, если не считать единственной щели в середине, откуда на пыльный пол падала черта тонкого серебристого света. У правой стены стояла узкая койка, застеленная каким-то грязным покрывалом.